29 сентября в Киеве был открыт памятник моему отцу, писателю Анатолию Кузнецову, автору романа-документа "Бабий Яр".

Это – первый в мире, извините за возвышенную интонацию, памятник Анатолию Кузнецову. Нигде, ни в одном городе, с которым связаны важнейшие события его жизни – Москве, Туле или Лондоне – памятника этому писателю нет. Киев оказался первым.

К большому сожалению, не могу назвать имя человека, который активно участвовал в прошлогоднем издании романа на русском и украинском (тоже впервые!) языках, который решил, что памятник в Киеве должен быть и, что существенно, смог профинансировать эту акцию. "Меценат, пожелавший остаться неизвестным" - именно так он просил упоминать о себе, что я, признаться, с большим сожалением выполняю.

Зато могу назвать автора памятника – талантливого киевского скульптора Владимира Журавеля. Ему, на мой взгляд, удалось в одной своей работе совместить сразу несколько пластов одного огромного явления под нерадостным названием "Бабий Яр". Памятник – фигура мальчика, стоящего с торбочкой за плечами и читающего вывешенный на стене мрачно знаменитый приказ киевских оккупационных властей 1941 года: "Приказывается всем жидам города Киева явиться…" С этого приказа в конце сентября 1941 года началась трагедия Бабьего Яра.

Это одновременно памятник и Анатолию Кузнецову, автору романа "Бабий Яр", и лирическому герою романа – 12-летнему киевскому пацану Толе Кузнецову, и, конечно, памятник Явлению. Памятник трагедии. Вернее – самому первому эпизоду трагедии.

К сожалению, не сохранилось того дома, в котором жили Толя Кузнецов и его мать на Куреневке – дома, описанного в романе. Но место, выбранное для памятника, находится совсем недалеко оттуда, недалеко от Бабьего Яра, именно на таких перекрестках были развешены осенью 1941 года копии этого приказа. И на улицах его читали все киевляне – и в их числе такие киевские мальчишки.


Уже в ходе церемонии открытия памятника некоторые люди спрашивали меня – а стоило ли вывешивать на стене текст этого ужасного приказа? Возможно ли в художественной композиции использовать кощунственные тексты, бьющие по памяти еще живых людей, помнящих трагедию оккупированного Киева?

Мое мнение – да, можно! Этот памятник – как обнаженный нерв, он затрагивает того, кто его видит, затрагивает сразу же и побуждает человека задуматься обо всем, что происходило в те годы и происходит сейчас. Тот, кто не знает ничего об этом приказе и о Бабьем Яре – прочтет и узнает. Тот, кто знает – может рассказать тем, кто не знает. К сожалению, много и тех, кто не знает и не хочет знать. Надеюсь, памятник сыграет свою роль в таком важном, хотя очень сложном и болезненном процессе познания.

К еще большему сожалению, есть и те, кто до сих пор считает, что немцы в Бабьем Яре сделали все правильно. Увы, это следствие заложенных еще в советские времена "минах замедленного действия". Сначала очень долго скрывали от народа правду, старательно вытаптывая всю правду о трагедии Бабьего Яра. Затем, после того, как в 1969 году Анатолий Кузнецов стал "невозвращенцем" и остался в Лондоне, так же старательно вытаптывали и память о нем самом. Потом оказалось, что у каждой стороны своя память о Бабьем Яре и событиях тех лет.

Если бы в Киеве давно был создан некий национальный мемориал памяти Бабьего Яра, думаю, многое бы встало на свои места. Сейчас это – саднящая, живая и не зажившая еще рана. Возможно, поэтому идея создания такого единого мемориала пока не находит сторонников на Украине, увлеченной сиюминутной политической борьбой или отчаянно уставшей от нее.

Может быть, через два года, когда в 2011 году будет отмечаться 70-летие трагедии Бабьего Яра, к этой идее удастся вернуться? Или надвигающийся чемпионат Европы по футболу, который Украина проводит вместе с Польшей, "съест" все возможные финансы, и на Бабий Яр денег не хватит? В постсоветской реальности такое вполне возможно. Но, к счастью, Анатолий Кузнецов вернулся в Киев – и значит, еще одной памятной страничкой стало больше.