Программу ведет Андрей Шарый. Участвуют Петр Вайль и Дмитрий Савицкий.
Андрей Шарый: Останки Александра Дюма-отца эксгумированы во вторник в его родном городе Вилер-Коттере. Они перевезены в Париж ив ходе торжественной церемонии по случаю 200-летия со дня рождения писателя, и будут захоронены в усыпальнице наиболее выдающихся личностей Франции - парижском Пантеоне. Из Парижа – Дмитрий Савицкий:
Дмитрий Савицкий: "История (с Большой буквы), - однажды изрек Александр Дюма,- это всего лишь навсего гвоздь, на который я вешаю связку моих романов.." История с Большой буквы решила побеспокоить великого романиста, побеспокоить против его собственной воли, ибо он в завещании своем изъявил желание покоится на кладбище родного городка, Вилер-Коттере, и - перенести его останки в национальную усыпальницу, в Пантеон. Во вторник состоялась эксгумация и официальное опознание праха писателя. Жители Вилер-Коттере были категорически против перенесения останков писателя в Пантеон и на торжественной церемонии в мэрии были мрачны и, будь у них шпаги, неизвестно, чем бы эта церемония закончилась. Дюма сам писал о Пантеоне и о первой "пантеонизации", как у нас говорят - Оноре Мирабо.
Пантеон, чей купол я вижу в окне в данный момент, был построен Людовиком XV рядом с древним аббатством Святой-Женевьевы. Старая средневековая церковь Святой Женевьевы, защитницы города, была слишком мала для прихода. и король решил возвести на холме громадный храм ее имени. Это самый центр левобережного Парижа, Латинского квартала, насаленного не только тенями Декарта, Вийона, Рембо, Дидро, Маларме, Шатобрияна, Супо и Бретона, но и - героями романов мэтра.
Революция 1789-го года передала храмы народу; Сэнт-Эсташ на правом берегу стал Храмом Плодородия, Сэнт-Женевьев, на левом, национальной усыпальницей великих людей.
Во вторник и среду на родине Дюма писатели и артисты читали вслух отрывки из его произведений. В пятницу прах Дюма вернется туда, куда он сам никогда и не думал вернуться, в его владение, шато Монте-Кристо, в Пор-Марли… Здесь президент общества друзей Александра Дюма, Дидье Декуан, откроет торжественную церемонию, а в два по полудню замок будут открыт для публики. В восемь вечера Общество Друзей Дюма проведет закрытый мемориальный вечер. Будут прочтены отрывки из Золотой Книги, составленной как из отрывков произведений Дюма, так и из отзывов о нем; прозвучит музыка, вдохновленная его произведениями.
В субботу 30 ноября мушкетеры вынесут гроб с останками писателя из замка, и республиканская конная гвардия составит эскорт, который двинется к Парижу.
В полдень в Люксембургском саду, что напротив Пантеона, в задании Сената, верхняя палата, Haute Assamble, отдаст дань памяти писателю, после чего (в шесть вечера) торжественная процессия по центральной аллее сада двинется к улице Сюфло и Пантеону. Район будет оцеплен к пяти часам вечера. Пришедшим на последнее свидание с писателем рекомендуется держать в руках одну из его книг. В 18.15 на улице Сюфло появится повозка "театра Александра" с актерами, представляющими его героев. Здесь же будет находится оркестр - барабанщиков. Четверо избранных, чьи имена не названы, пронесут гроб с останками Дюма к колонам Пантеона. Их будут эскортировать четверо мушкетеров, чьи имена вам известны.
Оркестр республиканской гвардии и хор озвучат своды храма. В семь вечера, Марианна, женщина-символ Франции, верхом на белом коне проследует за гробом писателя в раскрытые врата Пантеона. Прозвучит оратория, написанная в честь Дюма; она будет состоять из четырех частей, посвященных: человеку дара, человеку страсти, человеку действий и свободному, человеку…
Президент республики произнесет речь. В семь тридцать будет оглашен последний текст: письмо Виктора Гюго - Дюма-Младшему, дань его таланту и мужеству.
Двери Пантеона закроются, и в наступивших сумерках Латинский квартал вернется к обычной жизни, что даст возможность призракам героев Дюма, Д'Артаньяну, в первую очередь, назначившему свидание для первой дуэли мушкетерам короля буквально за углом, на рю Сан-Жак, явиться к колоннам храма с последним поклоном.
Андрей Шарый: Репортаж Дмитрия Савицкого продолжит беседа с Петром Вайлем, который занимался исследованием творчества Александра Дюма. Я начал беседу с вопроса о том, почему французский писатель не был похоронен в Пантеоне изначально, и его прах переносится туда только в наши дни?
Петр Вайль: Франция во многом еще в плену тех же стереотипов, которые вовсю господствуют в России. Мы эти стереотипы знаем: есть литература "серьезная", есть литература "несерьезная", есть высокая, есть массовая, так называемый масскульт. И нет никакого дела до того, что вот этот самый масскульт, потому так и называется, что его читают массы, и уже поэтому следует обратить на него внимание и отнестись с уважением. А Дюма был в известной степени основателем феномена масскульта. Тому способствовало время. Мы помним, что Дюма писал в начале XIX века, в первой четверти, и как раз тогда появилась эта знаменитая, замечательная, всем нам знакомая формула журнальная - "продолжение следует". До тех пор этого не было. Стали публиковаться в периодике романы с продолжениями, то есть, Дюма попал. Может быть, кстати, и отчасти и эта рубрика "продолжение следует" появилась в связи с Дюма. Эти периодические издания с его романами рвали на куски, и Дюма сделался фантастически популярен, он был первой настоящей литературной культовой фигурой. И при этом он до сих пор не считается классиком французской литературы в классическом смысле этого понятия. Да, разумеется, работают все те же стереотипы - что это такое, читают, увлекательно, много написал...
Андрей Шарый: Но Бальзак тоже написал немало.
Петр Вайль: Да, но Бальзак обращал внимание на язвы общества, милость к падшим призывал и так далее, а Дюма развлекал. А во все времена это считалось занятием более низменным, по сей день тоже. Хотя сейчас, наконец. немножко отношение меняется, и опять-таки мы это видим по России, когда, наконец, появляется та литература развлекательная, которой не стыдно, можешь не прятать книжку за спину, когда встречаешь приятеля.
Андрей Шарый: Петр, продолжите тогда этот ряд ассоциаций, вы сказали, что стереотипы примерно такие же, как в России, тогда с кем в российской или советской, может, литературе можно было бы сравнить феномен Дюма?
Петр Вайль: Вот это, как говорят в Америке, хороший вопрос, дело в том, что ни с кем. В русской литературе, которая развивалась очень отдельно от общего русла западноевропейской и американской, вообще западной литературы, почему, потому что она в силу особеностей исторического развития России заменяла все гражданские деяния, понятно, почему в России не было изощренного богословия, почему не было политической публицистики, философии в том понятии, как это принято было в западных культурах, и литература, художественная литература - заменяла все. На нее и нагружали все, даже если в ней самой и не было того, чего от нее хотели, так этим занимались критики, все пошло от Белинского, Добролюбов, Чернышевский и так далее. Те. которые навалили гражданское служение на ни в чем не повинную русскую литературу, вообще-то замечательно увлекательную. Вот поэтому в России то место, которое должен был бы занимать какой-то свой Дюма, никогда не было заполнено. И это огромная зияющая ниша. Там буквально одно-два-три произведения можно назвать. Какие-то попытки были Загоскина в начале XIX века. "Герой нашего времени" - во многом, кстати, замечательное, увлекательное произведение, но и он оказался в ряду "лишних людей", изображения "лишних людей". "Князь Серебряный" Алексея Константиновича Толстого - вот роман, который можно назвать. То же самое продолжалось и в ХХ веке. Единственное время, которое я мог бы назвать, с известными допущениями - это нынешнее явление Акунина, вот в чем истоки его феноменальной популярности, в том, что он отчасти стал заполнять ту нишу, которая зияла и зияет еще в русской литературе. Вот эта вот увлекательное приключенческое чтиво, все-таки, с оттенком интеллигентности и интеллектуальности.
Андрей Шарый: Разные биографы Дюма приводят разные статистические данные о том, сколько произведений написал этот писатель. Мне встречалась и цифра 300 романов, и какие-то другие данные, вы обмолвились о том, что это вопрос до сих пор для французского литературоведения - сам ли Дюма написал романы. Известно, об этом открыто пишут его биографы, что есть подозрения, что на Дюма работали литературные агенты, "литературные негры", как их называют в сегодняшней российской литературе - насколько это справедливо?
Петр Вайль: Очевидно, это справедливо. Дюма в подсчете своих романов сам ошибался на сотни, яне оговорился. на сотни. Он говорил - 500 или 600 романов. Так что не в человеческих силах, если это не Айзек Азимов – ну, тут какой-то феномен непостижимый, невозможно одному человек столько написать, да еще при той писательской технике. Не забывайте, что все те же самые гусиные перья, и страшная, шероховатая, желто-серая бумага. Тем не менее, это все написано, конечно, кто-то на него работал, эта техника, надо сказать, пользуется широчайшей уважительностью и признательностью, скажем, в живописи. Никто не корит мастеров высокого Возрождения за то, что они только подправляли такими последними штрихами работы своих учеников и подмастерьев.
Андрей Шарый: Прикосновение совершенства это называется.
Петр Вайль: Совершенно верно. В литературе, же поскольку литература считается более интеллектуальным занятием. это признано предосудительным. Не будем обсуждать, может это и предосудительно, тем не менее, лучшие свои вещи Дюма, конечно же, писал сам, и в первую очередь - "Три мушкетера". И вот, наконец, за это ему и было воздано по заслугам. Сейчас его тело переносят в Пантеон, где он ляжет рядом с Виктором Гюго, в тени которого он находился все время своей жизни, потому что, как бы его ни уважали, как бы его ни почитали, как бы его ни читали, всегда он слышал эти голоса о Гюго, все-таки есть Гюго, классик, французский Пушкин и Толстой в одном лице, поскольку он был и поэт, и прозаик... Дюма, как мог, отбрехивался. Есть даже такая смешная месть, которую он применил: если вы обратите когда-нибудь внимание, то самую свою отвратительную героиню, Миледи из "Трех Мушкетеров!" он поселил точно по адресу Виктора Гюго - на пляс Де Гош.
Андрей Шарый: Петр, незадолго до записи вы сказали мне, что бывали в городке Вилер-Коттере, где родился Дюма, где он похоронен был до самого последнего времени. скажите пожалуйста, какое впечатление на воспроизвело это местечко?
Петр Вайль: Ну, как все французские городки, он очень милый и приятный, и вы знаете, вот это вот ощущение старой Европы, когда, как бы ты ни ходил, узенькие кривые улочки так или иначе будут извиваться, извиваться и выйдут на площадь с собором. А это всегда красиво и хорошо. Тем не менее, это глухая провинция. Например, мне с приятелями там удалось пообедать только в тунисском ресторане. Вообще, само по себе это очень смешно. В родном городе великого гастронома, не только писателя, Александра Дюма, мы нашли работающий только тунисский ресторан. Но сам дом Александра Дюма, к сожалению, или, к счастью, уж не знаю, не может быть превращен в музей, им владеют какие-то люди, зубной врач со своей семьей, и он вовсе не собирается уезжать, продавать, может, если ему предложат бешеные деньги, чтобы основать там дом-музей Дюма, может, он согласится, но пока это - частное владение, и проникнуть туда нельзя.
Андрей Шарый: Мы говорили с вами о сходстве и различиях во французской и русской литературе, о сходствах и различиях национальных характеров, и еще одно, уже не касающееся непосредственно литературы: в Москве есть ресторан "Пушкин", в России есть железнодорожный поезд "Лев Толстой".... Иными словами, эта идея эксплуатация знаменитостей, весьма достойная, с моей точки зрения, в туристическом бизнесе, она, в конце концов, находит свое место и в российской действительности. Есть уже и "Обломов", и так далее, и тому подобное, есть свой литературно-гастрономический мир. Дюма действительно великий гастроном и очень известный популярный писатель. Есть ли ресторан "Дюма", есть ли во Франции, насколько вам известно, какие либо заведения общепита, где готовили бы по рецептам Дюма?
Петр Вайль: Нет. Специального такого, к сожалению, нет названия, разумеется же, есть, "Три мушкетера" обыгрываются, и граф "Монте-Кристо" в общепите, но специально дюмовского ресторана нет, и очень жаль, потому что Дюма действительно этой отрасли человеческой культуры уделял много времени и внимания, и примечательно, что последней его книгой незаконченной был Большой кулинарный словарь. А, между прочим, завершали ее не кто-нибудь, а Делиль и Анатоль Франс. Как видите, не брезговали таким "низким" жанром.
Андрей Шарый: Петр, вы один из соавторов книги "Русская кухня в изгнании." Как специалист, что вы скажите о гастрономе-литераторе Дюма?
Петр Вайль: Он очень хорошо понимал. Кстати, интересно, он, будучи природным французом, гастрономом, гурманом - он практически не пил. Вот что интересно. Он был, по сути, непьющим.
Андрей Шарый: И не понимал в винах?
Петр Вайль: Нет. Он не мог не понимать в винах. Француз не может не понимать в винах, это исключительно, иначе он тогда не француз, а самозванец, его следует немедленно разоблачить и дезавуировать, он понимал, но не увлекался этим делом, хотя иногда и мог прорваться в этом направлении, например, когда он путешествовал по России, и, в частности, по Кавказу, он в Тбилиси посетил редакцию газеты "Заря" и принял участие в данном в его честь банкете, после чего потребовал, чтобы ему предоставили документ. Документ был предоставлен, он получил бумагу, в которой было написано: "Господин Дюма посетил нашу газету и выпил вина больше, чем любой из грузин". Так что, у него своя доблесть тоже была.
Андрей Шарый: Откуда такое влечение Дюма к Кавказу? Зачем он поехал в путешествие по далекой заброшенной российской провинции, которая манила, конечно, Пушкина и Лермонтова, но все-таки у Пушкина это была ссылка, у Лермонтова это была служба...
Петр Вайль: Дюма вообще был крайне любопытный человек. А Россия всегда была экзотикой, всегда таким нехоженым двором при цивилизованном строении Европы, и хотелось по этому двору пройти, тем не менее, наверное, от средней России немножко утомившись, от ее просторов и относительных для француза холодов, Дюма переместился на юг, и у него есть целая книжка "Кавказ", очень интересная. Помимо таких простых наблюдений, помимо, конечно, огромного количества чуши, которая вообще свойственна этому писателю в его неосновных произведениях, например, он писал и про то же самое питье, что в среднем грузин за обедом выпивает 10-15 бутылок вина, это у него глаза велики, и может ему хотелось, раз он выпивает больше, сколько же он мог.... Но он очень много понял. Человек исключительного таланта и наблюдательности, например, он написал, что Военно-грузинскую дорогу на те деньги, которые были потрачены на ее строительство, можно было бы вымостить серебряными рублями. То, что он успел это разглядеть, понять... И Кавказ ему как гастроному, конечно, был симпатичнее, чем Россия, что и понятно, я думаю, что и всем нам, не случайно на международном уровне советскую кухню всегда представляла кухня грузинская, в первую очередь.
Андрей Шарый: Петр, и в завершение нашего разговора вопрос для подведения итогов, что ли: главная характеристика Дюма-писателя, гастронома, путешественника, что в этом человеке, на ваш личный взгляд, самое главное, самое особенное?
Петр Вайль: Конечно, вот этот фантастический средиземноморский дар, дар средиземноморской Европы, умение извлекать радость из каждой минуты жизни. Заметьте, не мудрость, не разумность, за этим та же Россия всегда шла к другим народам, к англичанам, к немцам, отчасти, но вот это умение извлекать радость из каждого мига, это присуще итальянцам, французам, и Дюма, может, самый яркий представитель вот этой вот простой жизненной философии.
Вопреки распространенному мнению, Александр Дюма не является Чемпионом Франции" по числу экземпляров проданных книг, занимая третье место - после двух его соседей в пантеоне, въехавших туда до него: Эмиля Золя и Виктора Гюго. Но в то же время Дюма-отец - абсолютный и недосягаемый чемпион "во всех весовы категориях" по количеству подражаний и коммерческой эксплуатации его произведений, включая использование имен героев "Графа Монте-Кристо", "Трех мушкетеров" и "Виконта де Бражелона", издание кулинарных книг с "рецептами Александра Дюма", производство рекламных щитов и роликов со знаменитым кличем "Один за всех и все за одного!".
Об этой своеобразной "индустрии Александра Дюма" рассказывает корреспондент Радио Свобода во Франции Семен Мирский.
Семен Мирский: Использование в коммерческих целях имен великих людей, а также их произведений может быть классифицировано по жанрам. От низких, примером которых может служить портрет или какая-нибудь броская фраза на футболке или в рекламном ролике, до жанров более высоких, коими являются литературные подражания, попытки продолжить судьбы героев, перенести их из 19-го в 21-й век. Что касается жанров низких, то есть простой, беспардонной рекламы тех или иных товаров, то по части портретов на бонбоньерках и на рекламных щитах судьба Александра Дюма ничем не отличается от судьбы других гениев. И автор "Королевы Марго" равно как и его собраться по перу и соседи по Пантеону в любом случае уступают Зинедину Зидану, королю французского футбол, чей портрет на службе рекламы тиражируется в миллионах экземпляров. Но есть, к счастью, и другие примеры, все-таки иного порядка и уровня. В день перенесения остатков Дюма в пантеон парижская газета "Либерасьон" объявила на первой странице, что на пути в Пантеон Александр Дюма остановился в редакции газеты и согласился комментировать события дня. Комментарии, о которых идет речь, это остроумная компиляция цитат из произведений Дюма, имеющих то или иное отношение к сегодняшней хронике событий. Так статья о выращивании в садовых горшках индийской конопли снабжена цитатой из "Графа Монте-Кристо". Цитируется сцена, в которой Франц вдруг чувствует, как у него растут орлиные крылья. "Я способен облететь планету в 24 часа! - восклицает Франц. - Ах да, это начинает действовать гашиш". Но и здесь использование пера Александра Дюма с целью легализации гашиша, за которую выступает газета "Либерасьон", ход, пусть и не лишенный остроумия, но все же тривиальный. Попробуем подняться еще на одну ступень. Историк кино и театра насчитывает не менее трехсот экранизаций и сценических адаптаций произведений Александра Дюма, и конца этому потоку не видно. Но и это не все. Дюма вне всякого сомнения тот автор, чьи произведения стали предметом самого большого числа подражаний и попыток перенесения его героев в другие времена и в иное окружение. Там коротко только названия считанных из многих названий книг, написанных или по мотивам или в так называемой манере Александра Дюма: "Сын Портоса", "Последняя любовь Арамиса", "Триумф кардинала", "Три гусара", "Три жандарма", "Миледи - любовь моя", "Графиня Монте-Кристо" и далее в том же духе. Важно отметить, что помимо литературных поденщиков и откровенных халтурщиков мотивы Дюма использовали и вполне серьезные писатели, они, разумеется, в меньшинстве, но книги их останутся. Но а в количественном отношении королями рынка Александра Дюма, превращающими этот рынок в базар, остаются бесчисленные комиксы. Но вот отгремели фанфары, утихло цоканье копыт кавалерии Национальной гвардии у парижского Пантеона, Александр Дюма нашел свое последнее пристанище. А где-нибудь в мире в эту же секунду какой-нибудь мальчик или девочка впервые в жизни открыл или открыла "Графа Монте-Кристо", и началось чудное мгновенье продолжительностью в целую жизнь.
Андрей Шарый: Останки Александра Дюма-отца эксгумированы во вторник в его родном городе Вилер-Коттере. Они перевезены в Париж ив ходе торжественной церемонии по случаю 200-летия со дня рождения писателя, и будут захоронены в усыпальнице наиболее выдающихся личностей Франции - парижском Пантеоне. Из Парижа – Дмитрий Савицкий:
Дмитрий Савицкий: "История (с Большой буквы), - однажды изрек Александр Дюма,- это всего лишь навсего гвоздь, на который я вешаю связку моих романов.." История с Большой буквы решила побеспокоить великого романиста, побеспокоить против его собственной воли, ибо он в завещании своем изъявил желание покоится на кладбище родного городка, Вилер-Коттере, и - перенести его останки в национальную усыпальницу, в Пантеон. Во вторник состоялась эксгумация и официальное опознание праха писателя. Жители Вилер-Коттере были категорически против перенесения останков писателя в Пантеон и на торжественной церемонии в мэрии были мрачны и, будь у них шпаги, неизвестно, чем бы эта церемония закончилась. Дюма сам писал о Пантеоне и о первой "пантеонизации", как у нас говорят - Оноре Мирабо.
Пантеон, чей купол я вижу в окне в данный момент, был построен Людовиком XV рядом с древним аббатством Святой-Женевьевы. Старая средневековая церковь Святой Женевьевы, защитницы города, была слишком мала для прихода. и король решил возвести на холме громадный храм ее имени. Это самый центр левобережного Парижа, Латинского квартала, насаленного не только тенями Декарта, Вийона, Рембо, Дидро, Маларме, Шатобрияна, Супо и Бретона, но и - героями романов мэтра.
Революция 1789-го года передала храмы народу; Сэнт-Эсташ на правом берегу стал Храмом Плодородия, Сэнт-Женевьев, на левом, национальной усыпальницей великих людей.
Во вторник и среду на родине Дюма писатели и артисты читали вслух отрывки из его произведений. В пятницу прах Дюма вернется туда, куда он сам никогда и не думал вернуться, в его владение, шато Монте-Кристо, в Пор-Марли… Здесь президент общества друзей Александра Дюма, Дидье Декуан, откроет торжественную церемонию, а в два по полудню замок будут открыт для публики. В восемь вечера Общество Друзей Дюма проведет закрытый мемориальный вечер. Будут прочтены отрывки из Золотой Книги, составленной как из отрывков произведений Дюма, так и из отзывов о нем; прозвучит музыка, вдохновленная его произведениями.
В субботу 30 ноября мушкетеры вынесут гроб с останками писателя из замка, и республиканская конная гвардия составит эскорт, который двинется к Парижу.
В полдень в Люксембургском саду, что напротив Пантеона, в задании Сената, верхняя палата, Haute Assamble, отдаст дань памяти писателю, после чего (в шесть вечера) торжественная процессия по центральной аллее сада двинется к улице Сюфло и Пантеону. Район будет оцеплен к пяти часам вечера. Пришедшим на последнее свидание с писателем рекомендуется держать в руках одну из его книг. В 18.15 на улице Сюфло появится повозка "театра Александра" с актерами, представляющими его героев. Здесь же будет находится оркестр - барабанщиков. Четверо избранных, чьи имена не названы, пронесут гроб с останками Дюма к колонам Пантеона. Их будут эскортировать четверо мушкетеров, чьи имена вам известны.
Оркестр республиканской гвардии и хор озвучат своды храма. В семь вечера, Марианна, женщина-символ Франции, верхом на белом коне проследует за гробом писателя в раскрытые врата Пантеона. Прозвучит оратория, написанная в честь Дюма; она будет состоять из четырех частей, посвященных: человеку дара, человеку страсти, человеку действий и свободному, человеку…
Президент республики произнесет речь. В семь тридцать будет оглашен последний текст: письмо Виктора Гюго - Дюма-Младшему, дань его таланту и мужеству.
Двери Пантеона закроются, и в наступивших сумерках Латинский квартал вернется к обычной жизни, что даст возможность призракам героев Дюма, Д'Артаньяну, в первую очередь, назначившему свидание для первой дуэли мушкетерам короля буквально за углом, на рю Сан-Жак, явиться к колоннам храма с последним поклоном.
Андрей Шарый: Репортаж Дмитрия Савицкого продолжит беседа с Петром Вайлем, который занимался исследованием творчества Александра Дюма. Я начал беседу с вопроса о том, почему французский писатель не был похоронен в Пантеоне изначально, и его прах переносится туда только в наши дни?
Петр Вайль: Франция во многом еще в плену тех же стереотипов, которые вовсю господствуют в России. Мы эти стереотипы знаем: есть литература "серьезная", есть литература "несерьезная", есть высокая, есть массовая, так называемый масскульт. И нет никакого дела до того, что вот этот самый масскульт, потому так и называется, что его читают массы, и уже поэтому следует обратить на него внимание и отнестись с уважением. А Дюма был в известной степени основателем феномена масскульта. Тому способствовало время. Мы помним, что Дюма писал в начале XIX века, в первой четверти, и как раз тогда появилась эта знаменитая, замечательная, всем нам знакомая формула журнальная - "продолжение следует". До тех пор этого не было. Стали публиковаться в периодике романы с продолжениями, то есть, Дюма попал. Может быть, кстати, и отчасти и эта рубрика "продолжение следует" появилась в связи с Дюма. Эти периодические издания с его романами рвали на куски, и Дюма сделался фантастически популярен, он был первой настоящей литературной культовой фигурой. И при этом он до сих пор не считается классиком французской литературы в классическом смысле этого понятия. Да, разумеется, работают все те же стереотипы - что это такое, читают, увлекательно, много написал...
Андрей Шарый: Но Бальзак тоже написал немало.
Петр Вайль: Да, но Бальзак обращал внимание на язвы общества, милость к падшим призывал и так далее, а Дюма развлекал. А во все времена это считалось занятием более низменным, по сей день тоже. Хотя сейчас, наконец. немножко отношение меняется, и опять-таки мы это видим по России, когда, наконец, появляется та литература развлекательная, которой не стыдно, можешь не прятать книжку за спину, когда встречаешь приятеля.
Андрей Шарый: Петр, продолжите тогда этот ряд ассоциаций, вы сказали, что стереотипы примерно такие же, как в России, тогда с кем в российской или советской, может, литературе можно было бы сравнить феномен Дюма?
Петр Вайль: Вот это, как говорят в Америке, хороший вопрос, дело в том, что ни с кем. В русской литературе, которая развивалась очень отдельно от общего русла западноевропейской и американской, вообще западной литературы, почему, потому что она в силу особеностей исторического развития России заменяла все гражданские деяния, понятно, почему в России не было изощренного богословия, почему не было политической публицистики, философии в том понятии, как это принято было в западных культурах, и литература, художественная литература - заменяла все. На нее и нагружали все, даже если в ней самой и не было того, чего от нее хотели, так этим занимались критики, все пошло от Белинского, Добролюбов, Чернышевский и так далее. Те. которые навалили гражданское служение на ни в чем не повинную русскую литературу, вообще-то замечательно увлекательную. Вот поэтому в России то место, которое должен был бы занимать какой-то свой Дюма, никогда не было заполнено. И это огромная зияющая ниша. Там буквально одно-два-три произведения можно назвать. Какие-то попытки были Загоскина в начале XIX века. "Герой нашего времени" - во многом, кстати, замечательное, увлекательное произведение, но и он оказался в ряду "лишних людей", изображения "лишних людей". "Князь Серебряный" Алексея Константиновича Толстого - вот роман, который можно назвать. То же самое продолжалось и в ХХ веке. Единственное время, которое я мог бы назвать, с известными допущениями - это нынешнее явление Акунина, вот в чем истоки его феноменальной популярности, в том, что он отчасти стал заполнять ту нишу, которая зияла и зияет еще в русской литературе. Вот эта вот увлекательное приключенческое чтиво, все-таки, с оттенком интеллигентности и интеллектуальности.
Андрей Шарый: Разные биографы Дюма приводят разные статистические данные о том, сколько произведений написал этот писатель. Мне встречалась и цифра 300 романов, и какие-то другие данные, вы обмолвились о том, что это вопрос до сих пор для французского литературоведения - сам ли Дюма написал романы. Известно, об этом открыто пишут его биографы, что есть подозрения, что на Дюма работали литературные агенты, "литературные негры", как их называют в сегодняшней российской литературе - насколько это справедливо?
Петр Вайль: Очевидно, это справедливо. Дюма в подсчете своих романов сам ошибался на сотни, яне оговорился. на сотни. Он говорил - 500 или 600 романов. Так что не в человеческих силах, если это не Айзек Азимов – ну, тут какой-то феномен непостижимый, невозможно одному человек столько написать, да еще при той писательской технике. Не забывайте, что все те же самые гусиные перья, и страшная, шероховатая, желто-серая бумага. Тем не менее, это все написано, конечно, кто-то на него работал, эта техника, надо сказать, пользуется широчайшей уважительностью и признательностью, скажем, в живописи. Никто не корит мастеров высокого Возрождения за то, что они только подправляли такими последними штрихами работы своих учеников и подмастерьев.
Андрей Шарый: Прикосновение совершенства это называется.
Петр Вайль: Совершенно верно. В литературе, же поскольку литература считается более интеллектуальным занятием. это признано предосудительным. Не будем обсуждать, может это и предосудительно, тем не менее, лучшие свои вещи Дюма, конечно же, писал сам, и в первую очередь - "Три мушкетера". И вот, наконец, за это ему и было воздано по заслугам. Сейчас его тело переносят в Пантеон, где он ляжет рядом с Виктором Гюго, в тени которого он находился все время своей жизни, потому что, как бы его ни уважали, как бы его ни почитали, как бы его ни читали, всегда он слышал эти голоса о Гюго, все-таки есть Гюго, классик, французский Пушкин и Толстой в одном лице, поскольку он был и поэт, и прозаик... Дюма, как мог, отбрехивался. Есть даже такая смешная месть, которую он применил: если вы обратите когда-нибудь внимание, то самую свою отвратительную героиню, Миледи из "Трех Мушкетеров!" он поселил точно по адресу Виктора Гюго - на пляс Де Гош.
Андрей Шарый: Петр, незадолго до записи вы сказали мне, что бывали в городке Вилер-Коттере, где родился Дюма, где он похоронен был до самого последнего времени. скажите пожалуйста, какое впечатление на воспроизвело это местечко?
Петр Вайль: Ну, как все французские городки, он очень милый и приятный, и вы знаете, вот это вот ощущение старой Европы, когда, как бы ты ни ходил, узенькие кривые улочки так или иначе будут извиваться, извиваться и выйдут на площадь с собором. А это всегда красиво и хорошо. Тем не менее, это глухая провинция. Например, мне с приятелями там удалось пообедать только в тунисском ресторане. Вообще, само по себе это очень смешно. В родном городе великого гастронома, не только писателя, Александра Дюма, мы нашли работающий только тунисский ресторан. Но сам дом Александра Дюма, к сожалению, или, к счастью, уж не знаю, не может быть превращен в музей, им владеют какие-то люди, зубной врач со своей семьей, и он вовсе не собирается уезжать, продавать, может, если ему предложат бешеные деньги, чтобы основать там дом-музей Дюма, может, он согласится, но пока это - частное владение, и проникнуть туда нельзя.
Андрей Шарый: Мы говорили с вами о сходстве и различиях во французской и русской литературе, о сходствах и различиях национальных характеров, и еще одно, уже не касающееся непосредственно литературы: в Москве есть ресторан "Пушкин", в России есть железнодорожный поезд "Лев Толстой".... Иными словами, эта идея эксплуатация знаменитостей, весьма достойная, с моей точки зрения, в туристическом бизнесе, она, в конце концов, находит свое место и в российской действительности. Есть уже и "Обломов", и так далее, и тому подобное, есть свой литературно-гастрономический мир. Дюма действительно великий гастроном и очень известный популярный писатель. Есть ли ресторан "Дюма", есть ли во Франции, насколько вам известно, какие либо заведения общепита, где готовили бы по рецептам Дюма?
Петр Вайль: Нет. Специального такого, к сожалению, нет названия, разумеется же, есть, "Три мушкетера" обыгрываются, и граф "Монте-Кристо" в общепите, но специально дюмовского ресторана нет, и очень жаль, потому что Дюма действительно этой отрасли человеческой культуры уделял много времени и внимания, и примечательно, что последней его книгой незаконченной был Большой кулинарный словарь. А, между прочим, завершали ее не кто-нибудь, а Делиль и Анатоль Франс. Как видите, не брезговали таким "низким" жанром.
Андрей Шарый: Петр, вы один из соавторов книги "Русская кухня в изгнании." Как специалист, что вы скажите о гастрономе-литераторе Дюма?
Петр Вайль: Он очень хорошо понимал. Кстати, интересно, он, будучи природным французом, гастрономом, гурманом - он практически не пил. Вот что интересно. Он был, по сути, непьющим.
Андрей Шарый: И не понимал в винах?
Петр Вайль: Нет. Он не мог не понимать в винах. Француз не может не понимать в винах, это исключительно, иначе он тогда не француз, а самозванец, его следует немедленно разоблачить и дезавуировать, он понимал, но не увлекался этим делом, хотя иногда и мог прорваться в этом направлении, например, когда он путешествовал по России, и, в частности, по Кавказу, он в Тбилиси посетил редакцию газеты "Заря" и принял участие в данном в его честь банкете, после чего потребовал, чтобы ему предоставили документ. Документ был предоставлен, он получил бумагу, в которой было написано: "Господин Дюма посетил нашу газету и выпил вина больше, чем любой из грузин". Так что, у него своя доблесть тоже была.
Андрей Шарый: Откуда такое влечение Дюма к Кавказу? Зачем он поехал в путешествие по далекой заброшенной российской провинции, которая манила, конечно, Пушкина и Лермонтова, но все-таки у Пушкина это была ссылка, у Лермонтова это была служба...
Петр Вайль: Дюма вообще был крайне любопытный человек. А Россия всегда была экзотикой, всегда таким нехоженым двором при цивилизованном строении Европы, и хотелось по этому двору пройти, тем не менее, наверное, от средней России немножко утомившись, от ее просторов и относительных для француза холодов, Дюма переместился на юг, и у него есть целая книжка "Кавказ", очень интересная. Помимо таких простых наблюдений, помимо, конечно, огромного количества чуши, которая вообще свойственна этому писателю в его неосновных произведениях, например, он писал и про то же самое питье, что в среднем грузин за обедом выпивает 10-15 бутылок вина, это у него глаза велики, и может ему хотелось, раз он выпивает больше, сколько же он мог.... Но он очень много понял. Человек исключительного таланта и наблюдательности, например, он написал, что Военно-грузинскую дорогу на те деньги, которые были потрачены на ее строительство, можно было бы вымостить серебряными рублями. То, что он успел это разглядеть, понять... И Кавказ ему как гастроному, конечно, был симпатичнее, чем Россия, что и понятно, я думаю, что и всем нам, не случайно на международном уровне советскую кухню всегда представляла кухня грузинская, в первую очередь.
Андрей Шарый: Петр, и в завершение нашего разговора вопрос для подведения итогов, что ли: главная характеристика Дюма-писателя, гастронома, путешественника, что в этом человеке, на ваш личный взгляд, самое главное, самое особенное?
Петр Вайль: Конечно, вот этот фантастический средиземноморский дар, дар средиземноморской Европы, умение извлекать радость из каждой минуты жизни. Заметьте, не мудрость, не разумность, за этим та же Россия всегда шла к другим народам, к англичанам, к немцам, отчасти, но вот это умение извлекать радость из каждого мига, это присуще итальянцам, французам, и Дюма, может, самый яркий представитель вот этой вот простой жизненной философии.
Вопреки распространенному мнению, Александр Дюма не является Чемпионом Франции" по числу экземпляров проданных книг, занимая третье место - после двух его соседей в пантеоне, въехавших туда до него: Эмиля Золя и Виктора Гюго. Но в то же время Дюма-отец - абсолютный и недосягаемый чемпион "во всех весовы категориях" по количеству подражаний и коммерческой эксплуатации его произведений, включая использование имен героев "Графа Монте-Кристо", "Трех мушкетеров" и "Виконта де Бражелона", издание кулинарных книг с "рецептами Александра Дюма", производство рекламных щитов и роликов со знаменитым кличем "Один за всех и все за одного!".
Об этой своеобразной "индустрии Александра Дюма" рассказывает корреспондент Радио Свобода во Франции Семен Мирский.
Семен Мирский: Использование в коммерческих целях имен великих людей, а также их произведений может быть классифицировано по жанрам. От низких, примером которых может служить портрет или какая-нибудь броская фраза на футболке или в рекламном ролике, до жанров более высоких, коими являются литературные подражания, попытки продолжить судьбы героев, перенести их из 19-го в 21-й век. Что касается жанров низких, то есть простой, беспардонной рекламы тех или иных товаров, то по части портретов на бонбоньерках и на рекламных щитах судьба Александра Дюма ничем не отличается от судьбы других гениев. И автор "Королевы Марго" равно как и его собраться по перу и соседи по Пантеону в любом случае уступают Зинедину Зидану, королю французского футбол, чей портрет на службе рекламы тиражируется в миллионах экземпляров. Но есть, к счастью, и другие примеры, все-таки иного порядка и уровня. В день перенесения остатков Дюма в пантеон парижская газета "Либерасьон" объявила на первой странице, что на пути в Пантеон Александр Дюма остановился в редакции газеты и согласился комментировать события дня. Комментарии, о которых идет речь, это остроумная компиляция цитат из произведений Дюма, имеющих то или иное отношение к сегодняшней хронике событий. Так статья о выращивании в садовых горшках индийской конопли снабжена цитатой из "Графа Монте-Кристо". Цитируется сцена, в которой Франц вдруг чувствует, как у него растут орлиные крылья. "Я способен облететь планету в 24 часа! - восклицает Франц. - Ах да, это начинает действовать гашиш". Но и здесь использование пера Александра Дюма с целью легализации гашиша, за которую выступает газета "Либерасьон", ход, пусть и не лишенный остроумия, но все же тривиальный. Попробуем подняться еще на одну ступень. Историк кино и театра насчитывает не менее трехсот экранизаций и сценических адаптаций произведений Александра Дюма, и конца этому потоку не видно. Но и это не все. Дюма вне всякого сомнения тот автор, чьи произведения стали предметом самого большого числа подражаний и попыток перенесения его героев в другие времена и в иное окружение. Там коротко только названия считанных из многих названий книг, написанных или по мотивам или в так называемой манере Александра Дюма: "Сын Портоса", "Последняя любовь Арамиса", "Триумф кардинала", "Три гусара", "Три жандарма", "Миледи - любовь моя", "Графиня Монте-Кристо" и далее в том же духе. Важно отметить, что помимо литературных поденщиков и откровенных халтурщиков мотивы Дюма использовали и вполне серьезные писатели, они, разумеется, в меньшинстве, но книги их останутся. Но а в количественном отношении королями рынка Александра Дюма, превращающими этот рынок в базар, остаются бесчисленные комиксы. Но вот отгремели фанфары, утихло цоканье копыт кавалерии Национальной гвардии у парижского Пантеона, Александр Дюма нашел свое последнее пристанище. А где-нибудь в мире в эту же секунду какой-нибудь мальчик или девочка впервые в жизни открыл или открыла "Графа Монте-Кристо", и началось чудное мгновенье продолжительностью в целую жизнь.
