Владимир Тольц:
В последние годы благодаря открывшимся архивам, усилиям исследователей, некоторые из которых не раз бывали гостями наших передач, мы довольно много нового узнали о советских "бойцах невидимого фронта". Но так уж получается, что мы чаще обращаемся к истории НКВД-КГБ сталинского и послесталинского времени. О чекистах же времени Дзержинского знаем меньше. Так вот давайте сегодня, опираясь на документы, поговорим и о них.
Ольга Эдельман: Революция, Гражданская война - время смутное, путаное. Кто за кого, кто на чьей стороне - не всегда разберешь. Да они и сами-то не всегда понимали. Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем вроде бы должна была быть самым прочным, самым проверенным оплотом новой власти. Но оказывается, что на первых порах с этой революционной "спецслужбой" происходили странные вещи.
Из доклада коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б), 26 июля 1918 г.
Коллектив фракции РКП служащих ВЧК находит необходимым довести до сведения ЦК своей партии некоторые характерные факты из внутренней жизни Комиссии, а также и общее единодушное мнение партийных товарищей в лице фракции коммунистов (в данный момент - 234 чел.) о тех мерах, которые, по нашему глубочайшему убеждению и практическим наблюдениям, необходимо предпринять для того, чтобы очистить состав сотрудников, урегулировать деятельность Комиссии, поставить ее на более нормальной почве и, главным образом, - раз и навсегда покончить с теми проявлениями массовых злоупотреблений сотрудников и даже членов Комиссии, которые наблюдаются за все время деятельности Комиссии, которые для действительно честных, искренних, всецело преданных делу партийных товарищей делают условия службы в Комиссии невозможными и нестерпимыми и заставить искать случаи, чтобы морально измученными и удрученными покинуть работу в Комиссии.
Ольга Эдельман: Этот доклад был направлен коммунистами-чекистами в ЦК РКП(б), наркому юстиции Стучке и председателю Совнаркома Ленину. ВЧК, существовавшая с начала декабря 1917 года, сталкивалась с проблемой хронического кадрового дефицита. Партийные органы неоднократно обращались к коммунистам с призывами идти в ЧК, направляли большевиков туда на работу, но проблема оставалась. Об этом говорил, например, заместитель председателя ВЧК Петерс в интервью газете "Известия ВЦИК".
Из интервью Петерса корреспонденту газеты "Известия ВЦИК" 27 октября 1918 года
Причины некоторых бывших в нашем учреждении злоупотреблений лежат главным образом в том, что Чрезвычайная Комиссия в это время переживала сложный и трудный период организации. От старого режима и временного правительства мы не получили готового аппарата, наоборот, нам самим приходилось ликвидировать оставленное нам в наследие в лице жандармов, охранников. В первое время образования Чрезвычайной Комиссии наши партийные товарищи отнеслись к нам с предубеждением, считая, что наше учреждение принадлежит к числу таких, в которых недостойно работать; товарищи рабочие, хотя и не одушевленные самими лучшими намерениями, все же не были настолько подготовлены, что бы, например, исполнять обязанности следователя, требующие специальных знаний и опыта, поэтому нам приходилось брать людей со стороны, изъявивших желание у нас работать, и не наша вина, если при таких условиях к нам иногда мог пробраться саботажник, взяточник, провокатор:
Владимир Тольц: В самом деле: никого из дореволюционных профессионалов политического сыска в революционных органах быть не могло. На самом деле это не так. И тогда, и позднее ЧК навербовывало из них тайную агентуру. Ну, а новые люди, то есть в первую очередь бывшие подпольщики, не очень-то стремились работать в организации, хочешь - не хочешь, а напоминавшей им царскую охранку. С другой стороны, очевидно, что наделенная многими полномочиями, грозная ЧК должна была манить не только идейных защитников власти Советов, но и разного рода любителей повластвовать над другими вообще, а то и просто сомнительных личностей.
Из доклада коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б), 26 июля 1918 г.
Нам пришлось вести борьбу не только с нежелательными явлениями во внутренней жизни Комиссии, не только с пьянством, кражами, шантажом и пр., и пр., вершимыми и ответственными и неответственными сотрудниками Комиссии, но с болью в груди нас заставили молчать, когда мы коснулись наболевших вопросов грязной жизни даже некоторых из членов Комиссии. :
Чтобы не стать голословными, обратимся к фактам, свидетельствующим, как печально кончались подобные эксперименты:
С согласия т. Дзержинского в комиссию были введены секретные сотрудники Шувара, Смирнов и некий казак, которые все через некоторое время, за разные проделки были расстреляны.
Сотрудник Березин, во время допроса в Петербурге застреливший допрашиваемого, преданный суду Рев[волюционого] Триб[унала], но по желанию комиссии освобожден от наказания и принят сотрудником комиссии - теперь вновь арестован и предается суду за злоупотребления.
Пом[ощник] коменданта Беляев и следователь Арин - после целого ряда взяток скрылись.
Канин - комиссар отд[ела] по борьбе со спекуляцией - уволен из Комиссии за кражу во время обыска и похищение нескольких револьверов из секретной части.
Комиссары Лосев и Лещевич были привлечены к ответственности Мос[ковского] Рев[олюционого] Триб[унала] за пьянство и бесчинство :
Арестованы и товарищеским судом присуждены к 15-ти годам каторги за пьянство и присвоение во время обыска золотых вещей - комиссары Зайцев и Богданов.
Коллектив подал заявление в комиссию о неоднократном пьянстве бывш[его] члена Комиссии Емельянова, который впоследствии прославился на левоэсеровском мятеже, но комиссия не сочла нужным обратить на это внимание.
За развратную жизнь и пьянство коллектив предложил удалить бывш[его] члена Комиссии Чернова - но ответа до сих пор не получил.
Коллектив предложил комиссии немедленно уволить служившую в комиссии машинистку Лапшину, члена партии Народной Свободы, которая еще во время выборов в Учред[ительное] Собрание агитировала за к[онституционно]-д[емократический] список и называла большевиков "германскими шпионами". За нее вступились лев[евые] с[оциалисты]-р[еволюционеры], и Комиссия постановила: оставить Лапшину и на службе. Фракция потом подтвердила постановление коллектива и последний вторично обратился уже с категорическим требованием об увольнении Лапшиной. Тогда, в разговоре с представителем коллектива, т. Дзержинский просто и коротко разрешил вопрос: "Распустить коллектив".
Подобных фактов можно перечислить без конца ...
Ольга Эдельман: Фраза насчет "Подобных фактов можно перечислить без конца" многое говорит об авторах. Да и в целом из этого текста складывается довольно экзотическая картина революционной законности: "осуждены товарищеским судом к 15 годам каторги". Насколько вообще точны и правдивы изложенные в письме партийных чекистов факты? Прокомментировать это я прошу сотрудника Государственного архива России Дмитрия Новоселова.
Дмитрий Новоселов: Например, упомянутый в письме Шувара, он же Войцицкий - крупный агент царской разведки и контрразведки, был привлечен Дзержинским для создания в ВЧК контрразведывательного бюро. 15 марта 1918 года на основании подозрений прикомандированного к контрразведывательному бюро командира отряда Полякова, Шувара был арестован и под предлогом попытки к бегству расстрелян. Другой - Березин, рабочий, бывший подпольщик, подозревался в связи с царской охранкой. В январе 1918 года он действительно находился под следствием за убийство арестованного. Но вскоре дело замяли, материалы его исчезли, а Березин в марте переехал в Москву и стал там сотрудником отдела по борьбе со спекуляцией. В середине 1918 г. был осужден ревтрибуналом за должностное преступление, помещен в Бутырскую тюрьму, но по инициативе ВЧК из-под стражи освобожден и вновь принят на работу в Комиссию. А в конце этого же года опять привлечен к ответственности за должностные преступления и приговорен к тюремному заключению. Аналогичная судьба постигла комиссаров Зайцева, Богданова. Член коллегии ВЧК Емельянов, принадлежавший к партии левых эсеров, был позднее расстрелян. Что касается машинистки Лапшиной, то руководство ВЧК все-таки решило пойти навстречу фракции коммунистов и уволило ее. Фактов в действительности очень много. Чтобы убедиться в этом, необходимо ознакомиться с материалами советских газет. Именно в это время противники дальнейшего существования ВЧК публиковали свои статьи, в которых указывали на непомерно высокий уровень преступности.
Ольга Эдельман: Насчет Березина существует еще одно, независимое, свидетельство, относящееся к тому же времени, что и доклад чекистов-коммунистов. 11 июля 1918 года адвокат Владимир Жданов изложил известные ему факты о работе ВЧК управляющему делами Совнаркома Бонч-Бруевичу. Письмо Жданова, помимо своего непосредственного содержания, позволяет уяснить еще одну вещь: те приемы, которые адвокат старой выучки в 1918 году однозначно расценивал как провокацию, ныне входят в обычный арсенал работы правоохранительных органов. Оперативник в штатском, совершающий контрольную закупку, сейчас никого не удивляет.
Ближе всего мне пришлось познакомиться с отделом по борьбе со спекуляцией. Этот отдел широко применяет самую откровенную и разнузданную провокацию через своих агентов. Все дела, с которыми мне пришлось познакомиться, вызваны провокаторской деятельностью сотрудников комиссии. К обвиняемым приходил агент ЧК, уговаривал или продать ему или купить у него золото и процентные бумаги. Затем к моменту заключения сделки по вызову агента появлялась милиция или члены ЧК и арестовывали покупателей или продавцов. Такая же провокация применяется и в отделе борьбы с преступлениями по должности.
Я привожу вкратце одно из этих дел - это дело Кондратовича. В нем есть показания агента Григорьева. Он показывает, что в начале апреля познакомился с Березиным, сотрудником ЧК, который предложил ему поступить в агенты, а в качестве вознаграждения предложил ему 10% от конфискованного у спекулянтов имущества. Кроме того, за изобличение Муралова или Рогова он, Григорьев, получит по сто тысяч рублей с каждого. Григорьев согласился и предложил достать незаконное свидетельство на ношение оружия на свое имя за подписью Рогова. Березин поручил ему это дело и объявил, что взятки будет дано десять тысяч рублей. Березин заявил, что нужно разрешение не на имя Григорьева, он агент комиссии, это неудобно, а на имя вымышленного лица. Григорьев стал выговаривать безнаказанность тех лиц, которые будут доставать свидетельство. Березин заявил, что это может сделать только сам Дзержинский. Пошли к Дзержинскому, тот обещал полную безнаказанность. На следующий день Григорьев принес такое разрешение и получил лично от Дзержинского под расписку десять тысяч рублей. Затем был арестован и предан суду Кондратович, так как выяснилось, что Рогов тут ни причем, а действовал посредством подлога 18-летний мальчик Кондратович.
Мне совершенно понятны те безумные конфискации и громадные штрафы, которые налагает комиссия. 10% из них получает агент. Агенты же утверждают (это обстоятельство я проверить не мог), что им достается 3%. Такую деятельность комиссия считает совершенно законной. Отсутствие контроля, права решения дел, отсутствие защиты, гласности и права обжалования, допущение провокаций неизбежно приводят и будут приводить комиссию к тому, что в ней совьют гнездо люди, которые под покровом тайны и безумной бесконтрольной власти будут обделывать свои личные или партийные дела. И практика комиссии подтверждает все это. Я утверждаю, что деятельность ЧК необходимо будет являться сильнейшим дискредитированием советской власти.
Ольга Эдельман: Жданов сравнивал чекистов с дореволюционными жандармами: "У Чрезвычайной комиссии полномочий значительно больше, но, как это ни странно, состав ее гораздо невежественнее состава бывших охранных и сыскных отделений. Особенно невежественен отдел по борьбе с контрреволюцией". И рассказывал, как на его глазах пытались разобрать очень крупное дело о банковских злоупотреблениях один за другим два следователя-чекиста, оба очень порядочные люди, оба поэты-футуристы, до смешного невежественные в банковских вопросах.
Владимир Тольц: Сегодня мы говорим о докладе коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б) 26 июля 1918 года, в котором критиковалась кадровая политика руководства ВЧК, говорилось о приеме на работу случайных и непроверенных людей, которые затем совершали различные правонарушения.
Ольга Эдельман: Партийцы-чекисты писали не только о бытовых и уголовных проступках своих соратников. Они говорили и о серьезнейших, по их мнению, должностных нарушениях.
Комиссия и заведующие отделами без достаточного осмотра и контроля, часто по личному усмотрению и впечатлениям, принимали на службу людей, не интересуясь их прошлым.
Президиум Комиссии и заведующие отделами окружили себя секретными сотрудниками, часто навербованными из помилованных к смертной казни приговоренных уголовных преступников, которые беспрепятственно проникали в здания Комиссии, часто целыми часами сидели в помещениях Президиума, несмотря на постановление Комиссии, что свидания с секретными сотрудниками в помещениях Комиссии не допускаются. :
Коллектив считал своим партийным долгом помогать Комиссии в смысле набора честных и способных сотрудников, но Комиссия, хотя и приняла, в силу необходимости, постановление, что все вновь поступающие сотрудники должны аттестоваться коллективом - все же часто от него отступали и покровительствовали самостоятельному приему служащих по отделам, причем приходится быть свидетелем, когда принятый отделом "под свою ответственность" через несколько недель или дней приговорен к 15-ти годам каторги за... присвоение во время обыска золотых вещей.
Владимир Тольц: Вот здесь уже не столь ясно. Достоверность того, что чекисты пили или самодурствовали, особых сомнений не вызывает. А основательность и резонность критики чекистских партячеек и руководства ВЧК по вопросам организации оперативной работы - вызывает массу вопросов. Чекистские партийцы может и были идейными людьми, но не очень компетентными профессионально, даже не особенно грамотными, в общем. Скажем, привлечение к работе ВЧК того же Шувара-Войцицкого, с идейной точки зрения, конечно, может быть, для большевиков было некорректным, но с профессиональной - вполне разумным решением.
Ольга Эдельман: Дзержинскому приходилось выкручиваться, чтобы окольными путями взять на работу крупнейшего специалиста-контрразведчика, но - царского жандарма..
Из интервью заместителя председателя ВЧК Я.Х. Петерса корреспонденту ''Известий ВЦИК'' , 27 октября 1918 г.
В беседе с нашим сотрудником о злоупотреблениях, бывших в последнее время в Чрезвычайной Комиссии, тов. Петрес сказал:
- На Ваш вопрос, чем объяснить незаконные действия наших ''сотрудников '' Скуэнека, Березина и др., дела о которых поступили на рассмотрение Революционного трибунала, должен прежде всего сказать, что и Скуэнек, и Березин - не наши люди. Березин был сотрудником Петроградской чрезвычайной комиссии, у нас он работал временно и случайно, Скуэнек же, бывший офицер корниловской армии, проник к нам с определенно провокаторскими целями. Затем, во всем, что говорится об этих злоупотреблениях, нет и пятидесятой доли правды. С одной стороны, преувеличенные слухи об этом намеренно распространяются буржуазией, чтобы вызвать к себе сочувствие и сожаление, что вот-де какие люди с нами расправляются, а с другой - вопрос этот усиленно муссируется нашими политическими противниками с целью ограничения прав Чрезвычайной Комиссии и использовать эти ограничения в своих видах.
Распространению ложных и преувеличенных слухов о свершаемых будто бы сотрудниками Чрезвычайной Комиссии злоупотреблениях много способствуют шантажисты, которые под видом сотрудников Чрезвычайной Комиссии являются, например, на квартиру арестованного спекулянта и обещают за определенную крупную сумму освободить его или снять реквизицию с квартиры, мебели и пр. Одно название Чрезвычайной Комиссии для представителей буржуазии до такой степени страшно, что они забывают даже спросить мандат у подобных темных личностей. Поэтому поводу мы неоднократно высказывались печатно, что нашим сотрудникам вовсе не даются поручения оповещать буржуазию о способах освобождения от ареста и тем более за деньги.
Однако, злоупотребления, хотя и не в таких значительных формах и количестве, как гласит молва, все же у нас были, и мы этого скрывать не хотим. Но почему обращено такое усиленное внимание на случаи противозаконных действий в нашем учреждении и совершенно бесследно пропускаются крупнейшие и вреднейшие злоупотребления, например, в Высшем Совете Народного Хозяйства или в продовольственном комитете? Хлеб и сельдь гниют у них в огромном количестве на железных дорогах, и от этого страдает голодающие рабочее население, которое не в состоянии, как буржуазия, платить сотни рублей мешочникам за муку или в буржуазных магазинах за балыки.
Ольга Эдельман: Ну где еще руководитель спецслужбы заявит, что у него "временно и случайно" работают "не наши люди"? Однако, за жалобой чекистов-коммунистов на руководство ВЧК стояли не только правдоискательство, и не только различное понимание сущности агентурной работы. Вопрос был также и в борьбе за влияние: ведь в ВЧК тогда служили не только коммунисты, были и беспартийные. А имелись еще члены партии левых социалистов-революционеров, не только работавшие в ВЧК, но и занимавшие там ответственные должности. Недавние союзники большевиков, левые эсеры как в начале июля 1918 года подняли мятеж. Понятно, что для чекистов, членов большевистской партии, этот момент был как раз удобен, чтобы избавиться от сотрудничества с левыми эсерами.
Из доклада коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б), 26 июля 1918 г.
Хотя соглашательство с лев[ыми] с[оциалистами]-р[еволюционерами] было тактическим приемом всей нашей партии - все-таки в нашей Комиссии это соглашательство дало себя особенно сильно чувствовать. Почти половина членов комиссии состояла из лев[ых] эсеров, даже после того, как они, т.е. партия лев[ых] эсеров, отозвала своих представителей от всех ответственных постов в Совнаркоме. В сущности же партия лев[ых] эсеров использовала это несоразмерное представительство для того, что внести в комиссию тайный саботаж.
Несмотря на то, что эта политика во внутренней жизни Комиссии давно дала себя чувствовать - большинство же из членов Комиссии коммунистов не считали нужным обратить на это внимание и даже покровительствовали этому. Уже за неделю до левоэсеровского мятежа в Комиссии шли слухи и были сделаны соответствующие сообщения об антисоветской агитации в отряде Попова, о подозрительности некоторых эсеровских деятелей (напр. Блюмкина). Комиссия же очень просто: поручила расследовать дело самим эсерам (Александровичу).
Нельзя обойти молчанием и тот факт, что в последнее время т. Дзержинский по болезни мало мог принимать участие в работах Комиссии и президиум всецело находился в руках лев[ых] эсеров.
Разразились памятные эсеровские дни : Прошла буря. Воздух казался свежим и чистым. Легко было дышать. Сознание, что горький урок прошлого ограничит от ошибок в будущем, внушило веру и желание работать. Но, увы. Суровый урок оказался недостаточным. Комиссия в новом составе (в нее вошло только два новых члена), не считала нужным решительно отмежевываться от старой тактики. :
Наша фракция отнюдь не стоит на такой точке зрения, что лев[ых] эсеров совсем нельзя допустить на работу в советских учреждениях. Но исходя из опыта прошлого, мы считаем, что их нельзя допустить на ответственные посты и абсолютно нельзя допустить ни на какую должность в нашей Комиссии, где нет места колеблющимся, где нерешительность и соглашательство вместо борьбы с контрреволюцией творить контрреволюцию внутри этого же самого органа борьбы с контрреволюцией.
Владимир Тольц: Здесь речь идет о левоэсеровском мятеже 6-7 июля 1918 года. Упомянутый в письме командир отряда Попов 6 июля арестовал самого Дзержинского, а Блюмкин тогда же участвовал в убийстве немецкого посла Мирбаха. Как мы видим, левые эсеры, после октябрьского переворота вошедшие в новое правительство и покинувшие Совнарком после Брестского мира в марте 1918, в ВЧК оставались; а после июльских событий в ВЧК остались те из них, кто объявил о разрыве со своей партией.
Ольга Эдельман: Чекисты-большевики даже заявляли, что левые эсеры прибрали к рукам президиум ВЧК. Я обращаюсь с вопросом к нашему гостю, сотруднику государственного архива России Дмитрию Новоселову: что в данном случае имелось в виду?
Дмитрий Новоселов: Летом 1918 года состав комиссии ВЧК почти наполовину состоял из представителей партии левых эсеров. К тому же у Дзержинского было два заместителя, оба принадлежали к партии левых эсеров - Закс и Александрович, который до восстания левых эсеров вел всю практическую работу ВЧК. В принципе, можно согласиться с этим утверждением, хотя и с небольшой оговоркой: в это время многие важные посты в руководстве ВЧК занимали также и коммунисты. Видный чекист Лацис позднее писал, что левые эсеры специально тормозили борьбу с контрреволюцией и выдвигали общечеловеческую мораль. Но это не так. Левые эсеры входили в состав специальной расстрельной тройки, подписывали смертные приговоры. Например, под председательством того же Александровича был подписан приговор известному бандиту князю Эболи.
Ольга Эдельман: А может быть, доклад чекистов-коммунистов, о котором мы сегодня говорим, появился в ходе какой-то борьбы за власть в ВЧК?
Дмитрий Новоселов: Мне кажется, что этот доклад был вызван несогласием с принципом комплектования ВЧК. И, во-вторых, видимо, это было связано с тем, что фракция коммунистов считала, что левые эсеры не должны сотрудничать с ВЧК. И независимо от того, порвали они с партией своей или нет.
Ольга Эдельман: Впрочем, левые эсеры были не единственной группой служащих ВЧК, вокруг которых возникли проблемы.
Из доклада коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б), 26 июля 1918 г.
Между служащими началась травля против латышей, среди которых больше всего оказалось старых и активных партийных работников и которые фактически руководствуют всей жизнью фракции. Это кажется нелепо, невероятно, но это так. И когда в обращениях к коллективу и на фракционных слышатся фразы: "Я не латыш", "латыши не понимают по-русски и не знают за что голосуют", - "Коллектив привлекает на службу "своих", т.е. латышей" (знаменито, что последняя фраза принадлежит председ[ателю] Ком[иссии] т. Дзержинскому), то ясно, что такими необдуманными выражениями ответственных лиц прививается национальная ненависть среди беспартийных и несознательных сотрудников против латышей, выдвинутых во главе партийной работы и жизни служащих ВЧК.
Ольга Эдельман: Вроде бы входит, что коммунисты-чекисты, обратившиеся в конце июля 1918 г. в ЦК партии с жалобой на порядки в ВЧК, для своих оппонентов ассоциировались с латышами, и конфликт получился не только межфракционный, но и с национальным оттенком, к тому же осложненный банальным фоном должностных нарушений.
Ольга Эдельман: Революция, Гражданская война - время смутное, путаное. Кто за кого, кто на чьей стороне - не всегда разберешь. Да они и сами-то не всегда понимали. Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем вроде бы должна была быть самым прочным, самым проверенным оплотом новой власти. Но оказывается, что на первых порах с этой революционной "спецслужбой" происходили странные вещи.
Из доклада коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б), 26 июля 1918 г.
Коллектив фракции РКП служащих ВЧК находит необходимым довести до сведения ЦК своей партии некоторые характерные факты из внутренней жизни Комиссии, а также и общее единодушное мнение партийных товарищей в лице фракции коммунистов (в данный момент - 234 чел.) о тех мерах, которые, по нашему глубочайшему убеждению и практическим наблюдениям, необходимо предпринять для того, чтобы очистить состав сотрудников, урегулировать деятельность Комиссии, поставить ее на более нормальной почве и, главным образом, - раз и навсегда покончить с теми проявлениями массовых злоупотреблений сотрудников и даже членов Комиссии, которые наблюдаются за все время деятельности Комиссии, которые для действительно честных, искренних, всецело преданных делу партийных товарищей делают условия службы в Комиссии невозможными и нестерпимыми и заставить искать случаи, чтобы морально измученными и удрученными покинуть работу в Комиссии.
Ольга Эдельман: Этот доклад был направлен коммунистами-чекистами в ЦК РКП(б), наркому юстиции Стучке и председателю Совнаркома Ленину. ВЧК, существовавшая с начала декабря 1917 года, сталкивалась с проблемой хронического кадрового дефицита. Партийные органы неоднократно обращались к коммунистам с призывами идти в ЧК, направляли большевиков туда на работу, но проблема оставалась. Об этом говорил, например, заместитель председателя ВЧК Петерс в интервью газете "Известия ВЦИК".
Из интервью Петерса корреспонденту газеты "Известия ВЦИК" 27 октября 1918 года
Причины некоторых бывших в нашем учреждении злоупотреблений лежат главным образом в том, что Чрезвычайная Комиссия в это время переживала сложный и трудный период организации. От старого режима и временного правительства мы не получили готового аппарата, наоборот, нам самим приходилось ликвидировать оставленное нам в наследие в лице жандармов, охранников. В первое время образования Чрезвычайной Комиссии наши партийные товарищи отнеслись к нам с предубеждением, считая, что наше учреждение принадлежит к числу таких, в которых недостойно работать; товарищи рабочие, хотя и не одушевленные самими лучшими намерениями, все же не были настолько подготовлены, что бы, например, исполнять обязанности следователя, требующие специальных знаний и опыта, поэтому нам приходилось брать людей со стороны, изъявивших желание у нас работать, и не наша вина, если при таких условиях к нам иногда мог пробраться саботажник, взяточник, провокатор:
Владимир Тольц: В самом деле: никого из дореволюционных профессионалов политического сыска в революционных органах быть не могло. На самом деле это не так. И тогда, и позднее ЧК навербовывало из них тайную агентуру. Ну, а новые люди, то есть в первую очередь бывшие подпольщики, не очень-то стремились работать в организации, хочешь - не хочешь, а напоминавшей им царскую охранку. С другой стороны, очевидно, что наделенная многими полномочиями, грозная ЧК должна была манить не только идейных защитников власти Советов, но и разного рода любителей повластвовать над другими вообще, а то и просто сомнительных личностей.
Из доклада коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б), 26 июля 1918 г.
Нам пришлось вести борьбу не только с нежелательными явлениями во внутренней жизни Комиссии, не только с пьянством, кражами, шантажом и пр., и пр., вершимыми и ответственными и неответственными сотрудниками Комиссии, но с болью в груди нас заставили молчать, когда мы коснулись наболевших вопросов грязной жизни даже некоторых из членов Комиссии. :
Чтобы не стать голословными, обратимся к фактам, свидетельствующим, как печально кончались подобные эксперименты:
С согласия т. Дзержинского в комиссию были введены секретные сотрудники Шувара, Смирнов и некий казак, которые все через некоторое время, за разные проделки были расстреляны.
Сотрудник Березин, во время допроса в Петербурге застреливший допрашиваемого, преданный суду Рев[волюционого] Триб[унала], но по желанию комиссии освобожден от наказания и принят сотрудником комиссии - теперь вновь арестован и предается суду за злоупотребления.
Пом[ощник] коменданта Беляев и следователь Арин - после целого ряда взяток скрылись.
Канин - комиссар отд[ела] по борьбе со спекуляцией - уволен из Комиссии за кражу во время обыска и похищение нескольких револьверов из секретной части.
Комиссары Лосев и Лещевич были привлечены к ответственности Мос[ковского] Рев[олюционого] Триб[унала] за пьянство и бесчинство :
Арестованы и товарищеским судом присуждены к 15-ти годам каторги за пьянство и присвоение во время обыска золотых вещей - комиссары Зайцев и Богданов.
Коллектив подал заявление в комиссию о неоднократном пьянстве бывш[его] члена Комиссии Емельянова, который впоследствии прославился на левоэсеровском мятеже, но комиссия не сочла нужным обратить на это внимание.
За развратную жизнь и пьянство коллектив предложил удалить бывш[его] члена Комиссии Чернова - но ответа до сих пор не получил.
Коллектив предложил комиссии немедленно уволить служившую в комиссии машинистку Лапшину, члена партии Народной Свободы, которая еще во время выборов в Учред[ительное] Собрание агитировала за к[онституционно]-д[емократический] список и называла большевиков "германскими шпионами". За нее вступились лев[евые] с[оциалисты]-р[еволюционеры], и Комиссия постановила: оставить Лапшину и на службе. Фракция потом подтвердила постановление коллектива и последний вторично обратился уже с категорическим требованием об увольнении Лапшиной. Тогда, в разговоре с представителем коллектива, т. Дзержинский просто и коротко разрешил вопрос: "Распустить коллектив".
Подобных фактов можно перечислить без конца ...
Ольга Эдельман: Фраза насчет "Подобных фактов можно перечислить без конца" многое говорит об авторах. Да и в целом из этого текста складывается довольно экзотическая картина революционной законности: "осуждены товарищеским судом к 15 годам каторги". Насколько вообще точны и правдивы изложенные в письме партийных чекистов факты? Прокомментировать это я прошу сотрудника Государственного архива России Дмитрия Новоселова.
Дмитрий Новоселов: Например, упомянутый в письме Шувара, он же Войцицкий - крупный агент царской разведки и контрразведки, был привлечен Дзержинским для создания в ВЧК контрразведывательного бюро. 15 марта 1918 года на основании подозрений прикомандированного к контрразведывательному бюро командира отряда Полякова, Шувара был арестован и под предлогом попытки к бегству расстрелян. Другой - Березин, рабочий, бывший подпольщик, подозревался в связи с царской охранкой. В январе 1918 года он действительно находился под следствием за убийство арестованного. Но вскоре дело замяли, материалы его исчезли, а Березин в марте переехал в Москву и стал там сотрудником отдела по борьбе со спекуляцией. В середине 1918 г. был осужден ревтрибуналом за должностное преступление, помещен в Бутырскую тюрьму, но по инициативе ВЧК из-под стражи освобожден и вновь принят на работу в Комиссию. А в конце этого же года опять привлечен к ответственности за должностные преступления и приговорен к тюремному заключению. Аналогичная судьба постигла комиссаров Зайцева, Богданова. Член коллегии ВЧК Емельянов, принадлежавший к партии левых эсеров, был позднее расстрелян. Что касается машинистки Лапшиной, то руководство ВЧК все-таки решило пойти навстречу фракции коммунистов и уволило ее. Фактов в действительности очень много. Чтобы убедиться в этом, необходимо ознакомиться с материалами советских газет. Именно в это время противники дальнейшего существования ВЧК публиковали свои статьи, в которых указывали на непомерно высокий уровень преступности.
Ольга Эдельман: Насчет Березина существует еще одно, независимое, свидетельство, относящееся к тому же времени, что и доклад чекистов-коммунистов. 11 июля 1918 года адвокат Владимир Жданов изложил известные ему факты о работе ВЧК управляющему делами Совнаркома Бонч-Бруевичу. Письмо Жданова, помимо своего непосредственного содержания, позволяет уяснить еще одну вещь: те приемы, которые адвокат старой выучки в 1918 году однозначно расценивал как провокацию, ныне входят в обычный арсенал работы правоохранительных органов. Оперативник в штатском, совершающий контрольную закупку, сейчас никого не удивляет.
Ближе всего мне пришлось познакомиться с отделом по борьбе со спекуляцией. Этот отдел широко применяет самую откровенную и разнузданную провокацию через своих агентов. Все дела, с которыми мне пришлось познакомиться, вызваны провокаторской деятельностью сотрудников комиссии. К обвиняемым приходил агент ЧК, уговаривал или продать ему или купить у него золото и процентные бумаги. Затем к моменту заключения сделки по вызову агента появлялась милиция или члены ЧК и арестовывали покупателей или продавцов. Такая же провокация применяется и в отделе борьбы с преступлениями по должности.
Я привожу вкратце одно из этих дел - это дело Кондратовича. В нем есть показания агента Григорьева. Он показывает, что в начале апреля познакомился с Березиным, сотрудником ЧК, который предложил ему поступить в агенты, а в качестве вознаграждения предложил ему 10% от конфискованного у спекулянтов имущества. Кроме того, за изобличение Муралова или Рогова он, Григорьев, получит по сто тысяч рублей с каждого. Григорьев согласился и предложил достать незаконное свидетельство на ношение оружия на свое имя за подписью Рогова. Березин поручил ему это дело и объявил, что взятки будет дано десять тысяч рублей. Березин заявил, что нужно разрешение не на имя Григорьева, он агент комиссии, это неудобно, а на имя вымышленного лица. Григорьев стал выговаривать безнаказанность тех лиц, которые будут доставать свидетельство. Березин заявил, что это может сделать только сам Дзержинский. Пошли к Дзержинскому, тот обещал полную безнаказанность. На следующий день Григорьев принес такое разрешение и получил лично от Дзержинского под расписку десять тысяч рублей. Затем был арестован и предан суду Кондратович, так как выяснилось, что Рогов тут ни причем, а действовал посредством подлога 18-летний мальчик Кондратович.
Мне совершенно понятны те безумные конфискации и громадные штрафы, которые налагает комиссия. 10% из них получает агент. Агенты же утверждают (это обстоятельство я проверить не мог), что им достается 3%. Такую деятельность комиссия считает совершенно законной. Отсутствие контроля, права решения дел, отсутствие защиты, гласности и права обжалования, допущение провокаций неизбежно приводят и будут приводить комиссию к тому, что в ней совьют гнездо люди, которые под покровом тайны и безумной бесконтрольной власти будут обделывать свои личные или партийные дела. И практика комиссии подтверждает все это. Я утверждаю, что деятельность ЧК необходимо будет являться сильнейшим дискредитированием советской власти.
Ольга Эдельман: Жданов сравнивал чекистов с дореволюционными жандармами: "У Чрезвычайной комиссии полномочий значительно больше, но, как это ни странно, состав ее гораздо невежественнее состава бывших охранных и сыскных отделений. Особенно невежественен отдел по борьбе с контрреволюцией". И рассказывал, как на его глазах пытались разобрать очень крупное дело о банковских злоупотреблениях один за другим два следователя-чекиста, оба очень порядочные люди, оба поэты-футуристы, до смешного невежественные в банковских вопросах.
Владимир Тольц: Сегодня мы говорим о докладе коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б) 26 июля 1918 года, в котором критиковалась кадровая политика руководства ВЧК, говорилось о приеме на работу случайных и непроверенных людей, которые затем совершали различные правонарушения.
Ольга Эдельман: Партийцы-чекисты писали не только о бытовых и уголовных проступках своих соратников. Они говорили и о серьезнейших, по их мнению, должностных нарушениях.
Комиссия и заведующие отделами без достаточного осмотра и контроля, часто по личному усмотрению и впечатлениям, принимали на службу людей, не интересуясь их прошлым.
Президиум Комиссии и заведующие отделами окружили себя секретными сотрудниками, часто навербованными из помилованных к смертной казни приговоренных уголовных преступников, которые беспрепятственно проникали в здания Комиссии, часто целыми часами сидели в помещениях Президиума, несмотря на постановление Комиссии, что свидания с секретными сотрудниками в помещениях Комиссии не допускаются. :
Коллектив считал своим партийным долгом помогать Комиссии в смысле набора честных и способных сотрудников, но Комиссия, хотя и приняла, в силу необходимости, постановление, что все вновь поступающие сотрудники должны аттестоваться коллективом - все же часто от него отступали и покровительствовали самостоятельному приему служащих по отделам, причем приходится быть свидетелем, когда принятый отделом "под свою ответственность" через несколько недель или дней приговорен к 15-ти годам каторги за... присвоение во время обыска золотых вещей.
Владимир Тольц: Вот здесь уже не столь ясно. Достоверность того, что чекисты пили или самодурствовали, особых сомнений не вызывает. А основательность и резонность критики чекистских партячеек и руководства ВЧК по вопросам организации оперативной работы - вызывает массу вопросов. Чекистские партийцы может и были идейными людьми, но не очень компетентными профессионально, даже не особенно грамотными, в общем. Скажем, привлечение к работе ВЧК того же Шувара-Войцицкого, с идейной точки зрения, конечно, может быть, для большевиков было некорректным, но с профессиональной - вполне разумным решением.
Ольга Эдельман: Дзержинскому приходилось выкручиваться, чтобы окольными путями взять на работу крупнейшего специалиста-контрразведчика, но - царского жандарма..
Из интервью заместителя председателя ВЧК Я.Х. Петерса корреспонденту ''Известий ВЦИК'' , 27 октября 1918 г.
В беседе с нашим сотрудником о злоупотреблениях, бывших в последнее время в Чрезвычайной Комиссии, тов. Петрес сказал:
- На Ваш вопрос, чем объяснить незаконные действия наших ''сотрудников '' Скуэнека, Березина и др., дела о которых поступили на рассмотрение Революционного трибунала, должен прежде всего сказать, что и Скуэнек, и Березин - не наши люди. Березин был сотрудником Петроградской чрезвычайной комиссии, у нас он работал временно и случайно, Скуэнек же, бывший офицер корниловской армии, проник к нам с определенно провокаторскими целями. Затем, во всем, что говорится об этих злоупотреблениях, нет и пятидесятой доли правды. С одной стороны, преувеличенные слухи об этом намеренно распространяются буржуазией, чтобы вызвать к себе сочувствие и сожаление, что вот-де какие люди с нами расправляются, а с другой - вопрос этот усиленно муссируется нашими политическими противниками с целью ограничения прав Чрезвычайной Комиссии и использовать эти ограничения в своих видах.
Распространению ложных и преувеличенных слухов о свершаемых будто бы сотрудниками Чрезвычайной Комиссии злоупотреблениях много способствуют шантажисты, которые под видом сотрудников Чрезвычайной Комиссии являются, например, на квартиру арестованного спекулянта и обещают за определенную крупную сумму освободить его или снять реквизицию с квартиры, мебели и пр. Одно название Чрезвычайной Комиссии для представителей буржуазии до такой степени страшно, что они забывают даже спросить мандат у подобных темных личностей. Поэтому поводу мы неоднократно высказывались печатно, что нашим сотрудникам вовсе не даются поручения оповещать буржуазию о способах освобождения от ареста и тем более за деньги.
Однако, злоупотребления, хотя и не в таких значительных формах и количестве, как гласит молва, все же у нас были, и мы этого скрывать не хотим. Но почему обращено такое усиленное внимание на случаи противозаконных действий в нашем учреждении и совершенно бесследно пропускаются крупнейшие и вреднейшие злоупотребления, например, в Высшем Совете Народного Хозяйства или в продовольственном комитете? Хлеб и сельдь гниют у них в огромном количестве на железных дорогах, и от этого страдает голодающие рабочее население, которое не в состоянии, как буржуазия, платить сотни рублей мешочникам за муку или в буржуазных магазинах за балыки.
Ольга Эдельман: Ну где еще руководитель спецслужбы заявит, что у него "временно и случайно" работают "не наши люди"? Однако, за жалобой чекистов-коммунистов на руководство ВЧК стояли не только правдоискательство, и не только различное понимание сущности агентурной работы. Вопрос был также и в борьбе за влияние: ведь в ВЧК тогда служили не только коммунисты, были и беспартийные. А имелись еще члены партии левых социалистов-революционеров, не только работавшие в ВЧК, но и занимавшие там ответственные должности. Недавние союзники большевиков, левые эсеры как в начале июля 1918 года подняли мятеж. Понятно, что для чекистов, членов большевистской партии, этот момент был как раз удобен, чтобы избавиться от сотрудничества с левыми эсерами.
Из доклада коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б), 26 июля 1918 г.
Хотя соглашательство с лев[ыми] с[оциалистами]-р[еволюционерами] было тактическим приемом всей нашей партии - все-таки в нашей Комиссии это соглашательство дало себя особенно сильно чувствовать. Почти половина членов комиссии состояла из лев[ых] эсеров, даже после того, как они, т.е. партия лев[ых] эсеров, отозвала своих представителей от всех ответственных постов в Совнаркоме. В сущности же партия лев[ых] эсеров использовала это несоразмерное представительство для того, что внести в комиссию тайный саботаж.
Несмотря на то, что эта политика во внутренней жизни Комиссии давно дала себя чувствовать - большинство же из членов Комиссии коммунистов не считали нужным обратить на это внимание и даже покровительствовали этому. Уже за неделю до левоэсеровского мятежа в Комиссии шли слухи и были сделаны соответствующие сообщения об антисоветской агитации в отряде Попова, о подозрительности некоторых эсеровских деятелей (напр. Блюмкина). Комиссия же очень просто: поручила расследовать дело самим эсерам (Александровичу).
Нельзя обойти молчанием и тот факт, что в последнее время т. Дзержинский по болезни мало мог принимать участие в работах Комиссии и президиум всецело находился в руках лев[ых] эсеров.
Разразились памятные эсеровские дни : Прошла буря. Воздух казался свежим и чистым. Легко было дышать. Сознание, что горький урок прошлого ограничит от ошибок в будущем, внушило веру и желание работать. Но, увы. Суровый урок оказался недостаточным. Комиссия в новом составе (в нее вошло только два новых члена), не считала нужным решительно отмежевываться от старой тактики. :
Наша фракция отнюдь не стоит на такой точке зрения, что лев[ых] эсеров совсем нельзя допустить на работу в советских учреждениях. Но исходя из опыта прошлого, мы считаем, что их нельзя допустить на ответственные посты и абсолютно нельзя допустить ни на какую должность в нашей Комиссии, где нет места колеблющимся, где нерешительность и соглашательство вместо борьбы с контрреволюцией творить контрреволюцию внутри этого же самого органа борьбы с контрреволюцией.
Владимир Тольц: Здесь речь идет о левоэсеровском мятеже 6-7 июля 1918 года. Упомянутый в письме командир отряда Попов 6 июля арестовал самого Дзержинского, а Блюмкин тогда же участвовал в убийстве немецкого посла Мирбаха. Как мы видим, левые эсеры, после октябрьского переворота вошедшие в новое правительство и покинувшие Совнарком после Брестского мира в марте 1918, в ВЧК оставались; а после июльских событий в ВЧК остались те из них, кто объявил о разрыве со своей партией.
Ольга Эдельман: Чекисты-большевики даже заявляли, что левые эсеры прибрали к рукам президиум ВЧК. Я обращаюсь с вопросом к нашему гостю, сотруднику государственного архива России Дмитрию Новоселову: что в данном случае имелось в виду?
Дмитрий Новоселов: Летом 1918 года состав комиссии ВЧК почти наполовину состоял из представителей партии левых эсеров. К тому же у Дзержинского было два заместителя, оба принадлежали к партии левых эсеров - Закс и Александрович, который до восстания левых эсеров вел всю практическую работу ВЧК. В принципе, можно согласиться с этим утверждением, хотя и с небольшой оговоркой: в это время многие важные посты в руководстве ВЧК занимали также и коммунисты. Видный чекист Лацис позднее писал, что левые эсеры специально тормозили борьбу с контрреволюцией и выдвигали общечеловеческую мораль. Но это не так. Левые эсеры входили в состав специальной расстрельной тройки, подписывали смертные приговоры. Например, под председательством того же Александровича был подписан приговор известному бандиту князю Эболи.
Ольга Эдельман: А может быть, доклад чекистов-коммунистов, о котором мы сегодня говорим, появился в ходе какой-то борьбы за власть в ВЧК?
Дмитрий Новоселов: Мне кажется, что этот доклад был вызван несогласием с принципом комплектования ВЧК. И, во-вторых, видимо, это было связано с тем, что фракция коммунистов считала, что левые эсеры не должны сотрудничать с ВЧК. И независимо от того, порвали они с партией своей или нет.
Ольга Эдельман: Впрочем, левые эсеры были не единственной группой служащих ВЧК, вокруг которых возникли проблемы.
Из доклада коллектива фракции коммунистов ВЧК в ЦК РКП(б), 26 июля 1918 г.
Между служащими началась травля против латышей, среди которых больше всего оказалось старых и активных партийных работников и которые фактически руководствуют всей жизнью фракции. Это кажется нелепо, невероятно, но это так. И когда в обращениях к коллективу и на фракционных слышатся фразы: "Я не латыш", "латыши не понимают по-русски и не знают за что голосуют", - "Коллектив привлекает на службу "своих", т.е. латышей" (знаменито, что последняя фраза принадлежит председ[ателю] Ком[иссии] т. Дзержинскому), то ясно, что такими необдуманными выражениями ответственных лиц прививается национальная ненависть среди беспартийных и несознательных сотрудников против латышей, выдвинутых во главе партийной работы и жизни служащих ВЧК.
Ольга Эдельман: Вроде бы входит, что коммунисты-чекисты, обратившиеся в конце июля 1918 г. в ЦК партии с жалобой на порядки в ВЧК, для своих оппонентов ассоциировались с латышами, и конфликт получился не только межфракционный, но и с национальным оттенком, к тому же осложненный банальным фоном должностных нарушений.
