Кажется, это было позавчера: 30 лет назад в самиздате появилась "Русофобия" Игоря Шафаревича. И вчера: 20 лет назад, уже в открытой советской печати, он выступил со статьёй "Русофобия: десять лет спустя".
В брошюре утверждалось, что в русском народе существует зловредный Малый народ, ядро которого составляют евреи: они ненавидят всё русское, очерняют историю России, подрывают веру русских в себя, главное же – толкают их на западный путь, особенно - в американизм. Произведения этих отщепенцев печатаются в самиздате и на Западе, звучат на волнах западных радиостанций.
Приводились выдержки из бесцензурных сочинений русских литераторов еврейского происхождения: пяти-шести – серьёзных и талантливых, одного-двух – случайных многоречивых трепачей. Был помещён полный текст сатирического стихотворения Бродского: "Холуй смеётся, раб хохочет". Подразумевался риторический вопрос: что это, как не клевета на всё русское? И ни слова о других вещах Бродского - о той же нобелевской речи, в которой было сказано, что, судя по тому, какие вещи продолжают создаваться на русском, этому языку суждена тысячелетняя жизнь. (Как-то я привёл это высказывание в одной из своих передач. Слушатель-украинец из Мытищ воскликнул в письме: "Матінко моя рідна!". Вот это была русофобия без кавычек).
Нам, тогдашним запойным читателям "русофобской" литературы, было совершенно ясно, что если бы автор взял столько же сочинений аналогичного содержания, написанных русскими литераторами, скажем, украинского или грузинского происхождения, то ядром Малого народа у него оказались бы украинцы или грузины.
Шафаревич не забыл о "русофобских" настроениях в русской литературной среде 19-го века, в которой ещё не было евреев. Но ему не пришло в голову сделать сравнительный анализ текстов. Стало бы видно, что отщепенство его современников из числа пишущих по-русски евреев - плоть от плоти великорусского отщепенства столетней давности. Те же подходы, часто та же стилистика, в общем, всё та же чаадаевщина (выражение Овсянико-Куликовского): национальный пессимизм, отчаяние изверившегося в отечестве русского европейца. Чаадаевское мировоззрение было, правда, упомянуто, но только затем, чтобы сказать о нём, что оно загадочное. То же и о самом Чаадаеве: "загадочное явление" - и больше ничего.
В статье "Русофобия: десять лет спустя" Шафаревич потребовал от своих критиков ответить ему, наконец, на вопрос, что такое антисемитизм, по-прежнему не подозревая, что не кто иной, как он сам, подходит под классическое, правда, самое мягкое, определение: антисемит есть тот, кого интересует, не еврей ли написал такую-то книгу, статью, музыку или картину, не еврей ли тот или иной политической деятель, любая иная известная личность.
Что же сегодня? Введённое Шафаревичем в антисемитский оборот понятие Малого народа почти забыто, чему есть три причины. Во-первых, евреев в России осталось немного. Во-вторых, писательские труды мало кого интересуют. В-третьих, со времён первой чеченской войны, когда Израиль поддержал Россию, не слышно официальной антисемитской пропаганды, и население как-то незаметно для себя успокоилось насчёт евреев, чтобы сосредоточиться на "понаехавших тут". В языке, которому, как сказано, предстоит тысячелетнее существование, появилось даже новое существительное: "понаех".
Не исключено также появление какого-то существительного для обозначения тех уже сотен тысяч, если не миллионов, русских, что уехали и уезжают на Запад. Одним из важных знаков принадлежности к Малому народу Шафаревич считал то, что его представители упорно выдвигают требования, не являющиеся важными для народного большинства. Среди них – право на эмиграцию. Он как бы не допускал мысли, что желание уехать может быть и у его русских современников. Это тем более примечательно, что зависть к уезжавшим евреям испытывали на многих русских кухнях того времени. Вот и ещё одно из возможных определений: антисемит есть тот, кто уверен, что свалить всегда хочется только евреям.
В брошюре утверждалось, что в русском народе существует зловредный Малый народ, ядро которого составляют евреи: они ненавидят всё русское, очерняют историю России, подрывают веру русских в себя, главное же – толкают их на западный путь, особенно - в американизм. Произведения этих отщепенцев печатаются в самиздате и на Западе, звучат на волнах западных радиостанций.
Приводились выдержки из бесцензурных сочинений русских литераторов еврейского происхождения: пяти-шести – серьёзных и талантливых, одного-двух – случайных многоречивых трепачей. Был помещён полный текст сатирического стихотворения Бродского: "Холуй смеётся, раб хохочет". Подразумевался риторический вопрос: что это, как не клевета на всё русское? И ни слова о других вещах Бродского - о той же нобелевской речи, в которой было сказано, что, судя по тому, какие вещи продолжают создаваться на русском, этому языку суждена тысячелетняя жизнь. (Как-то я привёл это высказывание в одной из своих передач. Слушатель-украинец из Мытищ воскликнул в письме: "Матінко моя рідна!". Вот это была русофобия без кавычек).
Нам, тогдашним запойным читателям "русофобской" литературы, было совершенно ясно, что если бы автор взял столько же сочинений аналогичного содержания, написанных русскими литераторами, скажем, украинского или грузинского происхождения, то ядром Малого народа у него оказались бы украинцы или грузины.
Шафаревич не забыл о "русофобских" настроениях в русской литературной среде 19-го века, в которой ещё не было евреев. Но ему не пришло в голову сделать сравнительный анализ текстов. Стало бы видно, что отщепенство его современников из числа пишущих по-русски евреев - плоть от плоти великорусского отщепенства столетней давности. Те же подходы, часто та же стилистика, в общем, всё та же чаадаевщина (выражение Овсянико-Куликовского): национальный пессимизм, отчаяние изверившегося в отечестве русского европейца. Чаадаевское мировоззрение было, правда, упомянуто, но только затем, чтобы сказать о нём, что оно загадочное. То же и о самом Чаадаеве: "загадочное явление" - и больше ничего.
В статье "Русофобия: десять лет спустя" Шафаревич потребовал от своих критиков ответить ему, наконец, на вопрос, что такое антисемитизм, по-прежнему не подозревая, что не кто иной, как он сам, подходит под классическое, правда, самое мягкое, определение: антисемит есть тот, кого интересует, не еврей ли написал такую-то книгу, статью, музыку или картину, не еврей ли тот или иной политической деятель, любая иная известная личность.
Что же сегодня? Введённое Шафаревичем в антисемитский оборот понятие Малого народа почти забыто, чему есть три причины. Во-первых, евреев в России осталось немного. Во-вторых, писательские труды мало кого интересуют. В-третьих, со времён первой чеченской войны, когда Израиль поддержал Россию, не слышно официальной антисемитской пропаганды, и население как-то незаметно для себя успокоилось насчёт евреев, чтобы сосредоточиться на "понаехавших тут". В языке, которому, как сказано, предстоит тысячелетнее существование, появилось даже новое существительное: "понаех".
Не исключено также появление какого-то существительного для обозначения тех уже сотен тысяч, если не миллионов, русских, что уехали и уезжают на Запад. Одним из важных знаков принадлежности к Малому народу Шафаревич считал то, что его представители упорно выдвигают требования, не являющиеся важными для народного большинства. Среди них – право на эмиграцию. Он как бы не допускал мысли, что желание уехать может быть и у его русских современников. Это тем более примечательно, что зависть к уезжавшим евреям испытывали на многих русских кухнях того времени. Вот и ещё одно из возможных определений: антисемит есть тот, кто уверен, что свалить всегда хочется только евреям.
