Для России даже стагнация в экономике пока - лишь мечта о “свете в конце туннеля”, отмечает в интервью Радио Свобода Сергей Алексашенко, в прошлом – заместитель министра финансов, а также первый заместитель председателя Центрального банка России. Тогда как на ближайшие 8-10 лет именно стагнация – или годовой рост экономики темпами, близкими к нулю, - пока остается наиболее вероятным сценарием.

Спад годовой инфляции в России остановился – впервые за период с сентября прошлого года. В апреле, как следует из представленных в четверг данных Росстата, она осталась на уровне марта – 7,3%. До этого годовой рост потребительских цен в стране непрерывно замедлялся в течение восьми месяцев подряд. Остановка может означать, что эффект “высокой базы” соответствующих месяцев прошлого года, ставший главным фактором резкого снижения темпов роста цен в стране – почти вдвое, начиная с ноября, теперь может близиться к исчерпанию. А продолжающийся в таких условиях спад внутреннего спроса лишь отдаляет завершение нынешнего спада во всей экономике.

Более того, последняя по времени подробная макроэкономическая статистика, за три первых месяца года, - как по обороту розничной торговли, так и по инвестициям компаний в собственное развитие – не дает, по сути, никаких оснований полагать, что внутренний спрос в стране хоть как-то начинает восстанавливаться. А на долю частного потребления и внутренних инвестиций, вместе взятых, приходится более 70% общего объема российской экономики.

​Тем не менее, сам “эффект базы” прошлого года (либо очень высокой, как в случае с инфляцией, либо очень низкой – как с розничной торговлей или инвестициями) неизбежно будет проявляться в ближайшие месяцы, а значит – и очередные макроэкономические показатели ближе к осени (как раз к очередным парламентским выборам) чисто арифметически могут выглядеть и вполне неплохо по сравнению с прошлогодними…

Сергей Алексашенко:

- Статистика - вещь специфическая. Как говорится, есть ложь, большая ложь и… статистика. К сожалению, никому из нас не дано изменить ее правила, поэтому - как считается, так и считается. Конечно, эффект “базы” в статистике играет большую роль - в итоге все статистические показатели рассматриваются по отношению к предыдущему году.

Размеется, внешне можно говорить: смотрите, у нас в 2015 году спад был минус 3,7% ВВП, а в этом году будет, предположим, минус 1,2%. Мол, это же - лучше! В принципе, конечно, лучше “упасть” на 1,2%, чем на 3,7, но надо помнить, что это – все же падение, причем оно продолжается: 3,7% плюс 1,2% – вот уже почти 5%. Да, можно говорить, что на следующий год может быть падение лишь на 0,8% - ну, так это еще лучше! Дальше - минус 0,7%, потом – 0,6%... И всегда можно будет, конечно, говорить, что, мол, темпы нашего спада все замедляются и замедляются…

Но мне кажется, что для оценки экономической ситуации в России есть четкое понимание: либо экономика падает, либо она растет! А дальше - она растет либо быстрее, чем мировая экономика, и это означает, что мы как-то догоняем развитые страны, или она растет медленнее, чем мировая экономика, и это означает, что наше отставание только увеличивается. Поэтому все эти “игры” в статистику, на мой взгляд, большого интереса не представляют. Хотя, конечно, в политических целях и перед выборами разговоры о том, что, мол, появился “свет в конце тоннеля”, что мы в очередной раз “отталкиваемся от дна”, что пик кризиса “уже пройден”…, мы, конечно, услышим еще не один раз…

​И в США, и в странах еврозоны, и в Японии для ускорения экономического роста финансовые власти широко использовали (и продолжают, кроме США, где она уже завершена) политику так называемого “количественного смягчения” – то есть масштабного финансового стимулирования экономики. Они могут себе это позволить: во всех трех регионах – либо минимальная инфляция, либо и вовсе дефляция. И ускорение роста цен до целевых уровней – примерно 2% в год – является одной из главных задач политики “количественного смягчения”.

В России, наоборот, инфляция все еще остается высокой, и потому подобные меры финансового стимулирования могли бы лишь вновь ее ускорить – это, в частности, один из главных аргументов Центрального банка России против ускоренного снижения процентных ставок. Базовая ставка Банка остается неизменной – 11% годовых – с августа прошлого года. В теории, снижение ставок Центрального банка ведет к удешевлению кредитования в экономике в целом, а значит – стимулирует экономический рост…

- Для любого гражданина России то, какова именно текущая ставка – 11%, 15% или 5%, по большому счету, значения не имеет, коль скоро мы не можем просто пойти в Центральный банк и занять деньги по этой ставке. Например, “Внешэкономбанку” Центральный банк дает кредиты под 2%, Агентству по страхованию вкладов – под 0,5%, банкам, которые занимаются проектным финансированием, - под 5% процентов. Остальным же банкам, которые приходят к нему на кредитные аукционы, он предоставляет средства под 11%...

В России в последние, наверное, пять кварталов коммерческие банки постепенно сокращают свою зависимость от кредитов Центрального банка, то есть они их погашают. Можно спорить, то ли Центробанк это делает осознанно, то ли коммерческие банки сами возвращают деньги – потому, что им деньги не нужны по такой высокой цене?.. Но мне кажется, что в целом роль ставки чисто для денежной политики резко снизилась. Коль скоро банки не берут кредиты у ЦБ, какова именно текущая ставка – для них уже не столь важно: даже если Центральный банк вдруг повысит ставку, скажем, до 20%, это вовсе еще не означает, что банкам станет резко хуже.

Но в целом, на мой взгляд, Банк России сегодня упускает момент и допускает большую ошибку. Ведь, помимо чисто денежного эффекта его решений, есть еще эффект инфляционных ожиданий. Удерживая ставку на высоком уровне, Центральный банк словно говорит всей стране: мы боимся высокой инфляции. И тем самым он поддерживает высокие инфляционные ожидания.

Никто сегодня не говорит, по крайней мере - из здравомыслящих экономистов, что ставку нужно снизить в два раза, предположим. Но, видимо, можно было бы снизить ее на полпроцента, на четверть процента или даже на 1%... Текущая годовая инфляция составляет 7,3%, помесячная же замедлилась в апреле до 0,4%. Прикинем такую динамику на 12 месяцев и получим не сильно выше 5%... Поэтому, с точки зрения формирования инфляционных ожиданий в стране, Центробанк, как мне представляется, явно посылает неверный сигнал экономике.

​Сам факт того, что коммерческие банки России все меньше берут кредитов Центрального банка, о чем вы только что напомнили, а также недалекая перспектива того, что объемы их собственных средств на счетах в ЦБ могут и превысить их накопленный долг по кредитам перед ним, о чем, скорее, свидетельствует? О том, что денег у коммерческих банков вполне хватает, но давать их, условно говоря, некому – из-за кризиса качественных заемщиков осталось не так много? Или о том, что новых кредитов заемщики не берут именно потому, что они остаются слишком дорогими, что связано в том числе и с высокими ставками Центрального банка? Или – и о том, и о другом примерно в равной степени?

- И о том, и о другом… Очевидно, что денег в экономике хватает, и то, что банки возвращают свои деньги в ЦБ, означает, что они им просто не нужны. С другой стороны, ставки находятся на достаточно высоком уровне, и конечно, в условиях продолжающегося экономического спада желание брать новые кредиты возникает лишь у немногих предприятий.

Мы говорим сегодня о спаде экономики в 2016 году в районе 1% - плюс минус 0,2%. Но если из этого 1% “вычесть” сырьевые отрасли, сельское хозяйство и военно-промышленный комплекс, которые растут, то остальные, “гражданские” отрасли, работающие на экономику, покажут спад процента на три!.. Ведь статистика по промышленности отражает то, что производство отдельных видов продукции сокращается на 10-15-20%. И в этих подотраслях – не до новых кредитов …

Если объемы жилищного строительства снизились на 15% к прошлогоднему уровню, это означает, что и спрос на кредиты - как на ипотечные со стороны населения, так и для девелоперов - снижается. Если продажи автомобилей за два года упали в 2 раза, то понятно, что спрос на кредиты со стороны населения, в первую очередь, на покупку автомобилей, резко снизился. Поэтому я бы сказал, что и денег у банков хватает, и заемщиков мало, так как никто не “растет”. А с другой стороны, кредиты дорогие, и население явно не готово при такой инфляции и таких процентных ставках - 12-13% годовых – брать ипотеку аж на 30 лет вперед…

​В преддверии очередных парламентских выборов в России этой осенью (по крайней мере, по опыту предшествующих выборов) весьма вероятен разовый всплеск бюджетных расходов – будь то на индексацию пенсий или зарплат бюджетникам. Пока никто даже предположить не берется, каким он может быть. По, вашим представлениям, в какой мере такой “вброс” денег в экономику, если он состоится, может реально повлиять как на объемы частного потребления (через розничную торговлю), так и на текущие темпы инфляции? Ведь одни социологические опросы показывают, что люди стремятся сегодня по максимуму экономить, тогда как другие – что они, наоборот, или готовы, или просто вынуждены потратить дополнительные доходы, появись они у них…

- Мне кажется, что сегодня у российского правительства нет желания осуществлять массированный вброс денег и "покупать" голоса избирателей. Позиция Минфина достаточно жесткая: в бюджете нет денег, а увеличивать его дефицит мы не будем! И эта политика поддерживается российским президентом. Поэтому, честно говоря, я не предвижу массированной накачки экономики деньгами. Разговоры, которые ведутся, ограничиваются, условно говоря, 100 миллиардами рублей – невеликая сумма, с точки зрения как общих доходов населения, так и розничного товарооборота. А если и будут разовые выплаты такого масштаба – пенсионерам или дополнительные премии бюджетникам, то это расширит потребительский спрос, ну, на 0,2% или на 0,5% в течение одного месяца, вряд ли больше… На инфляцию такой разовый всплеск вообще, думаю, не повлияет - например, в августе эти деньги выплатят, а в сентябре – уже нет. Поэтому в целом заметного инфляционного эффекта от этого я не ожидаю.

​В России резко замедлился спад объемов импорта. Скажем, в марте он сократился на 17% к уровню марта прошлого года, тогда как еще несколько месяцев назад темпы этого спада составляли 35-40%. О чем это говорит? О том, что внутренний спрос в стране на импорт подает некие признаки стабилизации? Или о том, что импортозамещение (каким бы оно ни было) исчерпало свои возможности – при нынешнем состоянии российской экономики?

- А здесь я бы сказал - ни о том, ни о другом… Если в прошлом году импорт упал на 35%, а в этом году - еще на 15%, то ни о какой стабилизации спроса на импорт речи не идет: ведь в сумме импорт снизился наполовину! Конечно, спрос на него продолжает сокращаться, что говорит только о том, что и частное потребление, и инвестиционный спрос компаний остаются в минусе, то есть на импорт спроса нет. Говорить всерьез об импортозамещении вообще смешно. Росстат начал публиковать первую статистику "успехов" импортозамещения, и стало понятно, что особо похвастаться здесь нечем. За исключением разве что производства “сырного продукта”, который состоит из пальмового масла и “не совсем” животных жиров…

Производство мяса птицы или свинины, которое росло и до введения российских контрсанкций, продолжает расти и сейчас. А, скажем, производство рыбы в прошлом году упало на 20% к уровню 2014 года: “оказывается”, это тоже высокотехнологичный бизнес, а не просто вам – запустил в пруд карпов, и они выросли. Так что особых успехов в импортозамещении нет, а данные о том, что объемы импорта по-прежнему снижаются, лишь говорят о том, что общий спрос в экономике продолжает сокращаться.

​Еще весной прошлого года экономисты заговорили о возможности наступления продолжительной стагнации в экономике России, то есть близкого к нулю ее роста в течение целого ряда лет. В отличие, скажем, от двух предыдущих российских кризисов – 1998-го и 2008-го годов, когда за глубоким и резким спадом последовало относительно скорое восстановление экономического роста. И вот прошел год после первых таких прогнозов. По вашим представлениям, сколь актуальными они остаются сегодня?

- Интуитивно я считаю, что на перспективу 7-8-10 лет сценарий годовых темпов роста “около нуля” - чуть больше, чуть меньше - для российской экономики по-прежнему остается наиболее вероятным и актуальным. Но проблема в другом: пока экономика продолжает сокращаться, и даже на нулевые темпы роста она не вышла. Так что даже стагнация остается для нас этакой мечтой о “свете в конце туннеля”! Министерство экономического развития в своем последнем прогнозе “обещает” только на третий квартал, что у нас будет нулевой спад, а в четвертом - может быть, начнется рост. Но пока этого роста и не видно. А значит - не видно и стагнации. Стагнация, как нулевой рост экономики, - это наша мечта, пока ситуация гораздо хуже. Поэтому в принципе сценарий стагнации на ближайшие годы и остается наиболее вероятным, но пока – лишь желаемым, а не действительным, - отметил в интервью Радио Свобода старший научный сотрудник американского исследовательского института Brookings Сергей Алексашенко, в 90-ые годы – заместитель министра финансов, а позднее - первый заместитель председателя Центрального банка России.