В России медленно, но уверенно формируется рынок образовательных услуг. В то время как школьные педагоги следуют рекомендованным программам, их более успешные коллеги занимаются репетиторством. Университетские преподаватели, поскольку речь идет о сокращении всей высшей школы, также вынуждены нарабатывать конкурентные преимущества. Кроме того, дополнительное образование все чаще восполняет пробелы общего обязательного, и многие родители готовы за это платить.
Довольно часто инновационные идеи приходят снизу, как реакция на новый вызов или несовершенство системы. Впрочем, рацпредложение в массовой школе вряд ли будет встречено с одобрением, поскольку на первом этапе потребуются дополнительные временные и, скорей всего, материальные затраты. А школа сегодня занята, между прочим, тем, что зарабатывает – силами местных педагогов на дополнительных занятиях.
В российских университетах не менее сложная ситуация. Так называемая "горловая" нагрузка преподавателей, когда они читают лекции в аудиториях, определяет значительную часть зарплаты. И, как правило, никак не оплачивается индивидуальное общение со студентами онлайн или каким-то другим электронным образом. Нудные лекции – одно из самых страшных воспоминаний, по мнению большинства студентов, которые воспринимают время как ценный ресурс и нередко платят за свое образование.
Как показал Конкурс инноваций в образовании – 2016, авторы проектов решают конкретные образовательные проблемы, а в качестве инструмента используют современные технологии.
Своими идеями с Радио Свобода поделились преподаватель английского языка Александр Пронин (Санкт-Петербург), доцент РГРТУ Александр Варнавский (Рязань) и преподаватель Уральского института управления РАНХиГС Елена Васильева (Екатеринбург)
Александр Пронин, преподаватель английского языка (Санкт-Петербург):
- Однажды я побывал на конференции по игровым технологиям в бизнесе, но сразу не понял, как это может мне помочь. И только потом, когда начался учебный год и у меня появился ученик 9 лет, классическая "головная боль" любого учителя, я начал искать новые подходы.
Потому что этот ребенок, когда чего-то не хотел делать, ложился на пол и говорил: "Я не хочу, уйдите отсюда. Уходите, я не хочу учиться". Тогда я спрашивал: "Дорогой, давай поговорим. Почему ты не хочешь учиться?" А он отвечал: "Вы пришли сюда меня учить, а не разговаривать о том, что я чувствую. Или учите, или уходите". Я думаю: "Сейчас я придушу тебя".
Но душить нельзя, потому что это бюджет - три занятия в неделю, которые меня кормят. Я думал, думал и понял - должна быть игра. Правда, из всех игр, которые были на тот момент доступны для обучения английскому языку, ни одна мне не подходила. Все они или уже наполнены каким-то конкретным грамматическим содержанием, или абсолютно абстрактные, отвлеченные, на игру не похожие. Я говорю про настольные игры, потому что нормальных компьютерных игр для обучения английскому языку нет в принципе. И, поскольку терять этого мальчика было нельзя, я решил придумать собственную игру.
скучные, гнусные задания отлично выполняются, когда есть азарт
В итоге родилась идея погони в городском лабиринте. Город. Монстр. Девочка идет из школы домой. Монстр охотится за ней, потому что должен отобрать ключ от лаборатории. Есть полицейские, есть прохожие, есть такси, метро. Игра очень насыщенная, динамичная по взаимодействию, безумно азартная, и к ней можно давать самый разный материал. Даже задания вроде "прочитайте 300 транскрипций подряд", которые никто делать не будет, в игру дал, и 10-летний ребенок читает 300 транскрипций и просит еще. "Я хочу у тебя выиграть, дай еще транскрипции". Я говорю: "Дорогой, у меня больше нет". "Как! Принеси в следующий раз!" Получается, что скучные, гнусные задания, если их давать в качестве материала к игре, отлично выполняются, когда есть азарт.
Надо сказать, что сегодня влияние массовой культуры на маленьких детей с 6 до 12 лет создает определенного рода барьер, который мешает им перейти на более высокую ступень обучения и начать мыслить не образно и конкретно, предметно, как они это делали раньше, а понятийно. Дети поглощают огромное количество визуальной информации, но времени ее осмыслить у них нет. Никто с ними не проговаривает, что же там происходит: почему Бэтмен делает то, что он делает, зачем он это делает? Соответственно, их логическое мышление недостаточно развито, и это общая учительская боль, не только моя.
Елена Васильева, преподаватель Уральского института управления РАНХиГС:
- Наш проект предполагает создание мобильного приложения, которое поможет обеспечить эффективное управление для администрации и преподавателей, а для школьников - возможность получать вовремя задания, необходимые материалы, взаимодействовать с администрацией. Поскольку это диалоговый режим, любой школьник или родитель может в режиме онлайн задать вопрос и получить ответ.
Конечно, многие педагоги этому новшеству не обрадуются. Но школьник тратит колоссальное количество времени просто на поиск информации, на согласование. Да и преподаватель сегодня тоже мобилен. Устранение барьеров, выстраивание диалога, когда все субъекты образовательного процесса работают на равных и взаимодействуют, я думаю, помогут сгладить многие негативные моменты.
Да, новые технологии не смогут изменить человеческую природу, но когда появляется какой-то продукт или дополнительная возможность общения, то это заставляет людей перестраиваться. Если бы нам 20 лет назад сказали, что у всех будут мобильные телефоны, мы бы не поверили. Точно также и коммуникационные площадки. Если они будут, естественным образом все перестроятся для взаимодействия. На мой взгляд, самая большая проблема сегодня - это нежелание взаимодействовать и отсутствие возможностей для этого взаимодействия.
Александр Варнавский, доцент РГРТУ (Рязань):
- Проблема региональных вузов в том, что сильные выпускники предпочитают подавать документы в московские университеты. То есть дома остаются абитуриенты не слишком мотивированные к самостоятельной работе. И тут без какого-то личного общения, объяснения материала обойтись очень сложно, особенно это касается математических дисциплин. С другой стороны, объем лекций у магистрантов сейчас сокращен до минимума. Акцент делается на то, что студенты получают знания самостоятельно, а в институте только проводят лабораторные практические занятия.
Мой преподавательский опыт показывает, что студентам достаточно трудно разбираться самим в материале, основную базу все-таки дает лекция. Поэтому у меня возникла мысль о том, что хорошо бы оценивать лекции как-то независимо. И по результатам каждой лекции делать вывод о том, насколько она успешно. То есть мой проект посвящен разработке программного аппаратного комплекса, который позволит проводить оценку качества чтений лекций преподавателем.
в регионах остаются плохо мотивированные абитуриенты
Начал я с того, что разработал интерактивную систему опросов и тестирования, которые позволили с помощью мобильного приложения во время лекций провести опрос студентов. Потом это переросло в идею оценки разговорного поведения преподавателя, т. е. насколько он эмоционально читает лекции, как монотонна его речь, часто ли он употребляет те или иные слова и т. д. Для этого понадобилось техническое средство, которое позволит анализировать голос преподавателя.
Я думаю, что большинство преподавателей захотят улучшить качество подачи материалов. Наверняка есть много людей, которым это интересно, к тому же сегодня важно быть востребованным, интересным, иначе к тебе не будут ходить на лекции. Другое дело, что преподавателя, заинтересованного в том, чтобы студенты главным образом работали самостоятельно, качество собственных лекций волновать не будет.
