Прокуратура Республики Саха (Якутия) проводит проверку якутского дома-интерната для престарелых и инвалидов, постояльцы которого обратились к президенту Путину с жалобами на голод и холод. На сайте Генеральной прокуратуры РФ сообщается, что там уже выявлены многочисленные нарушения.

Установлено, что "оплата граждан за социальные услуги не направляется на улучшение условий проживания постояльцев. Деньги идут на повышение квалификации сотрудников, юридические консультации, вывоз мусора, при этом на улучшение нормативов питания средства не расходовались".

Проверка выявила значительные расхождения данных по калорийности, весу, составу ингредиентов между суточным, недельным меню, технологическими картами. Отмечаются факты недостоверного учета продуктов питания, использованных для приготовления, их недостачи на складе.

Сообщается, что в учреждении не обеспечивают выдачу положенных норм белья и одежды. Есть случаи невыдачи белья в течение двух лет, невыдачи варежек и перчаток с 2009 года.

Проверка инициирована после письма постояльцев дома престарелых, которое впервые было опубликовано в местной газете "Коммунист". Его автор – 72-летняя Людмила Степанова, которая рассказала проекту Rus2Web о давлении руководства учреждения, которое началось после многочисленных проверок:

– В основном постояльцы интерната говорить что-то против начальства боятся, на меня после моих жалоб в прессе началось давление: вызывали к директору на беседу, психолог со мной дважды разговаривал подолгу, все узнавал. Я раньше много работала: и в МВД, и в сельском хозяйстве, и на флоте – ходили с мужем в море Лаптевых на больших сухогрузах. У меня семеро правнуков. Неужели я не заработала себе на достойную старость?

–​ Как устроен ваш быт?

– Сейчас в доме-интернате для престарелых и инвалидов на улице Бекетова, 6, в Якутске содержится 151 человек, 40 из них – лежачие, которые сами себя обслуживать не могут. Я здесь нахожусь четыре месяца, за это время мне ни разу не выдали никакой одежды, в чем приехала, в том и хожу, в одних тапочках. Денег на одежду для стариков у интерната якобы нет. За такое вот содержание в интернате у нас каждый месяц забирают 75 процентов от пенсии. У меня пенсия 13 тысяч рублей, после вычета у меня почти ничего не остается. А начальство интерната в соседнем доме – "балагане" – демонстративно устраивает для себя и своих гостей пир горой. 13-го числа в прошлом месяце получили пенсию, и в этот же вечер руководство в "балагане" встречало гостей. Мы не можем себе в буфете кусочек колбаски или к чаю чего-нибудь купить, а там гости пируют, машины стоят. В буфете интерната есть черный список, старики берут еду в долг, я тоже там в долги залезла. Мы же женщины, хоть нам и по 70 лет. И крем для рук, и духи хочется, и в кафе пойти чего-нибудь вкусного похлебать, а не этой еды без вкуса и запаха, – рассказала Людмила Степанова проекту Rus2Web.

После шумихи в СМИ в доме-интернате побывали местные чиновники. По мнению руководителя общественной приемной председателя партии "Единая Россия" в Якутии Елены Голомаревой, в помещениях здания "чисто, уютно и комфортно", а ассортимент питания соответствует всем нормативам и требованиям.

Якутское агентство ЯСИА, корреспонденты которого также побывали в доме интернате, подготовило репортаж, в котором Людмила Степанова сознается, что написала письмо президенту "на эмоциях, от скуки".

"ЯСИА ознакомилось с условиями проживания в доме престарелых: да, меню без излишеств, но с голоду точно не умрешь – завтрак, обед, полдник и ужин, в которых есть каши, супы, салаты и второе. Готовится по требованиям СанПина. В комнатах постояльцы живут по трое, каждая оборудована санузлом и душевой кабиной. Просторный холл с бильярдом, шахматными столами, мягкими креслами. Все мило и по-семейному", –​ говорится в материале.

5 ноября Генпрокуратура объявила, что прокуратура Якутии проводит проверку дома престарелых в столице республики, пообещав в случае установления нарушений принять "исчерпывающие меры прокурорского реагирования".

7 ноября Людмила Степанова подтвердила прокурорским работникам нехватку еды в интернате : "Мы среди ночи ели, это правда. Я не отрицаю и от этих слов не отказываюсь. Вот вечером кто-нибудь из вас бы остался, видели бы вы, как с целлофановым мешочком идут и оставшееся в хлебницах собирают, кушать чтобы ночью, – рассказала она и добавила: – В пище не хватает витаминов, поэтому жмем на хлеб".

Обстановка в российских домах престарелых далека от совершенства, но от голода там не умирают, утверждает директор фонда "Старость в радость" Елизавета Олескина:

– Мои сотрудники были в Якутии. Алла, наш координатор по развитию, была в Якутии два года назад и год назад в домах престарелых, и мы все время говорили, как хорошо живет регион, как хорошо бабушкам и дедушкам, которые решили состариться в домах престарелых в Якутии. Потому что в остальной части России ситуация во многом сложнее. Материально-техническая база, само состояние зданий – хорошее, качественное, оно нас приятно поразило. Поэтому, когда вспыхнул этот скандал, у нас было непростое к этому отношение. Но мы, как фонд, конечно, рады, что о проблемах пожилых людей, проблемах тех, кто работает в домах престарелых, начинают говорить на системном уровне. Потому что самое печальное и глупое, что может получиться, это если мы всей страной сейчас ринемся спасать якутский дом престарелых, спасать бабушек, закармливать их, чем можно, и заваливать их одеждой.

–​ То есть они ни в чем не нуждаются?

– Речь совершенно не о том. Речь о том, что есть некоторые общие системные проблемы во всех учреждениях, больше там этих проблем или меньше, но надо смотреть на ситуацию в целом. Это минимальные стандарты ухода, например. Вот как вы определите, хорошо в этом доме престарелых или плохо, есть какие-то критерии? Их нет, а они должны быть обязательно! Есть критерии, которые относятся не к состоянию зданий, не к состоянию общепита, а критерии состояния и ухода, качества ухода, связанные с динамикой состояния людей, количеством больных с пролежнями, количеством смертей в первые годы после попадания в интернат, динамикой состояния тяжелых больных.

Также очень важно, чтобы мы оценивали учреждения не так, как сейчас, – каждый что-то видит, слышит звон, но не всегда знает, где он. Разве жалуются лежачие больные, которым плохо? Жалуются обычно самые активные, пробивные тетушки, к которым могут быть даже вопросы в принципе об их попадании в учреждение. Важно сделать так, чтобы не было такого, как сейчас, когда мы бросаемся на любой инфоповод и очень часто раздуваем невероятного уровня скандал, не разбираясь с реальными проблемами.

–​ То есть вы считаете, что старики в российских домах престарелых не голодают, им не холодно, а самое главное – как за ними ухаживают?

– Что такое голодают? Я могу сказать, что они голодают и не голодают, и я буду права. Вы видели штатное расписание и распорядок дня в домах престарелых? Во сколько ужин в любом интернате? В 18:00. А если учитывать, что кухня везде спешит домой, они торопятся отработать, то ужин часто происходит до шести точно. И после этого, конечно, в расписании может стоять полдник, но кто его будет раздавать? Чаще всего вопрос упирается в то, что персонала не хватает. Поэтому я и говорю, что это не только вопрос ухода, а вопрос комплексного подхода к нуждам пожилых людей. Это выстраивание распорядка дня, штатного расписания не под какие-то абстрактные представления о том, как экономически выгоднее или проще, а как удобнее пожилым людям.

–​ То есть жалобы на холод и голод – это выдумки тетушек?

– Жалобы на голод и холод – это некое заострение проблем, которые есть. Например, мы с вами лежачие больные, мы находимся в доме престарелых, и в 6 вечера прошел ужин, а в 9 вечера мне хочется бутерброд, или что-нибудь вкусное, или попить чаю. На этаже остается часто одна санитарка, которая вас просто не услышит, что вы ее об этом просите, потому что она физически не может ухаживать за 60 лежачими, которые вечером часто остаются на одну санитарку или медсестру. Мы голодаем? Вроде бы нет, вроде бы нас кормят…

–​ Пенсионеры в письме жалуются на то, что у них изымают 75 процентов пенсии. Это нормальная практика для российских домов престарелых?

– В этом письме обо всем быте в доме престарелых говорится как о каком-то невиданном происшествии. Во всех государственных учреждениях бабушки и дедушки за свое содержание отдают 75 процентов пенсии, а на остальные деньги, 25 процентов, они могут покупать себе продукты питания, дополнительные средства по уходу, подгузники, лекарства.

–​ То есть получается, что старики в российских домах престарелых живут прекрасно?

– Не совсем. Я же рассказывала вам общую картину – нерегламентированный уход, вечером одна санитарка, которая не успевает даже прийти на зов, если у нее еще силы есть, днем две санитарки, каждая из них обслуживает до 25 лежачих больных, бюджеты постепенно урезаются, с пожилых людей теперь взимают не только 75 процентов пенсии, но и единовременные денежные выплаты, и так далее. Есть проблемы, которые касаются всех учреждений, не только в Якутске. В Якутске они просто подняты и заострены. Я не была там, не берусь судить, но мы видим в этом отражение общей картины, да, в чем-то это передернуто, но это ни в коем случае не повод сидеть сложа руки, считает директор фонда "Старость в радость" Елизавета Олескина.

Писатель и сценарист Лидия Раевская и ее друзья из Москвы, Санкт-Петербурга и других городов уже несколько лет помогают Шимскому дому-интернату для престарелых в Новгородской области. О том, что требуется помощь, Лидия сообщает на своей странице в "Фейсбуке", несколько дней волонтеры собирают продукты и другие необходимые вещи и потом на нескольких машинах везут их в Шимск. Следующая поездка запланирована на 2 декабря, и о том, чего ждут бабушки и дедушки в Шимске, волонтер рассказала Радио Свобода:

– Это не первый дом престарелых, в который мы ездили. Мы искали дом престарелых, в котором люди действительно нуждаются. Вы знаете, в основном у всех социальных приютов, детских домов, домов престарелых, которые находятся в Москве и в ближнем Подмосковье, есть спонсоры, какие-то свои люди, которые помогают им финансово. Волонтеры туда чаще ездят. У них, на мой взгляд, нет каких-то сильных нужд ни в питании, ни в чем-то другом. Мы искали такой дом престарелых, где люди нуждаются. Ну и, соответственно, нам хотелось, чтобы там были старички, с которыми было бы интересно пообщаться.

–​ Не со всеми можно общаться?

– До этого мы ездили... Есть такие отделения сестринского ухода. Тоже дома престарелых, но больше, наверное, хосписы. При многих больницах есть такие отделения, где, в основном, никому не нужные старики, которые очень сильно больны, в основном лежачие. Это было, конечно, ужасно. Мы туда приехали перед Новым годом с подарками. Выяснили, сколько там дедушек, сколько бабушек. Сделали отдельно подарки дедушкам, отдельно бабушкам. Мы все накупили, а когда приехали, то поняли, что зря мы приехали. Потому что там из адекватных людей – 1-2 человека из 40. Все остальные лежачие. Я не будут называть отделение сестринского ухода, адрес его не дам.

Но то, что мы увидели, – это было жутко видеть. На 40 человек две медсестры, которым на стариков было откровенно наплевать. Мы своими глазами видели, как они перешагивают через абсолютно голую бабушку, валяющуюся на полу в одном памперсе. Мы ее подняли, поставили стулья спинками к кровати, чтобы бабушка не сваливалась и спрашиваем: "А почему они голые валяются?" – "А потому что они под себя ходят. Что, каждый раз стирать за ними? А так забросишь их в ванну, душем польешь и обратно". Я говорю: "А почему так спокойно перешагиваете? Голая старушка зимой, в декабре, валяется на полу?" – "А она все равно еще раз упадет. У нас здесь два этажа. Мы, в основном, сидим на первом. Нам что, через каждые три минуты бегать и смотреть – упала она или не упала?!" Мы оттуда уехали в подавленном состоянии.

–​ Где вы еще побывали до того, как нашли Шимский дом престарелых?

– Мы были еще в нескольких домах престарелых. В одном все было очень хорошо, несмотря на то что он далеко от Москвы находится. Там все хорошо – хороший ремонт, ухоженные старички. Туда, конечно, можно просто приезжать и общаться, но помощь им была не особо нужна. А наши старички в Новгородской области действительно нуждаются.

–​ В чем это выражается? Они голодают?

– Сказать, что голодают, – это тоже немножко неправильно. У нас по закону можно задерживать социальные выплаты до 60 календарных дней. А если это можно, то почему бы это не сделать? Все финансирование в дом престарелых поступает с большой задержкой в 2 месяца. И по большому счету питаются старики только на свои 75 процентов пенсии, потому что они тоже идут им же на питание в этом доме престарелых, но это, конечно, сумма небольшая. У нас никогда не просят денег, как обычно. Нам как раз говорят, что очень хорошо привезти продукты, которые хранятся долго, – картошка, морковка, крупы, макароны, консервы. Там очень честное руководство. Все это ставится на баланс. За каждую банку тушенки отчитываются, что вот сегодня у нас в меню было вот это, вот это и вот это. На это ушло столько-то банок тушенки, столько-то банок консервов. И мне нравится с ними сотрудничать. Мне нравится им помогать. Мне нравится видеть, что эта помощь, которую оказывают мои друзья, действительно важна и нужна, что она очень не лишняя.

–​ Когда вы поедете в этот дом престарелых еще раз? И что повезете?

– Дело в том, что в городе Шимск, куда мы ездим в дом престарелых, находится еще детский приют. Это временное пристанище для детей, которые ожидают суда над своими родителями – лишат их прав, не лишат их прав. До отправки в детский дом дети содержатся в этом приюте. И мы были там летом два раза. Нам очень понравились дети. Нам очень понравилось туда ездить. Поскольку это находится рядом, теперь мы в этот раз едем и к старичкам, и к деткам. Едем мы 2 декабря на два дня. Едут все желающие. Обычно у нас это человек 10–15. Там еще близко Санкт-Петербург. Поэтому еще из Питера люди приезжают. Что мы возим? Мы возим продукты. То, что мы привозим, где-то на полгода хватает. У нас просят продукты и бытовую химию. Денег не просят. Даже деньги на лекарства не просят. Просто дают нам список лекарств и рецепты на очки нам присылают. Мы все это покупаем, собираем и привозим туда.

–​ Если говорить в целом, насколько бывают обоснованными жалобы на голод от стариков?

– По поводу того, что старички голодают. Разговаривали с директором дома престарелых. Она смеется – старички действительно считают, что их недокармливают. Их кормят. Их нормально кормят, и добавку им дают. Я не знаю, может быть, это булимия, может быть, это старческое что-то. Многие из них сильно недоедали в детстве. Во всяком случае, даже в нашем нуждающемся доме престарелых всех кормят нормально. Рацион у них не урезанный. Но все старички, у которых спрашиваешь – что вам привезти в следующий раз, они начинают тихо на ухо говорить: "А можно мне тушенки, "Доширака" и сырокопченой колбаски? Только не отдавайте это не кухню. Надо, чтобы это лично у меня было". Я говорю: "Хорошо". Они говорят: "Не надо никаких сувениров, привезите колбаски, тушенки и "Доширака". Каждый хочет, чтобы у него в тумбочке было что-то его, чтобы не ходить, не просить на кухню, в буфет. Возим. Радуются, – рассказала Радио Свобода волонтер Лилия Раевская.

По официальным данным, на конец 2013 года в России было 1411 стационарных учреждений социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов. Из них учреждений общего типа – 819, психоневрологических – 531, домов милосердия 22, геронтологических центров – 30. По данным Пенсионного фонда РФ, 62% населения России составляют люди пенсионного и предпенсионного возраста.