Избранный президент США Дональд Трамп провел час с четвертью в беседе с комментаторами, репортерами и членами редколлегии New York Times.

Удивительно, что эта встреча состоялась вообще, учитывая остроту взаимоотношений между сторонами, ведь на всем протяжении президентской кампании у республиканского кандидата не было среди средств информации оппонента более непримиримого, чем "Седовласая леди", как кличут американцы ведущую общенациональную газету. И кандидат платил ей тем же, отзываясь уничижительно о New York Times как о "загибающемся" издании. Еще более удивительно, что встреча, пользуясь штампом дипломатов, носила вполне корректный характер и проходила в обстановке откровенного обмена мнениями по широкому кругу вопросов, включая Россию.

В течение нескольких часов во вторник рандеву находилось под угрозой срыва: Трамп написал в "Твиттере", что отказывается ехать в редакцию, поскольку New York Times отступила от согласованного регламента, допускающего, что некоторые темы избранный президент вправе комментировать неофициально, off the record, без огласки. New York Times дала клятвенное заверение, что регламента она никак не меняла. Подвесив ситуацию ради обеспечения максимального паблисити своему "саммиту с оппозицией", Трамп после короткой паузы сообщил: "Ну, тогда все в порядке". И поехал на рабочий завтрак к "Седовласой леди" в ее штаб-квартиру в центре Манхэттена, на углу 42-й стрит и 8-й авеню.

У "оппозиционеров" от встречи осталось двойственное впечатление. Как заметил обозреватель Росс Даутат, с одной стороны, в части разговора по существу Трамп проявил необыкновенную гибкость. Он не скупился на превосходные эпитеты в адрес New York Times, флагмана высоколобой американской журналистики ("Я всегда читаю вашу газету, хотя знаю, что если бы не читал, то продлил бы свою жизнь как минимум на 20 лет"). Желая понравиться собеседникам, выражающим мнения природоохранного лобби, он говорил о намерении непредвзято изучить Парижское соглашение о сокращении выбросов парниковых газов (названное в ходе кампании "мошенническим"); уверял, что его предложения по реформе иммиграционной политики будут идеологически близки взглядам газеты (о строительстве стены на границе с Мексикой не было произнесено ни слова); он избегал темы бюджетной дисциплины, идейно чуждой левоцентристской New York Times, а упирал на капитальные вложения в модернизацию транспортной инфраструктуры и на то, что компании Apple со товарищи в калифорнийской Кремниевой долине следует расширять производство в Америке, а не переводить его за рубеж.

Перейдя к проблемам внешней политики, будущий президент не стал фанатично отстаивать старую идею применения пыток к террористам, чем в ходе предвыборной кампании изранил миллионы либеральных, да и неоконсервативных сердец, а упомянул об оппозиции практике имитации утопления со стороны генерал-лейтенанта Джеймса Маттиса, своего фаворита на замещение должности министра обороны; потрафил New York Times, показав интерес к урегулированию палестино-израильского конфликта, который газета расценивает как чуть ли не главную болевую точку всего Ближнего Востока. Трамп также решительно отмежевался от праворадикальных кругов внутри страны, окрыленных его победой на выборах; примирительно отозвался о Хиллари Клинтон (никакого судебного преследования) и в высшей степени комплиментарно – о Бараке Обаме.

В чем Трамп, однако, категорически отказался угождать левому лагерю, отмечает Росс Даутат, так это в разграничении функций бизнесмена и президента. Деятельность главы государства не подпадает под законы о конфликте интересов, утверждал Трамп. Недопустимость с точки зрения хорошего тона даже видимости злоупотребления властью есть-де сущий предрассудок; он не намерен отказываться от фотосъемок в Белом доме с деловыми партнерами или от обсуждения с высокопоставленными иностранными гостями бизнес-проектов, потенциально ему интересных.

Ну и уж, конечно, он не собирается распродавать свои недвижимые активы, если это будет сопряжено с финансовыми потерями, или передавать их в доверительное управление, так называемый "слепой траст", где ими распоряжаются исключительно третьи лица, менеджеры, а сам владелец никак в их решения не вмешивается. Иванка, родная дочь, и зять Джаред Кушнер занимают высокие посты в Trump Corporation, так как, позволительно спросить, ему ограждаться от общения с самыми близкими по жизни людьми? Так или иначе, нам, дескать, тревожиться не следует: отныне он обеспокоен только будущим Америки, а не бизнесом. "Не знаю, имеет ли смысл доверять политику, когда он перед вами заискивает, но он точно говорит вам правду, когда воздерживается от заискивания", – подытожил свои впечатления от встречи с Трампом обозреватель New York Times. И заключил: "Преуспеет ли Трамп или потерпит фиаско, ни одна администрация в истории Америки не походила столь же на королевский двор, как будет походить его".

Чуть больше минуты разговора Трампа с "Седовласой леди" – и под самый его конец – было посвящено России. Об этом – с аналитиком "Центра стратегических и международных исследований" Джеффом Манкоффом:

– Трамп говорил обо всем на свете во время предвыборной кампании, но мы едва ли припомним много тем, по которым он высказывал последовательно одни и те же или сходные, а не взаимоисключающие мнения. Одной из таких констант была Россия, поэтому неудивительно, что она всплыла в беседе с New York Times. Это, на мой взгляд, более важно, чем место, которая Россия занимала в разговоре. Россия для Трампа действительно что-то значит. Иначе как толковать его постоянные заявления о лидерских качествах Путина, сетования на то, что отношения Вашингтона и Москвы плохие и что их целесообразно оздоровить, призывы к сотрудничеству двух стран по Сирии, по борьбе с ИГИЛ. Мы не знаем, что стоит за этим: трезвый стратегический расчет политика или своекорыстные интересы бизнесмена? Будущее покажет. Принципиально то, что Россия пусть и вскользь, но была упомянута в разговоре с New York Times. Так что это само по себе выводит ее в разряд приоритетных топиков.

– На Путине Трамп и впрямь зациклен. Разговор о России он начал фактически с того, что российский президент, как и большинство руководителей ведущих стран мира, позвонил, чтобы поздравить его с победой на выборах, но он не всех уважил личным телефонным общением, а с Путиным, разумеется, обменялся приветствиями и парой дежурных фраз. Читая стенограмму беседы в New York Times, я обратил внимание, что единственный раз, когда Трамп воспользовался шансом сказать что-то off the record, без протокола, была Сирия, возможно, в некоей увязке с Россией. По-вашему, это важно? Или Трамп просто мистифицировал аудиторию?

– Эта часть разговора была конфиденциальной, поэтому по определению трудно однозначно сказать, с чем мы тут имеем дело. Как бы то ни было, стоит повторить, что троица Сирия, ИГИЛ, Россия – это трамповская константа. Обстановка на Ближнем Востоке очень динамичная, и я допускаю, что избранному президенту на закрытых брифингах была передана какая-то оперативная информация, которая могла гармонировать с его установкой. В разговоре с коллективным New York Times он вновь заявил, что влиятельные люди из республиканского истеблишмента давят на него на предмет ужесточения подхода к Сирии, но это чревато риском конфронтации с Россией и Ираном, и он этого делать не хочет. Чего он хочет, так это в ближайшем будущем проверить перспективы договоренности с Россией по сирийскому вопросу, – говорит Джефф Манкофф.

В Южной Корее в 2012 году случился конфуз с участием Обамы и Медведева: американский президент, не ведая, что его микрофон включен, попросил Медведева "передать Владимиру", что после переизбрания он сможет вести более гибкую политику в области противоракетной обороны. Трудно поверить, что в части off the record разговора с New York Times Трамп признался, что известил Путина о готовности в случае избрания продемонстрировать повышенную гибкость в отношении Сирии. Строго говоря, мы не знаем, идет ли применительно к Сирии речь о мелкой сделке или крупной, меняющей политико-географические реалии страны. Никаких комментариев я на сей счет не видел.

Периодически мы слышим спекуляции и о всеобъемлющей американо-российской разрядке, но ни Трамп, ни люди, близкие к нему, ни оппозиция не делятся соображениями о ее возможных параметрах. Совершенно ясно, что в подобном соглашении России нужно от Америки, но что она, в свою очередь, в состоянии предложить Америке? Экстрадицию Эдварда Сноудена? Трамп исходит из предноябрьской реакции республиканского электората на свои положительные заявления о замирении с Россией. Ему кажется, что это беспроигрышный сценарий, что ему не придется платить за него политически в случае очередного агрессивного шага Москвы. Ведь Буша-младшего избиратели не заставили расплачиваться за заглядывание в глаза Путину, в которых он увидел отражение души своего визави. Нападение России на Грузию могло обернуться моментом расплаты для Буша, но ему повезло, так как в 2008 г. заканчивался его второй и последний президентский срок. Джефф Манкофф продолжает:

– Вспомните также, сколько было сказано во время кампании гневных слов "за" и "против" тезиса о хакерских атаках россиян на серверы Национального комитета Демократической партии, а сейчас никаких комментариев. Ни Трамп больше не поднимал этого вопроса, ни его собеседники, чей кандидат проиграл выборы. И у которых, казалось бы, есть веские основания давить на нового президента всеми мыслимыми способами, в том числе напоминаниями, что он не противостоял вмешательству иностранных государств в американский избирательный процесс. Интересно, чем вызвано молчание? Я совсем не исключаю, что наше разведсообщество представило избранному президенту какие-то новые сведения о хакерских атаках, но не ясно, способен ли он корректировать свои взгляды в свете вновь поступающей информации? В том числе касательно России. То, что мы знаем о нем на сегодняшний день, оптимизма не внушает.

– По крайней мере, в разговоре с New York Times Трамп публично зарекся от употребления слова "перезагрузка".

– Он не может повторять чужой бренд, ему нужен его собственный. К тому же у термина "перезагрузка" сегодня плохая репутация. Мы не знаем, окажется ли Трампу под силу преодолеть сопротивление договоренности с Москвой по Сирии таких американских союзников, как Турция и Саудовская Аравия. Обозреватель New York Times Томас Фридман спросил Трампа про НАТО, но тот сделал вид, что не расслышал вопроса. Понятно, что перспектива сделки с Россией, касающейся Европы, через головы европейцев, на что Трамп прозрачно намекал на протяжении всей президентской гонки, вынуждает сильно нервничать и натовские столицы, и ненатовские, в первую очередь Киев. Меня нисколько не удивит, если Россия попытается развернуть ситуацию неопределенности в Европе к своей выгоде и, как следствие этого, спровоцировать масштабный кризис.

"Не легко, исходя из фактических и ожидаемых кадровых назначений Трампа, делать выводы о его грядущей политики в отношении России", – сказал в заключение аналитик "Центра стратегических и международных исследований Джеффри Манкофф. – С одной стороны, есть помощник по национальной безопасности Майк Флинн, благосклонно настроенный к России. С другой стороны, есть генеральный прокурор Джефф Сешнс, которому подчиняется ФБР, и он в симпатиях к России не замечен. Неизвестно, кто будет государственным секретарем: Джон Болтон, яростный противник Кремля, или Митт Ромни, человек куда более спокойный, но который четыре года назад тоже записал Россию в основного стратегического противника Соединенных Штатов. Впрячь в одну телегу Флинна и, скажем, Болтона – предприятие в высшей степени рискованное".