Певица Эльвира Сарыхалил увлеклась крымско-татарским песенным фольклором еще в детстве. Сейчас в ее репертуаре есть и редкие народные песни, и собственные сочинения на стихи крымско-татарских поэтов. К тому же Эльвира Сарыхалил – одна из немногих в Крыму фолк-исполнителей, работающих на стыке традиции и современности: она участвует в совместных проектах с джазовыми и рок-музыкантами.
Семья Эльвиры Сарыхалил, как и большинство крымских татар, переселилась на полуостров в 1989 году. Будущей певице тогда было всего пять лет. После присоединения Крыма к России в 2014 году Эльвира предпочла остаться на полуострове, хотя и признает, что не чувствует себя там в безопасности. Выступает в последние годы певица преимущественно на материке вместе с украинскими музыкантами.
О том, как изменилась культурная жизнь крымских татар после 2014 года, Эльвира Сарыхалил рассказала в интервью Радио Свобода.
– Когда вы впервые открыли для себя традиционную крымско-татарскую музыку?
– Это произошло еще в раннем детстве. В нашей семье очень чтут традиции и родную культуру, знают старинные песни, исполняют, собираются – причем не только по праздникам – в большом семейном кругу, поют. На таких встречах можно услышать редчайшие песни, которые не всегда можно услышать на концертах. У каждой песни есть история, и они очень точно передают менталитет, характер, язык. В некоторых сохраняются диалектические слова, которые уже не используются в речи и не встречаются в литературе. Мы очень трепетно к этому относимся. И вот с детства у меня возникла любовь и уважение к этому всему. В девять лет я уже записывала в тетрадь песни, которые пела моя бабушка. Училась распевать мелизмы как положено в нашей музыкальной традиции. Но это было больше увлечением. Я окончила консерваторию как оперная певица, но все равно меня тянуло к своему природному, глубокому, духовному. Поэтому я занялась изучением крымско-татарской музыки и написала небольшую бакалаврскую работу об особенностях ее исполнительства. И затем стала собирать песенный фольклор, записывала, как поют пожилые люди, и собрала уже целый архив.
– Насколько, по вашим наблюдениям, высок интерес к традиционной культуре среди крымских татар?
– Высокий интерес только в узком кругу. А в широких массах крымских татар фольклор воспринимается больше как привычное дело: он звучит по радио и телевидению. Есть много деятелей культуры, занимающихся фольклором, но мое прочтение народных песен, стиль, еще пока не всем понятен.
– Вы работаете на стыке традиции и современности. А много ли артистов, которые занимаются подобным развитием фольклора?
– Музыкантов, работающих на стыке традиции и современности, не так много. В Украине их немного, но они есть, и они уже много лет работают, дают концерты в Европе. В Крыму, среди крымских татар, их намного меньше. Возможно, это связано с тем, что крымские татары боятся потерять свою культуру, свою идентичность, поэтому эксперименты с традицией не очень приветствуют. Музыканты, с которыми я работаю, поддерживают идею модернизации крымско-татарской народной музыки, мы хотим посмотреть под другим углом на эту музыку, сделать ее более многогранной. Благодаря этому круг слушателей тоже расширяется. С некоторыми украинскими музыкантами были совместные проекты, и они удивительно вникли в эту музыку.
– Но так или иначе вы занимаетесь сохранением культурного наследия. А есть ли какая-то государственная поддержка, делается ли что-то для сохранения культурного наследия крымских татар сейчас и делалось ли что-то при Украине? Может быть, проводились фестивали, были гранты…
Фестивалей вообще не наблюдаем, не вижу просто их. До 2014 года были перспективы
– Я приблизительно с 2012 года выступаю на украинских этнофестивалях. Благодаря таким людям, как Тамила Ташева и Олег Скрипка, появилась отдельная крымско-татарская сцена на фестивале "Краина мрий". Там представлена не только музыка, но и танцы, кухня, ремесленные изделия, картины, мастер классы и так далее. Есть джазовые фестивали, где выступают крымско-татарские музыканты. Снимаются фильмы, короткометражки, на которые выделялись гранты. Например, снимался фильм "Крым внутри" года два назад. Недавно сняли фильм "Мустафа" о лидере народа, диссиденте Мустафе Джемилеве. И множество проектов, инициированных не крымскими татарами.
– А в Крыму проходят сейчас какие-то крымско-татарские фестивали?
– Фестивалей вообще не наблюдаем, не вижу просто их. До 2014 года были перспективы, хотели организовывать в Бахчисарае фестиваль этнической музыки. После 2014 года меня один раз только приглашали на фестиваль, который должен был проводиться где-то под Севастополем, на природе, но потом это все отменили, отказали, даже запретили этот фестиваль. Хотя его организовывали не украинцы, а ребята из Питера. Я знаю, что по-прежнему ставят спектакли в крымско-татарском театре, два государственных ансамбля дают концерты, проходят творческие поэтические вечера, но больше ничего. Со стороны крымских татар есть много творческих, благотворительных, правозащитных инициатив.
– А изменилось ли отношение к крымским татарам на полуострове после 2014 года?
В разговорах проскакивают острые фразы, упреки. В некоторых случаях даже угрозы. Холодность появилась
– Вообще, произошло резкое изменение, что для меня было шоком. Потом мы поняли, что отношение, наверное, не менялось, оно таким и было на протяжении многих лет, даже веков. Наверное, сложился страх к тюркам. Просто история и определенная пропаганда выработали генетический страх к татарам, представление, будто мы какие-то варвары, басурмане, убиваем всех, в кармане держим нож. Это ощущалось, когда мы с мест высылки, из Узбекистана, вернулись в Крым. Я увидела, что нас как-то странно встречали, люди боялись с нами здороваться, общаться. Пытались разглядеть на лбу третий глаз. Было чувство, что мы не туда попали. А потом они свыклись, смирились с тем, что нас стало много в Крыму и что мы активно работаем над развитием и возрождением нашего языка, культуры и утверждением статуса коренного народа Крыма. А ситуация 2014 года дала людям повод проявить свое недоброжелательное отношение к крымским татарам, свою давнюю неприязнь, а может, просто страх, недоверие к нам.
– На бытовом уровне это как-то ощущается?
– В разговорах проскакивают острые фразы, упреки. В некоторых случаях даже угрозы. Холодность появилась.
– Много ли ваших знакомых после 2014 года покинули территорию полуострова?
Мне показалось, что если мы начнем массово покидать Родину, это будет большим проигрышем
– Ну, да. Из знакомых есть те, которые не могут въехать в Крым. Покинули семьи с маленькими детьми, например. В последние полгода уже нет такого активного выезда из Крыма. Наоборот, я видела, что некоторые люди вернулись, потому что не смогли себя найти в мегаполисе. В больших городах больше конкуренция, сложно найти работу. Поэтому вернулись обратно, но не все, кто выехали.
– А почему вы предпочли остаться?
– Я не могу уехать, не получается. Думала вначале, что, наверное, уеду. Неизвестно, что дальше будет, и у нас два сына маленьких. Но не поехала, и все. Как-то стало мне обидно за Крым! Мне показалось, что если мы начнем массово покидать Родину, это будет большим проигрышем прежде всего для крымских татар. И я решила остаться в Крыму. Просто мне больно за Крым.
– Правильно ли я понимаю, что вы продолжаете ездить с концертами на Украину?
Я хочу, чтобы моя культура жила, язык сохранялся
– Да, я выступаю в основном в Украине, на фестивалях, культурных мероприятиях, посвященных крымско-татарской культуре. Я пела в саундтреках к фильмам про крымских татар. В Украине звучит мой голос. А в Крыму я преподаю вокал. Но больших концертов, где мне хотелось бы участвовать, единицы. Государственные мероприятия на полуострове мне не интересны. Однако я могу давать сольные концерты.
– Я слышала про случай, когда крымские артисты после поездок на Украину, по возвращении были вынуждены приходить на беседы в ФСБ. Вы не боитесь попасть в фокус внимания органов безопасности?
– Конечно, напряжение при прохождении границы ощущается. Но я ничего такого запретного не делаю, я пою, выступаю на концертах, на фестивалях в Украине. И я хочу, чтобы моя культура жила, язык сохранялся. Чтобы крымские татары, которые теперь живут на материке, тоже имели возможность соприкасаться с культурой вживую. Я с такими мыслями выступаю. И мне кажется, это не может быть подозрительным или опасным. Тем более заявлений я никаких не делаю. Может быть, и наблюдают за нами, не знаю.
– А вы ощущаете себя в безопасности в Крыму?
– Нет. Я вижу, как периодически крымских татар задерживают, постоянно проходят суды…В основном это люди, которые ярко выступали со своей гражданской позицией или связаны с меджлисом. Неизвестно, что будет дальше. Может быть, начнутся претензии к людям искусства. Я знаю, что в нашей истории такое уже было. Но я верю, что все изменится к лучшему для нашего народа. Если не выживет крымско-татарская культура в Крыму, она выживет в другом месте, она все равно будет жить, это точно!
