Комитет министров Совета Европы на прошлой неделе собрался на очередную сессию, в ходе которой подверг критике неисполнение Россией постановлений Страсбургского суда по делам ЮКОСа. Это, во-первых, так называемое экономическое дело нефтяной компании, о выплате экс-акционерам 1,9 миллиарда евро компенсации, присужденной Европейским судом по правам человека в 2014 году. А во-вторых, это дело бывшего начальника экономического отдела службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина. И если по первому пункту этого перечня в средствах массовой информации в силу резонансности дела можно найти множество комментариев, то по второму они редки и лаконичны. Между тем Алексей Пичугин признан правозащитным центром "Мемориал" политзаключенным, его ситуация, на мой взгляд, настолько вопиющая, что следует кое-что добавить.

Речь – о решении ЕСПЧ от 23 октября 2012 года по первой жалобе Алексея Пичугина и его защиты. Она касалась его первого уголовного дела. Страсбургский суд указал на то, что в отношении осужденного были нарушены статьи 6 ("право на справедливое судебное разбирательство") и 5 ("право на свободу и личную неприкосновенность") Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Неправосудный приговор подлежал отмене, а дело – пересмотру в Московском городском суде, потому что никаким другим способом нельзя устранить нарушения, допущенные в отношении Пичугина судьей Натальей Олихвер.

Что бы ни утверждали российские власти, решения, принятые Страсбургским судом, обязательны (а отнюдь не рекомендованы) к исполнению Россией, являющейся частью европейской правовой системы. И пункт 4 статьи 15 Конституции РФ провозглашает приоритет международного права над национальным. Несмотря на это, ровно через год президиум Верховного Суда России проигнорировал постановление ЕСПЧ по делу Пичугина, которого несправедливо осужденный ждал почти десять лет. Судьи высшей судебной инстанции России Петр Серков, Владимир Давыдов, Магомед Магомедов, Василий Нечаев, Николай Тимошин, Анатолий Толкаченко и Владимир Хомчик ограничились отменой ряда постановлений о продлении ареста, которые выносили в отношении экс‑сотрудника ЮКОСа Басманный суд и Мосгорсуд на протяжении судебного разбирательства.

В моей журналистской практике знакомства с обжалованием дел в Совете Европы это безусловный временной антирекорд. И даже символическую компенсацию морального вреда (разве можно какими-либо деньгами восполнить тринадцать с половиной лет, проведенных без вины за решеткой?) и судебных издержек в 9,5 тысяч евро осужденный не получил. Эта сумма была заблокирована на его банковском счете. Адвокаты тщетно предпринимали попытки установить причину блокировки. Ведь Пичугин, не признавший себя виновным, тем не менее давно выплатил свой долг по гражданским искам лиц, признанных потерпевшими по делу.

Только накануне заседания Комитета министров судебные приставы вернули Пичугину начисленную ему Страсбургским судом и арестованную на банковском счете компенсацию. При этом защите в службе судебных приставов пояснили, что архивы, которые могли бы свидетельствовать о выплате гражданских исков еще 2007 году, якобы уничтожены. Якобы поэтому и был наложен арест на счет. Выходит, потом документы все же нашлись? Вопрос, понесет ли кто-либо юридическую ответственность за необоснованную блокировку счета, видимо, риторический. Денежная компенсация в данной ситуации, конечно, имеет вторичное значение. Но тем не менее лично я не могу избавиться от чувства стыда, когда большое государство ведет себя даже не как бандит, а как мелкий пакостник и хулиган.

Главное же теперь – необходимость отмены неправосудного приговора. Впрочем, думаю, даже не отменив приговор, Россия могла бы по сути выполнить решение Европейского суда по делу Пичугина и при этом сохранить лицо, насколько это еще возможно. Недавно президент России своим указом помиловал Оксану Севастиди, осужденную на семь лет лишения свободы за "государственную измену". До этого освобождены из заключения екатеринбургская воспитательница Евгения Чудновец, гражданская активистка Таисия Осипова, отбывшая 6,5 лет по обвинению в "сбыте наркотиков", а также Ильдар Дадин – первый (и, надеюсь, последний) осужденный в РФ по статье, предусматривающей уголовную ответственность за неоднократные нарушения на митингах.

Все эти люди, как и Алексей Пичугин, включены "Мемориалом" список политических заключенных. Они, как и летчица и депутат Верховной Рады Украины Надежда Савченко, как и бывший сотрудник ЮКОСа, не признали своей вины. И всё же были они освобождены. Поэтому те, кто говорят, что что для помилования или условно-досрочного освобождения признание вины – обязательное условие, лукавят. Надежду Савченко помиловали, хотя она вовсе не подавала прошения об этом – ни в письменной, ни в устной форме.

Ничто не мешает Владимиру Путину помиловать Алексея Пичугина. В праве миловать из соображений гуманности, которым президента наделила Конституция, никто не может его ограничить. Помилование избавило бы власть от неудобных вопросов о политической подоплеке дела ЮКОСа. Сам Алексей Пичугин не намерен заниматься политикой, он не борец с системой, он не собирается ни с кем судиться… И в этом случае решение Страсбургского суда наверняка Совет Европы признал бы выполненным.

Вера Васильева – независимый журналист, автор книг "Как судили Алексея Пичугина", "Третий суд Алексея Пичугина: хроники дела ЮКОСа", "Без свидетелей? Дело Невзлина: записки очевидца заочного процесса", "Алексей Пичугин – пути и перепутья"

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции​