Недавний взлом электронных почтовых ящиков избирательного штаба Эммануэля Макрона подстегнул интерес американцев к парламентскому расследованию вмешательства России в президентские выборы в США. Тема эта уходила из топа новостей, но никогда не исчезала с экрана радара. Хотя обе партии заявляли, что угроза носит внепартийный характер, поскольку подрывает институты демократии, расследование было политизировано с самого начала. Республиканцам хотелось покончить с ним как можно скорее, но в то же время и спустить дело на тормозах. Так не бывает. Взаимоисключающие задачи породили метания и ошибки: администрация держала осаду против утечек и пыталась организовать контригру вокруг ложных утверждений о том, что президент Обама санкционировал слежку за избирательным штабом Дональда Трампа. Сегодня вопросы об этих утверждениях до такой степени раздражают президента, что недавно он оборвал на полуслове свое интервью одному из национальных телеканалов.

Расследование еще и не начиналось, а "русский вопрос" уже заставил уйти в отставку советника президента по национальной безопасности Майкла Флинна, а министра юстиции Джеффа Сэшенса – взять самоотвод от каких бы то ни было решений, связанных с этой темой. Наконец, председатель комитета нижней палаты по разведке Дэвин Нуньес скомпрометировал себя односторонними действиями и тоже был вынужден самоустраниться от расследования.

Теперь уже ясно, что расследование может продлиться и год, и больше. Изучение обстоятельств террористического нападения на американскую дипломатическую миссию в Бенгази продолжалось больше двух лет. Расследование применения пыток при допросах – более пяти лет. Это значит, что скользкий "русский вопрос" станет одной из тем политической кампании будущего года, когда будет переизбираться весь состав Палаты представителей и треть Сената. Республиканцам такая перспектива совсем не улыбается. Ведь согласно опросам Россия удерживает первое место в списке недругов Америки.

Это не значит, что демократы могут ходить именинниками. Компромат, добытый хакерами, продемонстрировал американцам неприглядную изнанку избирательных технологий, злоупотребления служебным положением и многое другое, что никак не спишешь на происки Кремля. Позиция Хиллари Клинтон, обвиняющей в своем поражении директора ФБР, WikiLeaks и Россию, тоже весьма уязвима. Если бы она не делала ничего такого, о чем без устали трубили Трамп и его сторонники, ей и взломы были бы не страшны. Именно в этом духе высказалась Ангела Меркель, когда на пресс-конференции в Сочи в присутствии Владимира Путина канцлера Германии спросили, не боится ли она вмешательства "русских хакеров" в немецкие выборы. Меркель не стала утверждать, что такое вмешательство невозможно. Наоборот, напомнила, что гибридная война входит в российскую военную доктрину. "Я не из пугливых, – сказала она. – Я буду вести кампанию в соответствии со своими убеждениями". И добавила, что в случаях грубой дезинформации – такой, как с мнимыми похищением и изнасилованием русской девочки Лизы в Берлине, – она займет "твердую позицию". Ответ, достойный лидера свободного мира.

Кремль по-прежнему вяло отрицает свою причастность к взломам, но ему, похоже, нравятся подозрения. Ведь в случае с Макроном хакеры даже не позаботились замести следы.

Иногда правды приходится ждать долгие годы. В 1968 году, когда за пост президента США боролись Ричард Никсон и Губерт Хэмфри, а самой острой темой кампании была война во Вьетнаме, штаб республиканцев задумал сорвать переговоры воюющих сторон, чтобы лишить кандидата демократов лавров миротворца. Через южновьетнамского посла Бу Дьема Никсон пообещал Сайгону, что после избрания добьется лучших условий для Южного Вьетнама. План Никсона сработал. За три дня до президентских выборов в США Сайгон отказался участвовать в переговорах.

Президент Линдон Джонсон знал о сговоре, но имя Никсона ни в каких донесениях разведки и контрразведки не фигурировало. Сам Никсон до конца жизни яростно отрицал обвинения. И только в декабре прошлого года мы узнали, что он лгал. В архиве обнаружились заметки, сделанные его ближайшим советником на совещании с шефом. Из них явствует, что Никсон лично приказал "бросить гаечный ключ" в механизм парижских переговоров. Никсон стал тогда президентом. Вьетнамская война продолжалась еще шесть с лишним лет.

Владимир Абаринов – вашингтонский журналист и политический обозреватель

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции