Благотворительные фонды по-прежнему латают дыры, которые возникают в процессе социальной защиты государством детей-сирот. Такие меры, как целевое финансирование, публичное обсуждение кризисных ситуаций и судебное осуждение сотрудников, допускающих физическое или психическое насилие, ситуацию принципиально не изменили.
Во-первых, потому, что корни сиротства в России социального происхождения. Здесь проживает около полумиллиона детей, оставшихся без попечения при живых родителях, и, надо думать, что цифра эта, учитывая экономику регионов и растущую наркоманию, уменьшаться точно не будет. Кроме того, две категории - матери-одиночки (их примерно треть) и неполные семьи находятся в группе риска, поскольку социальные гарантии для них намного ниже, чем у тех же приемных семей. Никто не работает с родителями, находящимися в трудном или маргинальном положении, у них просто забирают детей – обрекая последних на двойную травму – нанесенную родными и новую, связанную с изъятием из привычной обстановки.
меняются способы подсчета сирот, а количество их не уменьшается
За последние четыре года, по словам вице-премьера Ольга Голодец, число детей-сирот в России снизилось в два раза. Если в 2012 году в банке данных их насчитывалось 119 тыс., то к концу 2016 года - 60 тыс. Годом раньше, правда, Министерство образования и науки РФ сообщало, что число детей-детей сирот сократилось за текущий год на 2.3%. Даже если не заниматься арифметикой, поскольку слишком много в этом уравнении неизвестных, а просто читать официальные заявления, становится очевидным одно – меняются способы подсчета сирот, а количество их не уменьшается.
Этого, надо сказать, никто и не скрывает – Голодец за высокие показатели по устройству детей в семьи особенно хвалит Хакасию и Ямало-Ненецкий автономный округ, еще 36 регионов стараются в этом деле не отставать. Понятно, что где-то деньги, приходящие вместе с сиротой, могут оказаться самоцелью, как для приемных родителей, так и для руководителей регионов, но в целом идея правильная – в приемной семье ребенок получит если не родительскую любовь, то те бытовые навыки, которые помогут ему выйти во взрослую жизнь. Это важная вещь, поскольку многие выпускники интернатов оказываются без жилья и заработка именно в силу отсутствия социальных и экономических способов взаимодействия (которые, кстати, не всегда имеются и у растущих в кровных семьях детей, но там ситуацию контролируют родители).
Еще один порог, который редко удается сиротам преодолеть – образовательный. Несмотря на то, что сироты имеют преимущества при поступлении в вузы, подавляющая часть выпускников детских домов-интернатов становятся поварами или швеями – по заведенной с советских времен традиции, когда эти профессии считались востребованными и не требующими особых знаний.
Зачем нужно учиться рассказывают ученики "Большой перемены"
По счастью, прошли те времена, когда строптивому подростку, если он бунтовал на уроке и не делал домашнее задание, могли поставить диагноз, обрекавший его на пожизненное пребывание в психо-неврологическом интернате. Однако появились новые риски – повсеместная инклюзия. Но, если родитель ребенка с особенностями может выбирать удобную форму обучения, помогать и отчасти работать тьютором, то у ребят-сирот, как правило, такой возможности нет. Они должны приходить в класс и учиться вместе со всеми.
Учитывая особенности подросткового возраста и трудности школьной социализации, процент успешно освоивших материал среди таких учеников невелик. А когда появляется мотивация и понимание цели, наверстать упущенное негде и не с кем, во всяком случае, в системе государственного образования. Так и получается, что при существующих гарантиях для сирот - на образование и жилье, меньше половины выпускников детских домов и интернатов способны трудоустроиться и только 10 процентов социализируются полноценно.
О ресурсах кровной семьи и государства
Юлия Курчанова, психолог благотвортельного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам":
- Социальное сиротство было всегда. Другое дело, что, с тех пор, как начала развиваться система именно государственной поддержки, это стало государственной заботой. Но ведь достаточно часто случалось, что детей воспитывали не мамы, а бабушки. По сути, это тоже в некотором смысле социальное сиротство, когда родители не занимаются воспитанием, а их детей растят родственники.
Сейчас, конечно, стало сложнее. Такой формы как расширенная семья, по крайней мере, в крупных городах уже не существует. Возможно, есть в отдельных регионах. И получается, что семья - это мама, папа и ребенок или мама, папа и дети, иногда бабушки и дедушки. И если вдруг отношения с бабушкой и дедушкой сложные или их просто нет, то в трудной ситуации семья с детьми становится уязвимой. Просто потому, что некому взять заботу о ребенке, если с родителями что-то случилось. Бабушки и дедушки не всегда могут, хотят или их просто нет, про дальних родственников и вспоминать не приходится. Соответственно, эта забота ложится на плечи государства.
Что думают о родителях и жизни обитатели детского дома ("Мама, я убью тебя")
Что гарантированно в 2017 году дает сиротское заведение ребенку? Сейчас там очень неплохо обстоят дела с финансированием. Соответственно, дети будут одеты, обуты, накормлены, в какую-то школу отправлены даже из детского дома-интерната для особых детей, поскольку даже дети с инвалидностью обязаны обучаться. То есть они получают разные образовательные услуги, хотя, конечно, есть проблемы с качеством обучения.
Достаточно ли этого для того, чтобы человек смог вырасти и чувствовать себя полноценным, успешно социализироваться? Оказывается, что - нет. Оказывается, что все-таки базовым для становления человека является его семья. А вот этого-то как раз никакое учреждение ребенку дать и не может. Даже трехразовое или пятиразовое прекрасное питание не может заменить ребенку того, что дает ему мама, которая, возможно, далеко не идеально справляется с кормлением, одеждой, вопросами образования и медицины.
можно ли сделать родным чужого ребенка, и надо ли это ему
С приемными родителями тоже далеко не все просто. Разница между кровной и приемной семьей огромная - по ресурсам, возможностям и задачам, которые перед ними стоят. Если ребенок остался без мамы и попал в детский дом, у него появляется очень тяжелый травматичный опыт. Потому что вместе с потерей семьи, ребенок, на самом деле, теряет все - дом, знакомых, свои вещи, своих животных, своих одноклассников, т. е. он теряет все! В жизни нормального человека такого практически не бывает, если только он не попадает в тюрьму или вроде того. Получив травматичный опыт, ребенок при хорошем стечении обстоятельств попадает в замещающую семью, основной задачей которой как раз и становится реабилитация тех проблем, которые он получил в результате сиротского опыта. Плюс изначальные проблемы, которые, скорее всего, были, раз ребенка забрали из кровной семьи. Получается вообще другая задача для приемных родителей.
Еще вопрос - можно ли сделать родным чужого ребенка, и надо ли это ему. Тут существуют разные ситуации. Например, в подростковом возрасте очень высок риск отказа от приемных детей. Именно здесь приемные семьи дают такой системный сбой, даже если они ребенка воспитывали с рождения. Не все и не всегда, слава Богу, многие переживают этот период. Это во многом связано с тем, что ресурсы пережить подростковый кризис у кровной семьи все-таки выше.
надо не приемной семье ребенка подбирать, а ребенку с его потребностями - семью
В чем же, собственно, ресурс кровной семьи? С одной стороны, ты, действительно, понимаешь, что никуда не деться. Ребенок-подросток трудный, неприятный, может быть, проблемный, создает кучу трудностей, но деться-то некуда. Надо как-то справляться, тянуть его, что-то придумывать. В приемной семье именно в этот момент часто возникает понимание, что вырастает не тот ребенок, которого ждали, которого хотели, на которого надеялись. Плюс ко всему у приемного ребенка часто в этот момент обостряются вопросы так называемой идентичности. Они вообще в подростковом возрасте типичны для ребенка-подростка. Ему важно понять, кому я принадлежу, где мои, где не мои. И он может отдаляться от приемной семьи, провоцируя родителей на такое же отдаление, а иногда и отказ.
Мне кажется, есть один важный момент, который у нас в процессе семейного устройства немножко западает. Надо понимать, что мы, на самом деле, не приемной семье ребенка подбираем, а ребенку с его потребностями, с его задачами, с его особенностями должна подбираться семья. А у нас все происходит в перевернутом виде.
Бинокль для родителей
Юлия Юдина, директор благотворительного фонда "Измени одну жизнь":
- Проблемы начинаются тогда, когда в семье возникает трудная ситуация, например, папа потерял работу или у одинокой мамы родился ребенок с особенностями. По большому счету, вариантов немного - либо помереть с голоду, либо постараться сохранить работу. Но это означает, что ребенка надо отдать. А куда отдашь? У нас нет ни инклюзивных детских садов, ни школ, если мы говорим про детей с особенностями. Поэтому главная причина сиротства - экономическая. С другой стороны, это вопросы, связанные с качеством и доступностью образования, медицины. Я убеждена в том, что мы хорошие люди, просто не всегда имеем возможность быть хорошими родителями для своих детей.
вариантов немного - либо помереть с голоду, либо сохранить работу, но отдать ребенка
Надо сказать, что не существует единой правильной мотивации для приема ребенка в семью. Бывает, что кто-то берет из желания помочь ребенку, вытащить его из системы и не справляется с этим. А кто-то берет ребенка, потому что, условно, сами не могут родить детей. И оказывается, что именно эта семья или эта женщина становится потрясающей приемной мамой и все в порядке. В этом смысле, хорошая приемная семья - это та семья, где достаточно ресурсов для воспитания этого конкретного ребенка или этих конкретных детей.
Дело не в количестве метров, не в количестве денег в кошельке. Дело исключительно в навыках родителя, его родительских компетенциях. Есть хорошее сравнение, когда родитель берет ребенка - это как человек, который поднимается в гору. Он поднимается не один. Он тащит за собой ребенка или детей. В этом смысле он ответственен не только за то, чтобы самому не сорваться, но чтобы и тащить за собой этих прекрасных спутников.
Встреча Ольги и Васи (из материалов Елены Погребижской)
Каждый ребенок имеет все права на то, чтобы жить в семье. И, соответственно, мы в нашем фонде стараемся дать ему шанс быть увиденными. Для сложных, особых детей мы делаем расширенные видеофильмы, чтобы рассказать о них подробнее, даем больше комментариев взрослых из персонала, волонтеров. Однако могу сказать, что видеоанкеты - это инструмент с ограниченными возможностями действия. Особые дети обычно попадают в семьи, если попадают, потому что у взрослых, которые решаются их принять, был какой-то контакт с ними. Это могут быть волонтеры, персонал детских домов, люди, которые, так или иначе, с ними по жизни соприкасаются. Здесь очень важен личный контакт и серьезное, выношенное решение взять именно такого ребенка.
Дмитрий М., Приморский край
Конечно, мы всю правду на нашем сайте не расскажем в силу того, что сами ее не знаем. Но и задача у нас не такая глобальная, чтобы рассказать каждую деталь и все особенности. Наша задача - сделать этих ребят видимыми. Мы очень часто и долго оперировали таким понятием, как армия детей-сирот - безликая масса непонятно кого. Поэтому мы хотели показать, что эта армия состоит из отдельных личностей, из отдельных ребят, у которых есть свои мечты, своя интонация, своя улыбка. И надо сказать, что 5 лет назад, когда мы начинали, когда была проблема доступа к информации о детях-сиротах, это было очень действенное подспорье для приемных родителей. Они называют это видео биноклем, в котором они смогли разглядеть своего потенциального сына или дочку.
Ирина Рязанова¸ директор благотворительного фонда содействия образованию детей сирот "Большая Перемена":
- Ребята к нам приходят с самыми разными проблемами – это может быть и социально-экономическая запущенность, и социокультурная депривация. Чтобы стало понятней, о чем я говорю, в качестве примера приведу такую историю – в первый год нашего существования мы располагались в полуподвальном помещении, где был длинный-длинный коридор. И вот одна ученица, взрослая девушка, которой очень нравилось у нас, решила поделиться со всеми своей радостью. Она взяла петарду и кинула ее в этот коридор. И это была достаточно стрессовая, опасная для всех ситуация. Хотя сделала она это из самых лучших побуждений, как делала детском доме, в соответствии со своим представлением о радости. Просто человек привык так жить. И мы чуть не расстались в тот момент. Был очень серьезный разговор о том, как же мы можем дальше двигаться по жизни вместе.
"Васька", фильм про ученика "Большой перемены" (режиссер Елена Погребижская)
Понимаете, для того чтобы жить с самим собой и с другими людьми в ладу, нужно много чего уметь. Просто выйти за ворота закрытого психоневрологического интерната, не имея нужных для самостоятельной жизни знаний, навыков, нельзя, потому что это чревато рисками не только для окружающих людей, но и для самого человека. Наши правила - это некоторые социальные нормы, но для этих ребят они должны стать их собственными, необходимыми для того, чтобы достичь задуманного ими результата.
чтобы жить с самим собой и с другими людьми в ладу, нужно много чего уметь
Кто вообще любит правила? Никто! Поэтому я не объясняю правила, а задаю вопросы: "Как вы думаете? У вас есть такой план, такая мечта, такое желание. При каких условиях это может произойти?" Им понятно, что есть время, и в это время нужно уложить и труд, и отдых, и общение с другими людьми. А как я буду с ними общаться? Каким я с ними буду? В совместном разговоре рождаются эти правила. Конечно, есть базовые правила для "Большой Перемены", но мы никогда не нахлобучиваем ребятам их сверху. И это совместно прожитые, выработанные, а поэтому разделяемые правила нашей совместной жизни. А благодаря им воспитывается другое отношение к себе, к жизни, к другим людям. И это называется сложным словом социокультурная реабилитация.
Трудно бывает тогда, когда очень хочется помочь человеку, а профессиональных инструментов у тебя нет. Но это вопрос твоего собственного профессионализма и отношения к себе. Очень легко сказать ребенку, если я чего-то не могу, что проблема в нем. И тогда у меня есть 100% алиби, почему у него не получилось. Но отношение к себе как к профессионалу, который, помогая, решает конкретные задачи, а не пытается объяснить, почему они не решаются именно с этим конкретным ребенком, я считаю, и есть залог успеха "Большой Перемены".
Другая трудная работа, поскольку фонд осуществляет свою деятельность за счет благотворительных пожертвований, это сбор средств. Нам, действительно, очень нужна помощь людей, причем можно поддерживать конкретных учеников или конкретную группу, можно перевести средства на конкретную программу. Но в любом случае это не просто поддержка еще одного образовательного проекта, это реальная поддержка ребят, которые, вопреки всем обстоятельствам своей жизни, решили двигаться вперед.
