Австрийский фермер Франц Егерштеттер, отказавшийся служить в нацистской армии и присягать Гитлеру, был казнен в 1943 году. Фильм Терренса Малика "Тайная жизнь", посвященный его мученичеству (католическая церковь причислила Егерштеттера к лику блаженных), впервые показали в мае на Каннском кинофестивале, но опыт венской премьеры интересней – я не только смотрю на экран, но и поглядываю на зрителей. Как они воспримут эту приторную картину, где австрийские крестьяне говорят по-английски, идиллические пейзажи годятся для конфетных коробок, а добро и зло застыли по разные стороны баррикад? Не начнут ли потешаться и уходить? Огромный зал кинотеатра "Гартенбау" полон, и, хотя фильм идет 173 минуты, венцы смирно сидят на своих местах и вежливо аплодируют в финале.
Зрителям, которым не надоела Вторая мировая война, Венский кинофестиваль предложил обширную программу фильмов о партизанском движении в Европе. Самый известный – "Вальтер защищает Сараево", югославский боевик 1972 года, популярный в СССР и вызвавший фурор в Китае, где его посмотрели 300 миллионов человек. Я учился во втором классе, когда он вышел в прокат, и навсегда запомнил, что у партизанки рация была спрятана в манекене, а потом эта партизанка оказалась агентом гестапо, и ее декоративно застрелили. Единственная копия "Вальтера" на 35-миллиметровой пленке, которую удалось раздобыть Венскому киномузею, измучена до такой степени, что почти все цвета вытеснил выцветший бежевый.
Поскольку в Югославии власть досталась Тито, предводителю партизан, производство фильмов об их подвигах поставили на поток; были режиссеры, работавшие исключительно со сценариями о партизанах. Сегодня югославское кино этих времен вспоминают преимущественно в связи с хулиганской "черной волной", но и в официозе были занятные вещи, вроде картины "Баллада о трубе и облаке" (1961). Ее режиссера Франца Штиглица явно потрясли шедевры Бергмана, и он решил рассказать банальную историю о крестьянине, помогающем раненым партизанам, языком "Земляничной поляны" с католическим символизмом и сюрреалистическими вывертами. Много в ретроспективе советского кино (от "Секретаря райкома" до "Проверки на дорогах"), есть невыносимый боевик о чудесном спасении партизана, признанный лучшим норвежским фильмом прошлого века, а мне пришлась по душе поставленная по сценарию племянника Лукино Висконти драма "Разгромленные" о юном графе, влюбленном в роскошную партизанку – ее играет Лючия Бозе, несколько дней назад презентовавшая на Римском кинофестивале книгу своих мемуаров.
Лючии Бозе сейчас 88, а Чечилии Манджини, представлявшей свои фильмы на Виеннале, в июле исполнилось 92. В детстве она состояла в организации юных фашисток и до сих пор помнит наизусть их клятву, а потом примкнула к компартии. "От фашизма меня спас неореализм, и я до сих пор считаю себя неореалисткой", – говорит Чечилия Манджини. Самый популярный ее фильм – "Быть женщиной" (1965), неизменный участник телепрограмм 8 марта. Манджини снимала документальные фильмы в патриархальных деревнях итальянского юга, шокируя пейзан своим обликом – женщина с кинокамерой и в брюках! Она считает своим учителем Дзигу Вертова и дружила с Пазолини. Два фильма она сняла на сюжеты романа Пазолини "Шпана" и работала с ним над кинопоэмой, посвященной ритуалу оплакивания 16-летнего покойника: камера взирает на нас из гроба, вокруг которого трясут белыми тряпицами причитающие старухи. (Ужасная копия на YouТube не передает красоты этих съемок.)
Еще один выдающийся этнографический фильм, над которым Манджини работала вместе со своим мужем, автором коммунистической газеты "Унита", кинокритиком и режиссером Лино дель Фра (1929–1997): во время церемонии "пшеничных страстей" жнецы танцуют среди колосьев, просят у них прощения и объясняют пляской, что вынуждены их срезать, поскольку ловят гигантскую птицу, бесчинствующую на поле. А потом теми же серпами ловко раздевают толстого и хмурого работодателя, даже штаны ему спускают, открывая жалко скроенные трусы.
В 1973 году Лино дель Фра и Чечилия Манджини сняли "Торт в небе": сказка Джанни Родари издавалась в СССР огромным тиражом, и я ее поневоле читал, а вот этого фильма в прокате не было. Может быть, цензоры испугались, что советские дети тоже выйдут из повиновения и примутся швырять пирожными в педагогов и милиционеров? Сегодня этот фильм интересно сопоставлять с вышедшей в том же году "Священной горой": кажется, что "Торт в небе" полон цитат из Ходоровского, но, возможно, это просто дух времени и Лино дель Фра "Священную гору" не успел посмотреть.
После смерти мужа Чечилия Манджини мало работала в кино, но теперь вместе с документалистом Паоло Пизанелли разбирает свой архив и подготовила три фильма по его материалам – самый интересный посвящен ее поездке во Вьетнам в 1964 году. Разумеется, Манджини была на стороне Хо Ши Мина и не задумывалась, что у его противников тоже имеется своя правда. Как бы то ни было, фотопортреты вьетконговцев (негативы много лет лежали в обувной коробке и чудесным образом нашлись) ей превосходно удались.
Питер Брук на два года старше Чечилии Манджини. Он давно не снимает кино, но продолжает работать в театре: последняя постановка – спектакль "Почему?" – появилась этим летом и сейчас путешествует по миру. На ретроспективу своих фильмов 94-летний Брук в Вену не приехал, но зрителей утешила приведенная в каталоге фестиваля цитата из заметок критика Кеннета Тайнана, который 70 лет назад описал режиссера так: "похожий на колбаску человечек выглядит съедобным, и кажется, что если его укусить, на вкус он будет словно карамель или засахаренный имбирь… Кажется, что он никогда не ходит пешком и не ездит на автобусе, а его переносят с места на место, завернутого в шелк". Лучшим фильмом Брука остается "Модерато кантабиле" (1960) по сценарию Маргерит Дюрас. Смотрю этот фильм в четвертый раз, и сердце всякий раз замирает, когда лица Жанны Моро и Жана-Поля Бельмондо вдруг предстают невыносимо крупным планом, а девочка-смерть задевает влюбленных обручем. Жанна Моро великолепно переигрывает, как и нужно в искусственном мире Дюрас, а Франция выглядит почти как убогий Советский Союз – хибары, рельсы, лужи.
Еще одна большая программа Виеннале посвящена бразильскому кино. Среди тайных жемчужин – документальный фильм "Сантьяго". Жоао Морейра Саллеш (брат Вальтера Саллеша) снимал ушедшего на покой дворецкого Сантьяго, который много лет прислуживал в его доме и во время съемок относился к режиссеру как слуга к хозяину. Неистово элегантный Сантьяго говорил на пьемонтском диалекте, собирал информацию обо всех аристократических семьях в истории человечества – от индейских вождей до болгарских царей – и перевязывал аккуратными лентами тысячи машинописных страничек с их биографиями. Он любил Лукрецию Борджиа, Франческу да Римини и прочих великих женщин, а также танцевал в воздухе кистями рук. Восхитительно!
Среди заслуживающих доброго слова документальных фильмов в программе Виеннале – "Бора" о шквальном ветре, терзающем адриатическое побережье Хорватии, "Факультеты" об экзаменах в университете Буэнос-Айреса (у кого-то пестики и тычинки, у кого-то кинотеория Базена, юристы судят грабителя, будущий врач вертит резиновую ногу) и короткометражки Сильвии даш Фадаш, снимавшей магические места – "Идеальный замок" почтальона Шеваля, башню Эбен-Эзер Роберта Гарсета, сад таро Ники де Сен-Фалль и Красный дом Уильяма Морриса.
Венский музей кино уже много лет занимается реставрацией фильмов Джеймса Беннинга и выпускает их на дисках; европейские премьеры его картин обычно проходят здесь. Новая, под названием "Две луны", сделана по заказу венского Музея естествознания, экспонатам и интерьерам которого Беннинг 5 лет назад посвятил фильм "Естественная история". Это магическое наблюдение за калифорнийским небом перед полнолунием, а на следующую ночь – за полной луной. Вместе с другим пейзажным фильмом Беннинга, "Л. Коэн", "Две луны" теперь можно посмотреть на открывшейся в Музее естествознания выставке, посвященной 50-летию высадки человека на спутник Земли, и в том же зале висит картина Беннинга – подражание таинственному художнику-рыбаку из Техаса Форресту Бессу, пытавшемуся стать гермафродитом и обрести бессмертие.
Режиссер Пьер Кретон, все фильмы которого показали на Виеннале, отчасти похож и на эксцентричного Форреста Бесса, и на героев Алена Гироди, немолодых гомосексуалов из французской глубинки. Кретон живет на ферме в Нормандии вместе со своим бойфрендом и тоже режиссером-любителем Венсаном Барре, всерьез увлечен сельским хозяйством и выбрался на Виеннале всего на пару дней, поскольку не мог оставить коров без опеки. Его первый полнометражный фильм "Сектор 545" посвящен работе весовщика крупного рогатого скота. Кретон изучал параметры коров и качество надоев, а заодно задавал крестьянам вопрос, чем человек отличается от животного. К сожалению, ничего интересного животноводы сообщить не смогли. В названии самого известного фильма Кретона Va, Toto! (2017) обыгрывается название деревни Ваттето и имя кабанчика, которого выходила и приютила старушка Мадлен. Кабанчик стал кабаном, и, несмотря на протесты Мадлен, власти забрали его и отправили в заповедник. Этот сумбурный фильм, склеенный из игровых и документальных сцен, включает поездку Венсана Барре в Индию и размышления о судьбе священных макак, историю лесбийской любви Мадлен и виды сауны на улице Одесса в Париже, где кучкуются пожилые геи. Дилетантское, диковинное, даже слегка придурковатое, ни на что не похожее кино.
Программа Кретона соседствует в каталоге Виеннале с полной ретроспективой Ангелы Шанелек, получившей в этом году приз за режиссуру в Берлине. К ретроспективе вышла книга о кинематографе Шанелек с меланхоличными фотоиллюстрациями Ивана Марковича.
С большим опозданием мы начинаем понимать масштабы революции, которую совершила Шанелек, отказывающаяся выпускать фастфуд сюжетов, хранящая тайны своих героев, на время допускающая посторонних в их мир, но ничего не поясняющая и не комментирующая. И если зритель отказывается уважать чужие секреты, ему в зале, где идут фильмы Шанелек, делать нечего. Когда она нарушает правила (например, в середине диалога начинает звучать песня, а персонажи продолжают говорить, заглушая ее), удивляешься, что эти правила кто-то до сих пор соблюдает. В фильме "Орли" представлен макет мира, который предлагает Шанелек: у каждого свой номер рейса, свое время в расписании, пассажиры парижского аэропорта делятся друг с другом фрагментами своих историй, но всего мы не знаем и никогда не узнаем. Так устроена жизнь, и есть ли основания негодовать, когда так устроен фильм?
В 2017 году умер директор Виеннале, кинокритик Ханс Хурх, и возникли опасения, что безупречно отлаженный механизм фестиваля – осмелюсь назвать его лучшим кинофестивалем на свете – сломается. Этого не произошло. Ева Санджорджи руководит Виеннале второй год и делает это идеальным образом. Таких изощренно составленных и продуманных программ нет больше нигде. Упрекнуть организаторов фестиваля можно разве лишь в том, что их не особенно интересует российское кино. Но много ли было в этом году снятых в России фильмов, уместных в программе Виеннале? Кроме "Тиннитуса" Даниила Зинченко, удивительной повести о связи электронной музыки со смертью, не припомню ничего подходящего. О том, что происходит в России, зрителям Виеннале расскажут фильмы, выпущенные кинокомпаниями европейских стран: "Бессмертный" Ксении Охапкиной – печальная сказка о застывшем в сталинском веке мире вечной полярной ночи – и "Государственные похороны" Сергея Лозницы, история о мертвых, которые не выпускают живых из цепких объятий.
