Слава американского поэта Эммы Лазарус покоится на самом надежном фундаменте: строки ее сонета высечены на постаменте статуи Свободы. О биографии этой выдающейся женщины рассказывает недавно вышедшая книга поэта и профессора Принстонского университета (Princeton University) Эстер Шор.
Esther Schor. «Emma Lazarus»
В 1883 году Америка с трудом собирала деньги на пьедестал Статуи Свободы. Саму статую подарила Франция, и нежелание правительства Соединенных Штатов и американских богачей оплатить пьедестал будущего символа своей страны до сих пор остается стыдной деталью американской истории. С другой стороны, тот факт, что деньги в конце концов собрали миллионы простых американцев, жертвуя на статую сколько могли, иногда по несколько центов, сделало ее истинно народным символом — каким она и должна быть. Среди других спонсоров статуи была и нью-йоркская поэтесса Эмма Лазарус (Emma Lazarus). В качестве взноса она написала стихотворение «Новый колосс» (The New Colossus):
Храните, древние страны, вашу легендарную пышность,
А мне отдайте ваших усталых, ваших бедных…
А мне отдайте из глубин бездонных
Своих изгоев, люд забитый свой,
Пошлите мне отверженных, бездомных,
Я им свечу у двери золотой...
Последние строчки даны в переводе однофамильца автора — переводчика Владимира Лазаруса. О судьбе стихотворения «Новый колосс» пишет рецензент книги «Эмма Лазарус» критик Калеб Крэйн:
Стихотворение сразу оценил известный тогдашний поэт и редактор Джеймс Лоуэлл, сказавший, что оно, «даёт статуе смысл существования». Но нью-йоркские политики энтузиазма не проявили, и на церемонии открытии статуи в 1886-м году это стихотворение не фигурировало.
«Новый колосс» был включен в антологию (которую сама Эмма Лазарус составила незадолго до своей ранней смерти в 1886 г.) и потом был более или менее забыт до 1930 года — до, так сказать, «девятого вала» эмиграции. И из-за этой исторической случайности Эмма Лазарус осталась тем, кем она и была — средней руки поэтом с несколькими яркими вспышками поэтических откровений. Рецензент Калеб Крэйн так описывает ее литературную карьеру:
Она родилась в 1849 году в Нью-Йорке и была одной из шести дочерей в еврейской семье, обосновавшейся в Америке чуть ли ни со времен Войны за независимость. Отец Эммы, по семейной традиции, был торговцем сахаром, но чрезвычайно ценил искусство, литературу и широкую образованность, которую считал залогом лучшего будущего. Он был первым читателем и поклонником поэтических начинаний дочери. Он не только издал на свои деньги ее первые стихи, но даже создал издательство, публиковавшее поэзию — в первую очередь поэзию его дочери. Эмма сразу приобрела читателей и начала вращаться в литературных кругах. Она была образованной, яркой девушкой и очень хороша собой. И первым, кого она очаровала, был 65-летний Ралф Уэлдо Эмерсон. Он даже написал ей письмо с кокетливой фразой: «Я очень бы хотел попасть к вам в профессора...»
Однако довольно скоро Эмерсон охладел к своей юной протеже — так же, как он охладевал ко многим людям. Но на этот раз, по мнению биографа, его разочарование объяснялось отчасти снобизмом Эммы Лазарус, в которой семья воспитала неколебимую уверенность в собственной элитарности. Разрыв произошел, когда Эмерсон отказался рекомендовать ее стихи своему редактору в престижном журнале Atlantic. Он прямо сказал ей: «Вы слишком часто допускаете в свои стихи слабые слова и слабые строки». В 1874 году еще молодая и наивная поэтесса написала Эмерсону яростное письмо — реакция на то, что он не включил ее стихи в свою «Антологию лучших произведений мировой поэзии». Эмерсон не ответил. Двумя годами позже он пригласил Эмму приехать к нему в Конкорд. Он поселился там под старость и тихо погружался в болезнь Альцгеймера. Так что неизвестно, простил ли он Эмму, или просто забыл о ее письме.
Как современные критики оценивают поэзию Лазарус?
Большинство ее образов избиты и лишены свежести даже с точки зрения викторианской поэзии. Ее нимфы, лесные феи, томные креолки и рыцарственные воины — слишком сентиментальны. Ее эмоциональная палитра бедна. Но в те редкие моменты, когда сильное чувство пробивает тонкую пленку поэтического лоска, ее стихи удивляют и восхищают своей грустной красотой. В её стихотворении «С крутого утёса» описание тумана, съедающего луну, трогает сердце сравнением с пропавшим другом. И тот же эффект — в «Луврской Венере», где она вспоминает Гейне, плачущего у ног Венеры Милосской об утраченной способности любить.
Эмма Лазарус умерла в 37 лет от редкой болезни Ходжкинса. К этому времени она стала одной из самых заметных фигур нью-йоркского общества. Ее круг составляли (среди других литературных талантов) Генри Джеймс, Томас Хиггинсон и Роберт Браунинг. Ее помощь иммигрантам, особенно во время исхода из России, начавшегося в 1882 году, заслужила ей прозвище «Матери изгнанников».
Стихотворение «Новый колосс», от которого и до сих пор мурашки бегут по спине любого изгнанника, не сделало Эмму Лазарус первоклассным поэтом. Но оно сделало ее поэтом легендарным:
I lift my lamp beside the golden door!
