В последние недели в Совете Европы были приняты две резолюции, касающиеся России. Первая из них, о решении признать российского президента нелегитимным после окончания его нынешнего президентского срока, связана не только с агрессией России в Украине, но и с беспрецедентными репрессиями в отношении политической оппозиции. А вторая, принятая Конгрессом местных и региональных властей Совета Европы, вновь напоминает о судьбах муниципальных депутатов, оказавшихся в заключении за свои антивоенные взгляды.

"Алексей Горинов, муниципальный депутат Красносельского района Москвы, выступивший против войны на заседании совета, стал первым, кого приговорили к семи годам лишения свободы по новому закону о так называемой дискредитации армии. Илья Яшин, муниципальный депутат того же городского совета, что и Алексей Горинов, также был приговорен за "распространение ложной информации" к восьми с половиной годам лишения свободы. С такими же обвинениями столкнулись депутаты из других регионов, в том числе Олег Непеин из Саратовской области, который сейчас находится в СИЗО, и Анатолий Арсеев из Архангельской области, в отношении которого были выдвинуты обвинения по уголовной статье. Многие другие подверглись преследованиям или покинули страну, опасаясь тюремного заключения, – говорится в резолюции, принятой Конгрессом местных и региональных властей Совета Европы. – Были приняты дополнительные законы, ограничивающие демонстрации, деятельность НПО и активистов гражданского общества. Критика войны и выступления против нарушений прав человека стали "преступлениями", за которые такие политики, как Владимир Кара-Мурза, приговоренный в апреле 2023 года к 25 годам лишения свободы, и многие другие правозащитники, журналисты, молодежные активисты и политические оппоненты теперь могут быть арестованы, привлечены к уголовной ответственности и осуждены". В резолюции Конгресса упоминаются и репрессии в отношении крымских татар, оказавшихся после аннексии Россией Крыма под сильным давлением оккупационных властей. В мае 2023 года российский суд приговорил Александра Сизикова, слепого крымского активиста, к 17 годам лишения свободы, а 10 февраля 2023 года крымский татарин Джемиль Гафаров скончался в российской тюрьме после почти четырех лет незаконного содержания в ужасных условиях по сфабрикованным обвинениям.

Автор резолюции, Леендерт Вербеек, до недавнего времени был председателем Конгресса местных и региональных властей Совета Европы, он является членом Конгресса с 2010 года. В интервью Радио Свобода он рассказывает о своих поездках в Украину после начала войны, а также о том, как политическая несвобода влияла на работу представителей российской делегации в Конгрессе еще до того, как Россия начала полномасштабное вторжение в Украину.

– В резолюции, которую вы написали и которая была одобрена Конгрессом, вы упоминаете представителей муниципальных властей в России, которые преследуются за свою антивоенную позицию. Почему вы решили обратить внимание на эти репрессии?

– Мы следим за развитием ситуации, за тем, что происходит в России. Более того, на саммите в Рейкьявике (он состоялся в мае этого года. – Прим. РС), созванном из-за агрессии России в Украине, была принята декларация, в которой также говорилось о том, каким образом будут развиваться наши отношения с Россией: Парламентская ассамблея и Комитет министров Совета Европы до этого приняли решение отстранить Россию от работы в Совете Европы. Это решение было объяснимо, потому что Москва отклонила все соглашения, касающиеся прав человека, верховенства права.

Одновременно мы думали о нашем личном опыте, ведь в России много других людей, среди них и мэры, и сотрудники местных администраций, с которыми у нас хорошие отношения. Я уверен, опираясь на тот опыт, который был у нас в Конгрессе местных и региональных властей Совета Европы, что эти люди были крайне мотивированы в своем стремлении развивать демократию в России. Сейчас мы видим, что происходит противоположное. В декларации, принятой в Рейкьявике 46 странами, главы государств обратились и к нам как к представителям Конгресса и попросили обратить внимание на организации и людей в России, которые разделяют иные взгляды на то, как управлять государством, на то, что собой представляет война России в Украине. Именно эту декларацию мы и обсуждали на последнем заседании Конгресса местных и региональных властей Совета Европы.

Один из примеров, на которые я обратил внимание, – это Алексей Горинов (в прошлом – московский муниципальный депутат. – Прим. РС). Он был первым из тех, кого преследовали в суде за высказывание несогласия с войной России в Украине во время заседания муниципального совета, и за это он осужден на 7 лет тюремного заключения. Еще один пример – это Илья Яшин, также осужденный за несогласие с войной, за распространение "дезинформации", на 8,5 лет лишения свободы. Еще я хотел бы сказать об Олеге Непеине (сельский депутат из Саратовской области. – Прим. РС) которого я упоминал в резолюции. Его дело находится на стадии расследования. А также об Анатолии Арсееве (депутат муниципального округа "Котлас". – Прим. РС), обвинения которого основаны на том же законодательстве. Иными словами, у нас есть несколько примеров тех людей в России, которые имеют смелость говорить вслух, но они подвергаются преследованию.

– Как Конгресс может помочь им, что, может быть, планируется сделать?

– В таких случаях, как этот, и в России, и в других странах, мы перечисляем имена и обнародуем информацию о тех, кто подвергается преследованиям, и это помогает им в том смысле, что местные власти корректнее обращаются с этими людьми в тюрьме. Я мог бы назвать несколько случаев, когда это работало в других странах, однако что будет происходить в России – у меня нет ответа. Но я надеюсь, что если международное сообщество будет следить за происходящим как с этими людьми, так и со многими другими, то это сработает. Обычно так и происходит: власти немного раздражаются от этого внимания и начинают быть аккуратнее. Мы надеемся, что и в данном случае будет происходить то же самое. К сожалению, у нас нет прямых контактов с теми, о ком я упомянул, и, к сожалению, в данный момент мне это кажется вообще невозможным.

– Вы были председателем Конгресса и до начала российской агрессии, когда вместе с представителями других стран в одном зале в заседаниях участвовали и делегаты из России. Не могли бы вы рассказать, видели ли вы знаки приближающейся войны, того, какой Россия стала сейчас, в их поведении или в реакциях на те или иные инициативы, связанные с Украиной, например?

– Мы сегодня видим то, что видели и незадолго до начала войны России в Украине. Мы называем это между собой "уход от демократии". В случае России это длилось довольно продолжительное время. Некоторые из нас говорят, что Россия возвращается или даже уже вернулась в эпоху царизма, как мы ее называем. Это радикальный авторитарный режим. Политическая элита крайне небольшая по сравнению с размером этой страны. Желание этой элиты – вести себя очень агрессивно по отношению к собственному обществу и оставаться у власти.

Я был свидетелем нервозности, источником которой была Россия, эта нервозность распространялась среди членов нашего Конгресса: люди становились все более и более осторожными к тому, что они говорили. Случалось, что российские участники посылали нам определенные сигналы о том, что они не могут свободно говорить то, что думают. Они просто копировали тексты, которые получали у себя в посольстве. Еще до начала войны мы наблюдали, что российские представители были с каждым днем все тревожнее. У меня были свои соображения на этот счет, хотя я и не являюсь большим экспертом по России. Мне кажется, что происходившее было результатом процесса, начавшегося задолго до того, как мы увидели результат после начала войны России в Украине. Война обострила эту ситуацию, потому что война стала развиваться, как мне кажется, в совершенно ином направлении, чем они предполагали. И это заставило их быть все более авторитарными, процесс ухода от демократии привел к тому, что Россия перестала быть демократическим государством. Это теперь авторитарный режим с диктатурой.

– Вы занимали пост председателя, когда началась война. Не могли бы вы рассказать, какая атмосфера тогда была в Конгрессе?

– Первая реакция – и мне кажется, возможно, у российских участников Конгресса она была похожей – мы были шокированы. Мы никогда не могли представить себе, что что-то подобное может произойти. Такого масштаба. Такого масштаба агрессия, такого масштаба жестокость. Я знаю много о жестокости в прошлом… но разнообразие пыточных практик, отношение к детям, женщинам столь средневековое, что представить себе такое мы не могли, не могли поверить, что такое может происходить в наши дни. И я глубоко убежден, что российская делегация в Конгрессе в это время тоже была шокирована тем, что совершает их страна. Я позднее удостоверился в этом, потому что некоторые российские участники Конгресса покинули свои посты в России. Они не хотели быть частью такой власти.

– Вы имеете в виду представителей местных властей?

– Да, мэров, представителей муниципальных советов и так далее. Я бы не хотел называть их имена, потому что, мне кажется, для них это слишком опасно.

– Что происходило в это время вокруг Украины в том, что касается оккупированных территорий?

– Оккупация украинских территорий привела к исключению России из Совета Европы. Мы прекратили сотрудничество в знак нашего несогласия. Это был крайне эмоциональный момент, потому что никогда со страной такого размера ничего подобного не происходило. В то же время можно было увидеть безусловную солидарность с Украиной: "Что мы можем сделать для ее поддержки?" И мы анализировали наши возможности, которые у нас есть как у целого, у всего Конгресса, потому что он объединяет местные и региональные власти, – это наша работа, это то, ради чего мы собираемся. Что делал я? Я отправился в Украину, где тогда шла война. Я общался с мэрами, оказавшимися в эпицентре боевых действий. Они рассказывали об ужасном опыте, который они пережили. Я говорил с ними, и члены нашего Конгресса тоже спрашивали: что означает быть мэром в ситуации, когда твой город оказался в оккупации? Я стал свидетелем большой смелости местных властей, которые взяли на себя ответственность за местное гражданское население. Или, например, мы спрашивали: что происходило после боевого столкновения? Как организовать массовое захоронение для погибших? Что делать с детьми, которые плачут, а их родителей не могут найти, потому что они были убиты? Многие дети остались без родителей. И это стало причиной появления платформы "Города для городов" (Cities 4 Сities), чтобы наладить контакты наших городов с городами в Украине, чтобы наладить прямые контакты между мэрами городов, членами городских собраний, чтобы они могли поддерживать друг друга и активно помогать в населенных пунктах оказавшихся без света, еды, медикаментов [в связи с обстрелами]. Несколько сотен городов подключились к этой программе городского партнерства. Она работает до сих пор, и она очень успешна.

– Я бы хотела спросить у вас о другой резолюции, автором которой был ваш коллега из Нидерландов, Питер Омциг, касательно непризнания Путина как легитимного президента после окончания срока его полномочий в 2024 году. Как, по вашему мнению, это может повлиять на работу Конгресса и каким образом, как вам кажется, эта резолюция будет претворена в жизнь?

– Это безусловно повлияет на нашу работу, потому что одна из основ Совета Европы, так же как и Конгресса, – это верховенство права. Мы сильно привержены этому. Если мы видим, что кто-то совершает преступление, и мы считаем, что это именно преступление, а не политическое действие, тот, кто несет ответственность, должен быть наказан. Если это невозможно сделать сейчас – он должен быть наказан в будущем. В то же время я бы хотел вспомнить об еще одном следствии доклада, подготовленного Омцигом, – это реестр ущерба, нанесенного войной, который мы сейчас начали создавать. Мы открыто декларировали свое намерение России, чтобы не было никакого недопонимания. Мы собираемся вести реестр всех деяний, которые совершаются, всего ущерба, который был нанесен. Когда-нибудь в будущем придется заплатить за все содеянное и за восстановление разрушений. Путин должен будет ответить за это в будущем. Вне зависимости от того, сколько времени это займет. И не только Путин, это не только личная ответственность. На мой взгляд, целая страна несет ответственность за это. И это означает, что будущее России будет крайне тяжелым. Я искренне переживаю за российских граждан, потому что всем им придется заплатить длинный счет, который будет предъявлен.

– Одновременно в начале нашего разговора вы сказали, что хотите направить слова поддержки тем, кто в России протестует против войны.

– Одна из проблем, которую я в данном случае вижу, – это крайне жестокое обращение с теми, кто участвует в антивоенном протесте. Однако группа людей, выступающих с антивоенными протестами, не так велика, она меньше, чем путинские элиты. Получается, что путинские элиты выигрывают в данной ситуации. Но в российской истории есть примеры революций. Мне кажется, что России нужна революция, кто-то, кто поможет выровнять ситуацию в обществе. История демонстрирует нам, что общество способно провести черту, за которую оно не позволит пройти элитам. Но пока я не вижу свидетельств того, что что-то такое происходит. Изменить ситуацию могли бы масштабные протесты, а небольшие протесты могут повлиять на действия других [людей], но в настоящее время их недостаточно.

– Но россияне охвачены страхом: репрессии, судебные процессы над несогласными продолжаются.

– Но и в царское время так было, тогда тоже были репрессии.