19 июля в Новоуральске Свердловской области похоронили рабочего, погибшего в результате "разгерметизация" емкости, содержащей сырье для производства обогащенного урана на крупнейшем ядерном производстве Урала. Еще четверо сотрудников завода, по сообщениям местных СМИ, попали в реанимацию, более ста человек были доставлены в больницу для обследования. Корреспондент Радио Свобода попытался разобраться в причинах аварии, произошедшей 14 июля.

Акционерное общество "Уральский электрохимический комбинат" (УЭХК) входит в структуру топливной компании "ТВЭЛ" Госкорпорации "Росатом". УЭХК производит обогащенный уран для нужд ядерной энергетики – на его долю приходится 49% всех российских обогатительных мощностей. Это градообразующее предприятие для Новоуральска, работают там около 2500 человек (из 78 479 жителей, по данным на 2021 год).

Город Новоуральск находится в 54 км к северо-западу от Екатеринбурга. В советское время из-за размещенных на его территории стратегических объектов он скрывался под наименованием "Свердловск 44". Сегодня существование Новоуральска больше не секрет, но город все равно остается закрытым административно-территориальным образованием (ЗАТО). Приехать туда может далеко не каждый желающий: жители Новоуральского городского округа имеют постоянные пропуска, иногородние обязаны получать временный пропуск для посещения родственников или организаций. Иностранцам въезд запрещён.

"Были случаи взрыва баллонов"

Утром 14 июля пресс-служба УЭХК сообщила, что в одном из цехов произошла разгерметизация баллона с "урановыми хвостами" – обедненным гексафторидом урана (ОГФУ), ядовитым и радиоактивным химическим веществом. При этом погиб слесарь по техническому обслуживанию оборудования газоразделительного производства – Юрий Слезкин, 1958 года рождения, получил "механическую травму, несовместимую с жизнью".

Жителей Новоуральска оповестили, чтобы они не открывали окна и не выходили на улицу из-за опасности распространения в воздухе газообразного гексафторида урана. Он радиоактивен и ядовит. Позднее появились сообщения, что опасности для жителей города нет. Мэр Новоуральска Вячеслав Тюменцев просил людей не поддаваться панике. По его словам, ситуация с радиационным фоном на предприятии и за его пределами в норме. Государственное агентство "РИА Новости" написало, что гексафторид урана "не несет никакой угрозы для здоровья человека". Однако Андрей Ожаровский, эксперт программы "Безопасность радиоактивных отходов" Российского социально-экологического союза, инженер-физик по специальности (МИФИ, 1989 г.), с этим заявлением не согласен:

– ОГФУ – вещество двойного действия. Непосредственная опасность для человека, вдохнувшего его в газообразном виде, это сначала химическое отравление, а в долгосрочной перспективе внутреннее альфа-облучение, – объясняет он. – Ионизирующее альфа-излучение задерживается воздухом, но если альфа-радионуклиды, например тот же уран, вдыхаются с воздухом и оказываются внутри вас, то этого воздушного барьера нет. Если человек случайно вдохнул этот уран, он оседает в лёгких.

В СМИ со ссылкой на анонимные источники прозвучало несколько версий произошедшего. Одни предположили, что емкость разгерметизировалась от того, что рабочие якобы уронили ее при перемещении. Другие в качестве основной версии аварии называют нарушение техники безопасности при манипуляциях с ОГФУ.

– Списывать вину на погибшего – это стандартная процедура, поэтому я уверен, что ровно такая версия будет официально принята, – говорит Ожаровский. – Версию гибели рабочего в цеху от радиации можно исключить, потому что она действует медленно. Мы знаем, что облучённые люди, даже получившие смертельные дозы, умирают в течение недель. Таким образом, первая версия, от чего мог погибнуть сотрудник, это химическое отравление. Но есть официальная версия – механическая травма. Это означает, что у них баллон реально взорвался и человека убило отлетевшей деталью или заглушкой контейнера, в чем хранился гексафторид. Если контейнер разрушен, значит, всё содержимое вышло в окружающую среду и могут быть еще жертвы. Почему я считаю, что версия взрыва баллона правдоподобна? Подобные случаи описаны не только у нас. Были случаи взрыва баллонов, они объясняются очень просто: при нормальной температуре гексафторид урана – твёрдое вещество, а уже при +57 это газ, и получается, чтобы перелить из одного баллона в другой, для перетаривания или запуска в производство, нужно баллон разогреть, при этом внутри баллона повышается давление. Тут возникают две опасности: если поставлена не та температура или не та длительность разогрева, то может быть превышен предел прочности емкости из-за давления и может произойти взрыв. Авария могла произойти и по причине износа или низкого качества взорвавшегося баллона. При загрузке этого баллона могли ошибиться в расчётах, залить в него больше продукта, чем полагается, а когда его разогревали, это не учли, и так далее.

"Истинную причину все адекватные понимают"

Генеральный директор УЭХК Александр Дудин дал видеоинтервью уральскому телеканалу с места происшествия, демонстрируя на своем примере, что цех после соответствующей обработки снова стал абсолютно безопасен. В интервью он рассказал, что разгерметизировалась бочка объемом 1 кубометр 1963 года выпуска, но почему это произошло – так и не объяснил.

В паблике ВК "Вестник_N | Подслушано Новоуральск" 15 июля появился анонимный пост (пунктуация и орфография сохранена):

"Знаю, что моё возмущение в никуда, ибо Никипеловой (Наталья Никипелова, старший вице-президент компании АО ТВЭЛ, входит в госкорпорацию Росатом. – РС) и московскому ТВЭЛу до фонаря на нас, лишь бы денежки текли туда рекой, но не возмутиться не могу.

Истинную причину вчерашней аварии все адекватные понимают, но, к сожалению, в СМИ этого так и не будет упомянуто.

Причина в долбанной оптимизации, сокращении специалистов, задача которых обезопасить рабочих от подобных аварий. Что бы не написали сейчас, нарушения ТБ со стороны погибшего не было (а вот разгерметизации были и раньше, просто без жертв), он действовал как всегда, по схеме, разработанной или недоработанной специалистами, которых нет. Но зато есть, блин, кабинет улучшений и целый штат ПСР! Сняли вредность, секретность, т.е доплаты, но город однако не откроют никогда, что бы вам там не говорили.

В других странах работники и их семьи, подвергающие себя такой опасности, обеспечены всем, а также люди, живущие рядом как на пороховой бочке. У нас же ТВЭЛ вдруг решил, что мы и так живем на курорте, а урановые отходы лишь укрепят наше сибирское здоровье".

В комментариях люди винили в трагедии руководство ТВЭЛ, оптимизацию производства и сокращение кадров, осуществленные несколько лет назад: "Позвольте добавлю: на первых этапах начала внедрения системы на три буквы опытные специалисты нашего предприятия в один голос говорили "До добра это не доведёт, попомни мои слова! Хорошо если успеете уехать подальше, и детей увезти, как и делают все кто видит к чему дело идёт!".

По заявлению пресс-службы комбината, разгерметизация случилась в закрытом помещении и риск утечки препарата в город был минимальным. Физики объясняют, что это вещество, хоть и газообразное, тяжелее воздуха, распространяется плохо, поэтому отравление могло грозить только тем, кто находился непосредственно в том же помещении.

Виктор Казаков проработал на УЭХК 39 лет, с апреля 1973-го по декабрь 2012-го. Со ссылкой на своих знакомых очевидцев он подтвердил РС, что происшествие действительно случилось в закрытом помещении.

– На комбинате не соврали, но они недоговорили до конца, – объясняет он. – Я не такой уж большой специалист, я раньше работал слесарем в другом подразделении. Гексафторид хранится в твердом состоянии, но при определенных условиях он превращается в газ, такое зеленоватое облако. В моем цехе периодически то же самое происходило, но в меньших масштабах. Просто струйки зелёного дыма идут. В нашем цехе были ёмкости литровые, а в 53-м, где сотрудник погиб, – кубовые. Я за свою карьеру вдыхал эти пары в небольших количествах тысячу раз, пока без последствий. Но это до поры до времени. Если резко вдохнуть сразу много ОГФУ, можно отравиться насмерть. Когда находишься в цеху, ты должен иметь противогаз с собой через плечо. Это обязательно по технике безопасности. Когда происходит серьезная утечка, об этом сразу оповещают по громкой связи. Звучит сирена, и это означает, что надо немедленно надеть противогаз и покинуть помещение.

По словам Казакова, он ушел с завода в 2013 году, имея зарплату 53 тысячи рублей. Но сейчас, как предполагает Казаков, на этой работе получают уже примерно по 100 тысяч. Есть у рабочих и льготы: бесплатный обед, большой отпуск, в отдельных цехах – укороченный рабочий день. Мужчины, отработавшие на комбинате десять лет, имеют право выйти на пенсию уже в 50, женщинам достаточно отработать семь лет, и в 45 уже можно на пенсию. Проблем с начислением зарплаты, по словам слесаря, на комбинате не было никогда, "даже в лихие девяностые".

– Я выяснял всё, разговаривал со специалистами и с одним из очевидцев, кто непосредственно на месте был, – рассказывает Виктор Казаков. – Это произошло на участке кондиционно-испарительных установок. В просторечии это у нас называли на комбинате "кабинами", поскольку у этого помещения довольно внушительных размеров металлические стены. Там занимаются переконденсацией из ёмкости в емкость или, наоборот, подключением ёмкости к цепочке, где стоят газовые центрифуги и идёт обогащение урана. Мне сказали, что с завидной регулярностью у них такое случается. Просто этот конкретный случай имел смертельный исход. Мой знакомый говорит, что был рядом и слышал хлопок, похожий на взрыв. И еще, по его мнению, официальные лица говорят неправду, утверждая, что разгерметизировалась емкость 1 куб. "Какой, – говорит, – куб! Пять, наверное, кубов". Утверждает, что видел своими глазами эту ёмкость, и она раза в два или три больше бочки, в которой в городах квас продают.

Какие именно манипуляции производились с ОГФУ, Казаков не знает, но говорит, что вариантов всего два: либо содержимое собирались использовать для обогащения, либо из-за длительного хранения "урановых хвостов" под открытым небом тара пришла в негодность и требовалось ее заменить.

– Представляете, 60 лет ёмкость с ОГФУ лежит на улице, под открытым небом, под ветром, снегом и дождём, – рассказывает Виктор Казаков. – Обычная сталь, болты, заглушка. Что там происходит? Сплошная ржавчина. И наступает момент, когда хранить в этой бочке ОГФУ становится опасно. Значит, они привозят контейнер на свой участок. Чтобы контейнер подсоединить к линии каскада центрифуг для обогащения его содержимого или чтобы его перезатарить, необходимо снять с него заглушку. А для этого сначала надо отвернуть намертво приржавевшие, выполненные из обычной чёрной стали гайки, которыми прикручена заглушка ёмкости. Или срезать, или срубить, или иным способом удалить их. А затем расшевелить столь же намертво приржавевшее место посадки заглушки в корпус контейнера. Это каждый год происходит. Начинают их сбивать, срезать чем угодно. Этого делать в принципе нельзя, но они делают… Когда они начинают крутить там ключами, или зубилом, или может, болгаркой срезают, все условия искрообразования налицо. Опять повторилось то, что происходило в те годы, когда предыдущие инциденты были. Или разорвало ёмкость, или сорвало крышку и этого товарища убило. Искра и водород – вот, собственно, причина срыва заглушки и выброса облака из химически агрессивного фтористого водорода и радиоактивного уранила фторида, производных от взаимодействия вырвавшегося наружу гексафторида урана с парами влаги воздуха. А как придумано по технологии, я не знаю. Мне сказали, что есть такая технология – сперва просверлить, чтобы газ вышел. Не знаю, сверлили или нет, но сверло тоже может выбить искру.

По словам Казакова, после каждого такого происшествия на комбинате собираются совещания, но все остается по-прежнему. Никто не может гарантировать, что в следующий раз опять не произойдет то же самое.

– Я не знаю, есть ли у этой проблемы вообще какое-то решение, по крайней мере, мы его не наблюдаем, – констатирует он.

Было бы "сырье", был бы рынок

Вопрос, на счет которого у экологов и "Росатома" нет общего ответа, – считать ли обеднённый гексофторид опасным отходом или ценным сырьем атомной промышленности. По факту это и то, и другое.

– Берём гексафторид природного урана, в нём 0,7% урана-235. Для атомной энергетики нужно, чтобы было 4%, а для ядерных взрывных устройств нужно, чтобы было 90%. Поэтому природное сырье обогащают. При этом любое предприятие, в котором производится обогащённый уран, например, до степени 4 процента на одну единицу продукта, на одну тонну всегда будет производиться шесть или семь тонн обеднённого урана (в зависимости от степени обеднения отходов). Конечно, можно центрифуги гонять бесконечно и получить ещё более высокие степени обеднения, но обычно доводят концентрацию U-235 в отходах до 0,2%, Вот была 0,7 в природном, стало 0,2. Это и есть ОГФУ, или отходы, "урановые хвосты", – объясняет Андрей Ожаровский.

Ввозить отходы ядерной промышленности в Россию по закону нельзя, поэтому привести ОГФУ из Европы в Россию можно единственным способом – указав, что это не отходы, а ценное сырье, поскольку какое-то количество полезных изотопов в ОГФУ все же содержится. Хотя обеднять еще сильнее эти "хвосты", извлекая последние изотопы, экономически не выгодно и очень энергозатратно.

– Другой скандал, крайне неприятный для "Росатома", в том, что именно на это предприятие эти отходы завозились из Германии от предприятия Urenco, – рассказывает Ожаровский. – Они в своё время нашли какую-то лазейку еще в Советском Союзе и занимались тем, что вот именно эти свои отходы в этой форме отправляли в Россию. Немецкий ОГФУ просто складывают рядом с российским. По официальным данным, в России накоплено примерно 1 миллион 200 тысяч тонн ОГФУ и его запасы растут с каждым годом (данные представлены "Росатомом" на встрече с общественностью 12 ноября 2019 года, в которой я участвовал). Если бы ОГФУ был "ценным сырьём", то его как-то использовали бы и его запасы не росли бы с каждым годом.

На этой же встрече "Росатом" представил концепцию "использования" ОГФУ. Заявленная цель – перевести ОГФУ к 2060 году в менее химически опасную и более стабильную оксидную форму. Однако у оксидов обеднённого урана (как и у ОГФУ) нет применения – такие отходы можно только хранить, что "никак нельзя назвать "использованием", отмечает Ожаровский.

– Реальное использование обеднённого урана (для сердечников бронебойных снарядов, например) – ничтожно по сравнению с накопленными запасами (повторю – 1 миллион 200 тысяч тонн). Если бы обедненный уран был "сырьём", то существовал бы рынок этого "сырья". Этого не наблюдается – наоборот, хитрецы из немецкой фирмы Urenco платили "Росатому" за вывоз ОГФУ из Германии, – считает эксперт.

"Урановые хвосты" – не единственный и даже не самый "зловредный" вид отходов ядерной энергетики. Одной из самых опасных субстанций в атомной промышленности считается отработавшее ядерное топливо (ОЯТ). В корпорации "Росатом" ОЯТ, как и упомянутые "хвосты", тоже считается одновременно и отходами, и "ценным сырьем".

В 2020 году заместитель генерального директора по эксплуатации ФГУП "Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами" Александр Барышев заявил "Областной газете", что радиоактивные отходы из Европы поступать в Россию не будут.

"Сжигание угля намного вреднее"

Бывший слесарь УЭХК Виктор Казаков в 2019 году выходил в один из немногих одиночных пикетов против ввоза урановых хвостов из Германии.

– Я понял, что от ядерной энергетики обязательно надо отказываться. У ядерной промышленности слишком много проблем, и самая неразрешимая проблема – с отходами, – считает он.

С этим утверждением категорически не согласен доктор химических наук, заведующий лабораторией, главный научный сотрудник в Институте ядерных исследований РАН Борис Жуйков. Он считает, что большинство людей выступают против ядерной энергетики из-за недостатка знаний. Уже давно существуют технологии безопасного хранения пресловутых "хвостов" с газоотводом и рекомбинацией продуктов радиационного разложения, уверяет Жуйков.

– Есть технологии перевода гексафторида урана в нелетучее состояние – оксид или оксифторид. Так хранить гораздо безопаснее. Но это дополнительное производство, хоть и не дешевое, но не сравнимое по стоимости с обогащением урана. После перевода в оксидную форму эти вещества уже не испаряются. Чтобы этим отравиться, вы должны его ложками есть. Сходите на любую свалку или помойку – там отходы более опасные. Таких веществ – полтаблицы Менделеева. Цистерна с азотной или соляной кислотой – не менее, а более опасна. Токсичность гексафторида выше, чем "солянки", но его и меньше. Надо бороться не за запрещение, а за лучший контроль и соблюдение технологий, – считает он.

Борис Жуйков полагает, что версия срыва заглушки, высказанная Виктором Казаковым, вполне возможна:

– Под действием радиации, в результате возможной течи и взаимодействия со следами воды из воздуха за долгое время может происходить разложение вещества с образованием избыточного давления фтористого водорода. В устройствах с гексафторидом урана нельзя использовать обычные органические смазки и уплотнители, потому что гексафторид с ними активно реагирует. Это не такая большая техническая проблема, просто должно всё в порядке содержаться. Гексафторид, как и многие другие вещества, имеет ограниченный срок хранения в определенных условиях. Далее предусмотрены меры. ОГФУ можно переводить в нелетучие и не столь ядовитые формы – оксид или оксифторид. Это работа технологов-разработчиков. Но обычно вся проблема в том, что разработанную технологию у нас не соблюдают – "оптимизация" или просто безалаберность. Как везде. Но здесь это грозит несчастными случаями на производстве, однако вовсе не экологической катастрофой! На разных химических производствах такого масштаба аварии регулярно случаются, но общественность почему-то заботит только то, где есть уран и какая-то радиоактивность. Эта "радиофобия" – результат скрытности и необразованности населения и так называемых "экспертов-экологов". Люди больше боятся атома, чем угля, хотя сжигание угля намного вреднее. Ядерная энергетика считается одним из наиболее безопасных видов из мощных производств энергии, хотя совсем безопасных производств не бывает. В плане возможного вреда, наносимого природе и здоровью людей различными видами энергетики, градация такая: уголь – нефть – газ – атом – ветер – солнце. Солнце, ветер кажутся более безопасными. Но они занимают большие площади, энергия от них поступает нерегулярно, а хранить полученную энергию все равно приходится в батареях. Материал батарей, например свинец, может быть более опасен, чем уран. Литий тоже вреден. Но при достаточных вложениях захоронение можно сделать достаточно безопасным. Переработка и захоронение отработанного ядерного топлива требует более сложных технологий. Человечеству это по силам, хотя это довольно дорого, если рассчитывать на долговременное хранение в течение многих веков. У человечества много проблем, и ядерные отходы – далеко не самая критичная, – заключает Борис Жуйков.

Согласно официальному заявлению пресс-службы УЭХК, на данный момент все госпитализированные сотрудники цеха №53 уже выписаны из больницы, их здоровью ничто не угрожает.