Николай Борисов, строитель из Липецка, в этом году много раз выходил на антивоенные пикеты. В центре Воронежа он стоял с плакатами "Война – это грязь. Мы несем свою грязь в Украину", "Кому – война, а кому – мать родна" , "Эта война за наш счет. Вам нужна эта война?". На одном из плакатов был нарисован цветами украинского флага пацифик. В футболке с антивоенной надписью Николай гулял по городу и участвовал в судебных заседаниях. Его много раз задерживали, судили и штрафовали. Недавно активист эмигрировал из России. О своем протесте и эмиграции Николай Борисов рассказал Радио Свобода.
– Как вы решились на одиночные антивоенные пикеты в 2023 году после усиления репрессий в отношении политических активистов?
У меня сейчас на Госуслугах штрафов более чем на 200 тысяч рублей
– Я давно понимал абсурд всего происходящего в России, но на протестные акции долго не выходил. Выйти в пикет мне было страшно. Я не понимал, как люди решаются на публичные акции. Но я увидел в интернете, как молодая активистка в Воронеже находит в себе смелость проводить антивоенные пикеты. Я удивился этому и приехал в Воронеж, чтобы поддержать ее во время судебного заседания. Я хотел ее спросить, как она смогла решиться на пикет, несмотря на возможные проблемы. Я понял, что это не так страшно. После одного пикета, скорее всего, меня не посадят. То есть я смогу своей публичной акцией сделать что-то для тех, кому важно сейчас в России слышать голоса протеста. Я познакомился с воронежскими активистами. Их довольно много, и они друг друга поддерживают. В Липецке политических активистов небольшое количество. Я тоже начал выходит в Воронеже на пикеты. Мне хотелось посмотреть своими глазами, сколько в России осталось адекватных людей, сколько прохожих подойдет ко мне во время акции и скажет слова поддержки. Ко мне подходили люди, чтобы поддержать, но их было очень мало – человек 5–6. Некоторые прохожие вели себя агрессивно в ответ на мой пикет. Пожилая женщина побежала на меня с криком, что сейчас она по мне долбанет. Дети подъехали на самокате со словами: ”Ты чё, украинец? А если ты русский, то почему ты за Украину? Ты чё, предатель?" Пацан лет 11 мне заливал, как бомбили Донбасс. Я начал объяснять ему свою позицию, но было видно, что мозги у мальчика промыты. Какой-то тип в тельняшке – вроде он воевал – подошел ко мне, чтобы подраться. Что будет, когда вот такие потекут рекой обратно в Россию?! Участники войны с ПТСР вернутся домой и начнут отрываться на обычных людях, живущих в России. Я был раньше уверен, что большая часть россиян Путина не поддерживает. Только большинству прохожих мои антивоенные пикеты были пофиг.
– Но вы продолжили выходить на антивоенные акции. Почему?
– Во время первого пикета меня не задержали, и я этим очень воодушевился. Мне хотелось показать тем немногим, которые думают, как я, даже если они высказывают свое мнение только на кухнях, что они не одни. И еще я хотел показать, что выходить с антивоенными пикетами хоть и опасно, но все-таки можно. Многие активисты переставали выходить на протестные акции после первого суда по статье о дискредитации Вооруженных сил России. Я же постоянно выходил – у меня сейчас на Госуслугах штрафов более чем на 200 тысяч рублей. В майке с антивоенным лозунгом я по городу ходил и надевал ее на судебные заседания.
– Почему вы не боялись, что вас посадят? Ведь так к моменту начала вашей протестной деятельности уже поступили со многими антивоенными активистами?
Многие ждут, что с Путиным скоро все закончится, а я не знаю, когда с Путиным все закончится, через 5 лет, через 10?
– Когда Навального отравили, у меня случился переворот сознания. Я понял, что Путин, президент моей страны, убивает людей. Как будто это нормально! Я не понял, зачем Навальный вошел в клетку с дикими зверями. Они сейчас над Навальным издеваются, сколько хотят. Многие ждут, что с Путиным скоро все закончится, а я не знаю, когда с Путиным все закончится, через 5 лет, через 10? Для меня очень важно не потерять самоуважения. Я не хочу, чтобы государство за меня выбрало, что я думаю и как я поступаю. Я не собираюсь пресмыкаться перед людьми, которых я не просто не уважаю, а даже... слова мне трудно подобрать, чтобы описать, как я к ним отношусь. Я рос в Советском Союзе, у меня самая обычная семья. С диссидентами и политическими активистами я не был знаком. В 90-е я увидел, какая может быть свобода. Можно было говорить, что хочешь, и делать все, на что способен. Мне быстро стало казаться, что так и должно быть, и другого я не знал. Но затем мы начали медленно входить в тоталитарное общество.
– Почему граждане России не выступили массово против войны с соседней страной?
– Результат тотальной пропаганды. Раньше были наперсточники. Человек, если он не идиот, понимает, что наперсточник закатывает шарик под палец. Волшебства нет, а есть обман, с помощью которого зарабатывают деньги. Это же понятно, но люди все равно становятся жертвами мошенников. Путин врет, врет и врет, а люди вокруг меня ему верят. Мои знакомые, образованные люди, верят тому, что просто противоречит фактам, которые можно проверить. Видимо, если изо дня в день говорить одну и ту же ложь, то даже вроде бы умные люди начинают в нее верить. Люди хотят быть одураченными, иначе будут разбиты их иллюзии.
Сумасшедший старик убивает людей, но почти никто ничего не говорит против этого
Но в целом я не совсем понимаю, что происходит с людьми, как они могут не понимать, что творится в России. Мы же учились в советских школах, и нам учителя говорили, что война – это плохо. Мне казалось, что мы, люди, все очень похожи. Мы все хотим примерно одного: здоровья, безопасности и любви. Есть один нечеловек, который творит что-то страшное с моей страной. Другие люди это видят и рассказывают, что это нормально. Если бы еще полтора года назад их спросили, за войну они или за мир, то ответ был бы очевиден. Сейчас я не знаю, что произошло и чем все это можно оправдать. Сумасшедший старик убивает людей, но почти никто ничего не говорит против этого. Сначала он забрал у нас все деньги, потом он отнял даже маленькие пенсии, затем – свободу, а теперь он забирает наши жизни. Но за Фургала вышло больше народа, чем против войны.
– Почему, на ваш взгляд, россияне соглашаются воевать и отпускать своих близких на войну?
– Многие люди живут очень бедно. И, наверное, они озлобились. Я тоже не могу назвать себя обеспеченным человеком, но представить невозможно, чтобы я пошел за деньги людей убивать. Я не знаю, что с ними…
– Как вам удалось уехать из России?
Я сейчас отсюда смотрю на Россию и поражаюсь тому, что там происходит, еще сильнее, чем до отъезда
– У нас не было выбора – оставаться или нет, да и желание жить в России после начала войны у меня пропало. Я не очень готовился к эмиграции. Мы уехали вскоре после того, как ко мне пришел участковый – хотя за 15 лет к нам полицейские ни разу не приходили – и начал интересоваться нашей жизнью. У меня уже было много протоколов из-за антивоенных пикетов, и я понял, что надо срочно уезжать. Да и жить в России я не смог бы. Если бы в школе моему ребенку вернувшиеся с войны начали объяснять, как правильно поступать, я бы обязательно высказал администрации школы все, что я об этом думаю. Пока я не добрался до конечного пункта назначения. Я нахожусь в некой прострации. Мне 53 года, у меня двое маленьких детей. Я уехал из России без тщательного планирования, английского я не знаю. В моем случае эмиграция – это трудно. Но я больше не смогу жить в России, где мне постоянно вливают в уши бред.
В любом случае здесь лучше, чем в тюрьме. Если бы я продолжил выходить на публичные антивоенные акции, то я бы оказался за решеткой. Я для себя решил, что в тюрьму в любом случае не пойду. Это просто пустая трата времени – сидеть из-за какого-то Путина. Я сейчас отсюда смотрю на Россию и поражаюсь тому, что там происходит, еще сильнее, чем до отъезда. Изнутри все эти новые репрессивные законы не так остро воспринимались – лягушка медленно варится.
– Сильно ли вас сейчас интересует происходящее в России?
Если Путин хочет войны, то пусть сам со своими корешами дерется за забором
– Я сейчас нахожу в социальной сети полицейских, тех, у кого везде "z-ки", и переписываюсь с ними. Полицейские поддерживают эту систему. И с кем, если не с ними, разговаривать? Многие из полицейских просто выполняют свою работу и тем самым обеспечивают функционирование этого государства. Если они задумаются о том, что делают, им будет не так просто выполнять свою работу: преследовать, избивать, арестовывать, сажать противников войны. Так вот, я решил, что надо усложнить им выполнение работы. Если я с ними буду разговаривать, то, возможно, через некоторое время в сознание некоторых, очень немногих из них, закрадется сомнение. Полицейские совершенно уверены в своей правоте, так пусть они понимают, что наказание необратимо. Я в 90-е годы демобилизовался, начал свой бизнес. У меня был киоск, нас крышевали сначала бандиты, потом менты; сейчас те бандиты, которые нас крышевали, – крутые депутаты в моем родном городе. И Путин такой же. Президент страны дает слово и врет направо и налево. Все эти его невыполненные обещания имеют видео- и аудиоподтверждения. И люди, абсолютно вроде бы нормальные люди, видят это и говорят, мол, все нормально. Размышляют на тему, как им обустроить Воронеж. Война идет, которую надо остановить, какие там дворики чистить! Многое можно было бы потерпеть, но войну и убийства терпеть нельзя. Полицейские мне обычно матом отвечают, но некоторые вступают со мной в дискуссию. Они мне пишут: “разве российские солдаты, которые в Украине умирают, не люди?” Я им отвечаю, что войны в 21-м веке по определению не должно быть. Путин просто убивает людей. Он, собиратель земель, на этой войне поднимает свой рейтинг, а люди умирают. Если Путин хочет войны, то пусть сам со своими корешами дерется за забором. Полицейские меня спрашивают, что я пропагандирую. Я отвечаю, что здравый смысл.
