Программу ведет Андрей Шарый. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Алексей Дзиковицкий и Ефим Фиштейн.

Андрей Шарый: В Польше новое правительство заявило, что все полицейские офицеры высшего ранга, которые до 1989 года были сотрудниками коммунистических спецслужб, должны уйти из полиции. Это означает, что работу потеряет каждый десятый офицер уровня начальника или заместитель начальника комендатуры. О чистке через 16 лет после падения коммунистического режима в Польше рассказывает наш корреспондент в Варшаве.

Алексей Дзиковицкий: В 1989 году сотрудники спецслужб Польской народной республики, если хотели дальше в них работать, вынуждены были пройти так называемую верификацию, во время которой, среди прочего, проводилась проверка не принимал ли данный сотрудник участия, например, в избиениях арестованных оппозиционеров и других противоправных действиях. Те, кто отказывался пройти верификацию, автоматически теряли работу, однако многие из них перешли в полицию и, соответственно, их прошлое до сих пор оставалось неизвестным.

Политики партии «Право и справедливость» давно заявляли, что считают это несправедливым и поэтому после победы на выборах и формирования правительства, новый министр внутренних дел и администрации Людвик Дорн немедленно приступил к реформе полиции. Среди прочего, он заявил, что бывшие сотрудники спецслужб, или как говорят в Польше «эсбэки», служить в полиции больше не будут.

Людвик Дорн: Это начало процесса глубоких перемен в самой большой службе Польши, которая носит мундиры. Мы, однако, сделаем все, чтобы не нарушать трудовой кодекс - не хотим судебных процессов. Поэтому бывшие сотрудники спецслужб, большинство из которых уже в предпенсионном возрасте, будут прежде всего увольняться не на улицу, а на пенсию.

Алексей Дзиковицкий: По предварительным подсчетам, из всех офицеров высокого ранга, работающих нынче в полиции, примерно каждый десятый служил в спецслужбах Польской народной республики.

Владислав Стасяк - заместитель министра внутренних дел Польши, который будет курировать полицию и службу охраны границ, считает справедливым то, что люди, которые когда-то командовали операциями по разгону демонстраций и избиению оппозиционеров, не должны служить в полиции свободной Польши.

Владислав Стасяк: Здесь речь идет скорее не о реформе - это не подходящее слово, а об очищении и настоящем начале работы полиции.

Алексей Дзиковицкий: И премьер Казимеж Марцинкевич, и министр внутренних дел и администрации Людвик Дорн заявляют о намерении ликвидировать Военную информационную службу - это военная контрразведка. Это единственная спецслужба ПНР, которая не прошла верификации. Политики «Права и справедливости» заявляют, что сотрудники этой структуры замешены в ряде коррупционных скандалов, связанных с посткоммунистическими политиками.

Казимеж Марцинкевич: Не было в Польше связей между бизнесом, политикой и преступным миром без участия спецслужб, в первую очередь это касается Военной информационной службы.

Алексей Дзиковицкий: По мнению ряда экспертов, Военной информационной службы - а на создание новой структуры военной контрразведки понадобится время - может нанести урон обороноспособности страны и вызвать протесты среди самих сотрудников. Однако новые власти страны считают, что справедливость должна восторжествовать не смотря ни на что.

Публицист Ежи Кохановский, который занимается проблематикой полиции и спецслужб поддерживает решение нового руководства МВД, однако считает, что реформа не будет легкой.

Ежи Кохановский: Нужно очень многое изменить - это правильно, что тот, кто когда-то преследовал «врагов народа», теперь не будет иметь возможности носить, к примеру, полковничий мундир и получать хорошую зарплату в полиции.

Алексей Дзиковицкий: Новое руководство МВД намерено также значительно увеличить количество полицейских, которые занимаются охраной порядка на улицах за счет тех, кто в настоящее время занимается бумажной работой.

Андрей Шарый: Сейчас рядом со мной в студии Радио Свобода обозреватель нашего радио Ефим Фиштейн.

Во многих странах бывшего советского блока так или иначе вставал вопрос о люстрации. Страна, с наибольшей последовательностью проводившая эту политику, - Чехия. Чем все это закончилось в Праге? Можно говорить, видимо, о политической и о моральной стороне всего этого дела.

Ефим Фиштейн: Вокруг закона о проведении люстрации было много шума, много общественных дискуссий. Напомню, что тогдашний президент страны Вацлав Гавел был, в принципе, против закона о люстрациях, правые партии были за, левые также были против. Если подвести итог этому периоду, 15 годам, в течение которых закон о люстрации довольно последовательно и строго применяется, можно сказать, что свою функцию, свои задачи этот закон выполнил. Ни в системе общественных организаций и силовых органов, ни в государственных структурах фактически нет как заметного элемента бывших сотрудников коммунистической разведки.

Закон о люстрации относился в первую очередь, прежде всего именно к секретным сотрудникам, к сексотам, к внештатным сотрудникам этого ведомства и не относился к штатным работникам, в частности, в сфере разведки.

Андрей Шарый: Высокопоставленные члены бывшего коммунистического руководства подпадали под закон о люстрации.

Ефим Фиштейн: Несомненно, начиная с какого-то определенного уровня. Например, секретари областных и районных организаций уже подпадали под действие этого закона, в то время как просто члены Компартии не попадали, и многие бывшие члены Компартии и сегодня занимают ведущие руководящие государственные посты в самых разных политических партиях. Поскольку абсолютной эффективности нет, сравнивать не с чем, можно сказать, что в Чехии закон этот закон себя оправдал. Но совсем недавно появились сведения, которые проливают несколько иной свет на нынешнюю ситуацию, особенно в силовых органах. Оказывается, что там немало сегодня и бывших сотрудников именно государственной разведки, коммунистической разведки, особенно внешней разведки, которые в свое время работали против стран НАТО, прошли выучку в Советском Союзе, в школах КГБ, а сейчас, как это ни парадоксально, работают против России. И открытие этого факта было для общества, я бы сказал, отрезвляющим элементом.