30-летие падения Сайгона. Самая долгая для США война, и долгая память; Сенат США: все о филибастере и флибустьерстве; О чем пишут люди в газеты; Что неизвестно науке о человеческом сне

ВедущаяИрина Лагунина

Ирина Лагунина: Этот звук, звук вертолетов, вылетающих из Сайгона, - раздается сейчас во всех американских домах. Телекомпании вновь ведут репортажи из Вьетнама, репортажи последних дней эвакуации всех, кто хоть как-то был связан с Америкой, не только американцев.

Радиосообщение - военный корабль получил разрешение эвакуировать 256 местных вьетнамских сотрудников посольства США и их семьи с острова Фу Куасс. Этой радиограмме ровно 30 лет. Так до сих пор и нет данных, сколько вьетнамцев добрались до американских кораблей - где-то около 45 тысяч. Захват Сайгона произошел почти через два года после того, как основной воинский контингент США, в соответствии с Парижским договором, был выведен из Вьетнама. Договор гласил, что в стране устанавливается перемирие и что жители Южного Вьетнама могут самостоятельно решать свое политическое будущее. Этого не произошло.

На последнем самолете улетели 268 человек. Полет, который обычно занимал 15 минут, длился вдвое дольше. Семь человек, повисшие на шасси самолета, разбились при взлете. 30 лет спустя американское общественное мнение по-прежнему разделено в вопросе, было ли военное вмешательство во Вьетнам ошибкой или было ли оно все-таки нужно Соединенным Штатам. По опросу, проведенному телекомпанией Си-Би-Эс, вьетнамскую кампанию одобрили 24 процента, 60 сказали, что Америка не должна была вмешиваться в этот конфликт. И тем не менее, было ли это делом чести? 37 процентов - да, 35 процентов - нет. Более 57 тысяч военнослужащих США убито, более трехсот трех тысяч ранено. Война длилась с 1959-го по 1975 годы. Если США вздумают прийти на защиту Тайваня, то они увязнут "во втором Вьетнаме", предупреждал пару лет назад Пекин. "Операция Буря в пустыне не обернется вторым Вьетнамом" - заверял в 91-м году тогдашний вице-президент США Дэн Куэйл. "Если американцы введут свои войска в Косово, они столкнутся со вторым Вьетнамом" - пригрозил Соединенным Штатам московский мэр Юрий Лужков накануне ввода миротворческих сил в Приштину. Не стал ли Ирак новым Вьетнамом, спрашивают журналисты нынешнего президент Джорджа Буша.

Джордж Буш: Я думаю, аналогия неправильна. Я думаю, что аналогия посылает неверный сигнал и нашим войскам, и нашему противнику. Мы делаем трудную работу. Трудно продвигать идеалы свободы в стране, которая была связана тиранией. И все равно мы должны это делать, потому что конечный результат в интересах нашего государства. Безопасный и свободный Ирак - это историческая возможность изменить мир.

Ирина Лагунина: Слишком позднее признание американских военных и политиков, что во Вьетнаме Соединенные Штаты не отстаивали никакие свои стратегические интересы, лишь противостояли угрозе расползания коммунизма - до сих пор приводит в шок большинство из тех, кто вспоминает об этой войне. В 70-м году события во Вьетнаме и массовые протесты на улицах Соединенных Штатов вынудили президента Ричарда Никсона сказать: "Мы живем в век анархии: и за рубежом, и дома". В 85-м он остался при своем мнении: "Никакое событие в американской истории не толкуется столь неправильно, как вьетнамская война: о ней неправильно сообщали тогда, и о ней сохранили неверную память сейчас", сказал Никсон. В той войне не существовало аккредитаций и журналистских пулов, корреспондентов брали на вертолеты, им разрешали снимать на передовой у 17-й параллели. Долгие годы ведущий программы вечерних новостей телекомпании Си-Би-Эс Дэн Разер писал: "Вьетнам изменил наше представление о телевидении. А телевидение изменило наше представление о войне. Впервые война пришла в наши дома. Впервые люди могли наблюдать бой, сидя у себя дома за ужином. Я не утверждаю, что это хорошо". Еще один корреспондент Си-Би-Эс Уолтер Кронкайт поехал во Вьетнам в самом начале войны. Документальный фильм, который он привез, заставил телекомпанию нарушить редакционные принципы. Журналист обратился к зрителем с собственной оценкой, высказал собственное - исключительно жесткое - мнение, предварив это заявление словами, что он дает свое видение событий.

Уолтер Кронкайт: Сейчас кажется больше, чем когда-либо, что кровавый опыт во Вьетнаме превратится в затяжное противостояние. Но вашему корреспонденту уже сейчас ясно, что, если это произойдет, то единственный разумный выход из войны - переговоры. Не с позиции победителя, а с позиции честных людей, которые пытались сдержать слово и встать на защиту демократии, и сделали все, что смогли.

Ирина Лагунина: "Если я потерял Кронкайта, я потерял среднюю Америку", сказал после этого документального фильма президент Линдон Джонсон. В конце концов, после Вьетнама американские вооруженные силы развивались по доктрине Колина Пауэлла - войны надо проводить так, чтобы жизнь американского солдата не подвергалась угрозе. Более того, войска должны видеть, как выйти из операции, а сама операция должна проводиться только в том случае, если есть явный перевес силы. Кто-то считает это слабостью, кто-то силой американской техники. В Косово эти две оценки долго балансировали. И только Ирак, похоже, заставляет забыть о военном опыте Вьетнама. Впрочем, военной доктрины Дональда Рамсфелда иракская война еще не породила.

Ирина Лагунина: В рекламных блоках крупнейших американских телеканалов появился новый клип: стадо диких слонов громит здания Капитолия и Верховного Суда. Слоны - это, конечно, республиканцы, слон - знак их партии. Их обвиняют в разрушении американской системы разделения властей, системы сдержек и противовесов, которая безотказно действует уже третий век. Эти обвинения правящая партия навлекла на себя попытками изменить регламент верхней палаты Конгресса - Сената. Оппоненты республиканцев считают, что эти изменения обрушат все здание американской демократии. Рассказывает наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Абаринов:

Владимир Абаринов: Острый конфликт возник в связи с процедурой утверждения лиц, назначенных президентом на должности федеральных судей. Согласно Конституции, президент назначает судей, послов, министров и других должностных лиц федерального уровня "по совету и с согласия Сената". Обычно кандидатура обсуждается на публичных слушаниях в профильном комитете, который выносит свою рекомендацию полному составу палаты. Сенатские слушания - серьезное испытание для любого кандидата. Нередко бывает так, что, зная о каких-то сомнительных эпизодах в своей биографии или послужном списке, назначенец по здравому размышлении сам отзывает свою кандидатуру. Так поступил недавно бывший шеф полиции Нью-Йорка Бернард Керик, которого президент назначил министром внутренней безопасности. Под вопросом и утверждение Джона Болтона на пост посла США в ООН. Но наиболее острые фракционные разногласия возникают при утверждении федеральных судей. И это понятно - судьи назначаются пожизненно. По этой причине Сенат подходит к назначениям федеральных судей крайне внимательно и принципиально. Республиканцы располагают сегодня в Сенате уверенным большинством в 11 голосов. Им несложно провести кандидатов, которых предлагает президент. Но дело в том, что у меньшинства в Сенате есть орудие борьбы, к которому оно прибегает, когда все другие средства исчерпаны. Это тактика обструкции. Американское название и такой тактики, и ее исполнителей - filibuster, что в первом своем значении не что иное, как "флибустьер". Она состоит в умышленном затягивании решения вопроса посредством пространных выступлений не по существу и внесения бесчисленных поправок.

Первый в истории филибастер имел место в 1841 году - он продолжался две недели, пока законодатели не пришли к необходимости заключить соглашение. В 1919 году посредством филибастера в Сенате был заблокирован Версальский договор. Абсолютный индивидуальный рекорд филибастера установил в 1957 году сенатор Стром Термонд - его речь против закона о гражданских правах продолжалась 24 часа 18 минут. На фотографиях, запечатлевших этот удивительный эпизод, сенатор Термонд стоит перед микрофоном с длинным свитком своей речи в руках.

В Палате представителей продолжительность дебатов ограничена. В Сенате в силу исторической традиции таких ограничений не существовало - Джордж Вашингтон видел в этом достоинство верхней палаты, которую он называл "блюдцем, охлаждающим страсти". Член верхней палаты может говорить о чем угодно и сколь угодно долго - его право практически ничем не ограничено. Этим правом широко пользуется, к примеру, такой ветеран Конгресса, как демократ Роберт Бёрд, отличный знаток парламентской процедуры. Желая затянуть обсуждение, он начинает речь воспоминаниями о своем босоногом детстве, перемежает ее вставными новеллами о тех, с кем ему довелось встречаться на долгом жизненном пути, цитирует Библию и публицистические опусы отцов-основателей. Для прекращения филибастера необходимо 60 голосов из ста. Другое противоядие - не закрывать заседание до тех пор, пока красноречие оппонентов не иссякнет. В 1988 году сенатор Бёрд, будучи лидером демократического большинства в верхней палате, объявил пленарное заседание непрерывным вплоть до голосования; республиканцы ответили бойкотом и разъехались по домам, однако Бёрд приказал сенатскому приставу арестовать отсутствующих сенаторов и доставить их в палату под конвоем. Но сенаторы не сидели дома, а скрывались у друзей и родственников. Арестовать и водворить на рабочее место во втором часу ночи удалось лишь одного республиканца, причем в ходе насильственной доставки ему сломали палец. Кворума по-прежнему не было, и после восьмого голосования за прекращение дебатов законопроект был снят с повестки дня. В настоящее время продолжительность сенатских дебатов после того, как принято решение их закрыть, ограничено 30 часами. Сенаторы чаще всего просто не являются на голосование, и клерк тщетно выкликает их имена.

Столкнувшись в очередной раз с угрозой филибастера, республиканцы задумали внести изменение в регламент Сената - отменить филибастер при утверждении судей. Для этого им необходимо не квалифицированное, а простое большинство. Сенатор Берд - один из противников такой поправки. В своих возражениях он ссылается на историю.

Роберт Бёрд: Корни уходят глубоко. Прежде чем британский парламент объявил Вильгельма III и Марию королем и королевой Англии, от них потребовали принести клятву соблюдать британскую Декларацию прав, что они и сделали 13 февраля 1689 года. После этого Палата общин провозгласила их суверенными монархами. Декларация стала Биллем о правах по закону от 16 декабря 1689 года. Девятая статья Билля гарантирует парламенту свободу слова и дискуссии, аналогичную той, о которой идет речь в нашей Конституции, статья первая, раздел шестой.

Владимир Абаринов: В исторических изысканиях Роберт Берд нашел пример филибастера, имевший место 2064 года назад в Древнем Риме. Как рассказывает Плутарх, в 58 году до нашей эры Юлий Цезарь решил избираться в консулы и спешно прибыл в Рим из Испании, где он был наместником. Как успешному военачальнику ему полагался триумф, до начала которого он считался отсутствующим и не мог выставить свою кандидатуру на выборах. Цезарь обратился к Сенату с просьбой разрешить ему избираться в порядке исключения. Противник Цезаря Катон выступил по этому вопросу с речью, которая продолжалась целый день. Время для выставления своей кандидатуры истекало, и Цезарь в итоге отказался от триумфа ради избрания консулом.

Сенатор Берд продолжает.

Роберт Бёрд: Разумеется, и сам Сенат стал результатом компромисса, которым разрешился спор. Сенат был ответом на требование малых штатов обеспечить им равное представительство, форум, на котором голос меньшинства будет услышан. Благодаря этому знаменитому решению, Великому компромиссу 16 июля 1787 года, Сенат и Палата представителей уравновешивают друг друга, олицетворяя власть большинства и права меньшинства как две половины одного яблока нашей республики, механизм, чьи детали идеально притерты, чья тонкая настройка обеспечивает безупречную работу вот уже более 200 лет.

Владимир Абаринов: Великий компромисс, о котором говорит сенатор Берд - это вариант двухпалатного устройства Конгресса, принятый на Конституционном конвенте в Филадельфии. При этом квоты представительства штатов в нижней палате стали пропорциональными численности населения, а в верхней - равными, по два сенатора от каждого штата. Роберт Берд напоминает, что Конституция вовсе не требует от Сената голосования по каждой из представленных президентом кандидатур.

Роберт Бёрд: Конституция в своем разделе втором статьи второй гласит, что президент представляет своих кандидатов на должности федеральных судей, членов своего кабинета и других высокопоставленных чиновников Сенату с тем, чтобы получить его совет и согласие. Отцы-основатели позволили исполнительной власти только предлагать. Располагает в этом вопросе Сенат. Конституция ничего не говорит о том, каким образом Сенат должен давать свой совет или выражать свое согласие. Президент Буш ошибается, когда утверждает, что каждое его назначение на должность федерального судьи должно пройти процедуру голосования. В Конституции ничего такого не написано. Там не только не сказано, что Сенат должен голосовать по кандидатурам федеральных судей, но даже что Сенат вообще должен выражать свое согласие путем голосования. Сенат может отказаться утвердить назначение, просто ничего не заявляя и ничего не предпринимая. Как записано в разделе втором главы второй, президент "по совету и с согласия Сената назначает послов, судей Верховного Суда и всех других должностных лиц Соединенных Штатов".

Владимир Абаринов: А вот и воспоминание о детстве.

Роберт Бёрд: Когда я был простым мальчонкой много лет назад на юге Западной Вирджинии, я однажды случайно направил самодельный деревянный самолет в окно соседского дома и разбил его. Соседа звали мистер Арч Смит. Он рассердился, а я испугался. Я стал умолять его ничего не говорить моему папеньке. Я знал, что если он скажет, меня ждет порка. Я пообещал заплатить мистеру Смиту 35 центов за разбитое стекло, если он будет держать язык за зубами. Он обещал не проболтаться. Я сказал ему, что заработаю 35 центов, исполняя поручения другого нашего соседа. Мы заключили сделку. Мы пошли на компромисс, и мой папенька не узнал об этом случае, покуда я не выплатил свой долг. Компромисс спас меня от взбучки и позволил мистеру Смиту купить новое стекло - искусство компромисса разрешило наш спор.

Владимир Абаринов: Вопрос о назначении федеральных судей важен еще и потому, что в ближайшие год-два в составе Верховного Суда США появятся вакансии - некоторые его члены собираются выйти в отставку по возрасту или по болезни. На их место будут назначены федеральные судьи. Власть же Верховного суда фактически беспредельна: он вправе отменить любой федеральный закон и любое распоряжение президента, не говоря уже о решениях других должностных лиц и законах штатов. Филибастер - фактически единственная возможность парламентского меньшинства повлиять на состав высшей судебной инстанции страны. В настоящее время в Верховном суде, состоящем из девяти судей, сложился шаткий баланс между консервативным и либеральным крылом. Если на место уходящих на пенсию либералов будут назначены люди консервативных убеждений, баланс нарушится и Америка может лишиться либеральных завоеваний 60-х годов прошлого века. Ведь многие права и свободы, которыми пользуются сегодня жители США, - плод расширительного толкования буквы Конституции. Вот почему вопрос о предстоящих изменениях в составе Верховного суда, о духе и букве Конституции был одним из главных в двух последних президентских кампаниях. Многие избиратели считали его даже более важным, чем вопрос о том, кто станет президентом: президенты приходят и уходят, а судьи остаются.

О юридических основаниях филибастера говорит Майкл Герхардт - профессор юридического колледжа Вильгельма и Марии в Пенсильвании - между прочим, основанного еще в 1693 году и названного так в честь тех самых короля и королевы, о которых упоминал сенатор Берд.

Майкл Герхардт: Думаю, в этих криках и стонах по поводу филибастера потерялось одно обстоятельство, а именно - совершенно очевидное текстуальное основание для него. Оно не оставляет практически никаких возможностей для сомнений. Оно совершенно недвусмысленно. Раздел пятый статьи шестой Конституции наделяет каждую палату Конгресса правом определять регламент собственных процедур. Вот что говорит Конституция. Здесь нет никаких ограничений, никаких условий, никаких исключений. И обе палаты сами разрабатывали и вносили изменения в собственный регламент более 200 лет. И нет ничего необычного в том, что Сенат принял правило, защищающее филибастер. Правило это часто называют контрмажоритарным, потому что оно противостоит воле большинства.

Владимир Абаринов: Но какой смысл устраивать филибастер, если большинство просто даст меньшинству выдохнуться и в тоге все равно настоит на своем? Смысл в том, чтобы привлечь к конфликту внимание общества.

Майкл Герхардт: Обращаясь к истории, мы находим пару интересных событий в 1881 году. Сразу после того, как Джеймс Гарфилд вступил в должность президента, республиканцы в администрации попытались заполнить вакансии в федеральных ведомствах. Все эти кандидатуры были заблокированы с помощью филибастера. Он продолжался семь недель. В конце седьмой недели кандидатуры были отозваны, но это была еще не развязка. Поскольку избиратели были возмущены филибастером, появилось предложение изменить регламент Сената. Но это предложение также подверглось филибастеру, и тоже в течение семи недель, после чего вопрос был снят с повестки дня. Такова наша история. Мы не можем игнорировать ее, если хотим извлечь из нее хоть какой-то смысл.

Владимир Абаринов: Другой знаток парламентской процедуры, эксперт Американского института предпринимательства Норман Орнстейн, полагает, что сенаторы слишком привыкли к комфорту и потому хотят покончить с филибастером.

Норман Орнстейн: Сенат, начиная с 60-х годов, (и откровенно говоря, это относится к обеим партиям), изнежился и избаловался. Они не хотят будоражить свою размеренную жизнь, разрушать свой комфорт - заседать круглые сутки, спать на раскладушках. И по этой причине они идут на более резкие шаги вместо того, чтобы сделать шаги необходимые.

Владимир Абаринов: Это обвинение не вполне справедливо. В ноябре 2003 года демократы применили филибастер именно в связи с утверждением федеральных судей. Лидер республиканской фракции Билл Фрист применил противоядие по рецепту демократа Берда - он объявил, что дебаты по назначениям федеральных судей будут продолжаться непрерывно в течение 30 часов, с тем, чтобы дать возможность оппонентам исчерпать все аргументы, а затем все-таки поставить вопрос на голосование.

Заседание открылось в шесть часов вечера. Для республиканцев это была чисто пропагандистская акция: многие из них велели доставить в Капитолий раскладушки и в течение ночи охотно позировали лежа в них. На самом деле в этом не было никакой необходимости: у каждого сенатора, помимо постоянного офиса в одном из близлежащих зданий, есть второй комфортабельный кабинет в Капитолии. Туда они и удалялись после выступлений, оставляя оппонента произносить пламенную речь перед пустым залом. Казалось, из создавшегося положения нет никакого выхода. Несмотря на усиленную обработку умеренных демократов, республиканцам не удавалось набрать 60 голосов для прекращения филибастера. Наутро в ситуацию вмешался президент - он назвал действия демократов "позором".

После 38 с половиной часов непрерывных дебатов республиканцы решились: председательствующий закрыл прения и поставил на поименное голосование вопрос о прекращении филибастера - вернее, об ограничении его продолжительности по каждой судейской кандидатуре 30 часами. На исходе 40-го часа сенатский клерк начала выкликать имена сенаторов. Первую же номинацию - судьи из Техаса Присциллы Оуэн - республиканцы проиграли.

И вот теперь президент решил предложить Сенату те же самые кандидатуры. Во-первых, республиканцы укрепили свое большинство в верхней палате, во-вторых - сам президент получил на последних выборах убедительный мандат. Это тоже ход против правил - кандидат, который не был утвержден один раз, дважды не предлагается. Однако Конституции это не противоречит. Отмена же филибастера будет, по мнению Нормана Орстейна, иметь долгосрочные негативные последствия.

Норман Орнстейн: Здесь присутствует и другая логическая ошибка. Сенатор Фрист и его сторонники говорят, что филибастер противоречит Конституции, потому что Конституция детально перечисляет случаи, когда необходимо квалифицированное большинство. В этом перечне отсутствует вопрос о назначении судей - следовательно, филибастер при назначении судей - неконституционная мера. Если это верно в отношении судей, это верно и в отношении других должностных лиц, а также в отношении всех законов, за исключением международных договоров. Где же логика в рассуждениях сенатора Фриста, который говорит, что изменение регламента коснется только вопроса о судейских назначениях? Мы ступаем на скользкую дорожку и получаем сразу два опасных и ужасных прецедента. Один из них позволяет игнорировать, нарушать или изменять регламент, второй - отменять филибастер по любому вопросу. Почему это плохо? Потому что сама сущность Сената заключена в его структуре, стремлении избежать диктата большинства с помощью тех или иных отдушин, которыми располагает меньшинство. Измените систему - и вы получите возможность тирании большинства. Всегда найдутся президент и лидер Конгресса, одержимые какой-то целью, а значит, искушение нарушить регламент будет всегда.

Владимир Абаринов: Один из отцов-основателей США, Джон Мэдисон, обосновывал необходимость верхней палаты, в частности, так: "Сенат необходим и потому, что однопалатные собрания, как это видно из множества примеров, имеют склонность к внезапным и неистовым порывам и легко поддаются на уговоры вождей политических группировок в принятии несдержанных и зловредных резолюций".

По последним сообщениям, лидеры Конгресса работают сейчас над компромиссом - по-видимому, из 10 кандидатов в федеральные судьи утверждены будут шестеро или семеро. Республиканцы столкнулись с обостренной реакцией избирателей и пока, судя по всему, не готовы пойти на изменение регламента палаты.

Ирина Лагунина: Редакционная почта газет и журналов - это особая сфера гражданской активности людей. Пишут о больших и малых проблемах, спорят с авторами публикаций, выражают протест или предлагают изменения в законодательстве или общественной практике. Распространение Интернета еще больше расширило возможности так называемой обратной связи. О чем пишут читатели разных стран в газеты и журналы? Над темой работал Владимир Ведрашко.

Владимир Ведрашко: Содержание редакционной почты в западных и советских (и российских) периодических изданиях всегда различалось и различается. Читатели - разные: одни - индивидуалисты, частные собственники, избиратели разной политической ориентации. Другие - коллективисты, с особым трепетом ставящие над собой интересы государства и со своим особенным - советским - избирательным опытом: Правда и среди российских читателей происходит смена поколений. Вот как отражаются настроения граждан и - соответственно - настроения властей в прессе Екатеринбурга. О старом и новом - в репортаже Светланы Толмачевой из Екатеринбурга.

Светлана Толмачева: Показателем популярности советской газеты был не только тираж, но и то количество писем, которое приходило в редакцию. Считалось, что чем больше откликов на публикации, тем теснее связь с массами. Сотрудники отделов писем регулярно отчитывались на планерках, а главные редакторы в партийных органах - какие темы предлагают, о чем спрашивают и на что жалуются читатели.

"Письмо позвало в дорогу", "Командировка по тревожному письму", "Вы нам писали" - традиционные названия рубрик советских газет. Они регулярно появлялись и на страницах "Уральского рабочего". Одно из старейших изданий в Свердловской области через полтора года отметит столетний юбилей. В недавнем прошлом орган областного комитета КПСС и свердловского областного исполнительного комитета, "Уральский рабочий" сегодня - это одна из газет одноименного медиа-холдинга с тиражом 36 тысяч экземпляров. За год в редакцию приходит всего около тысячи писем, большинство написано от руки. Делится наблюдениями шеф-редактор "Уральского рабочего" Александр Толмачев.

Александр Толмачев: В течение этого года наибольшая почта идет, связанная с 60-летием победы, даже испытываешь чувство вины - писем так много, что мы не можем поместить все в формат газеты. Вторая группа писем связана с монетизацией льгот. Несмотря на то, что с первым кварталом количество писем уменьшилось, но все равно льготный вопрос волнует читателей. Есть категории, которые остались неудовлетворенными - это труженики тыла, вдовы погибших, и дети погибших фронтовиков.

Светлана Толмачева: Традиционно много жалоб на плохую работу коммунальных служб, а также вопросов из области права. Большинство постоянных читателей уже давно уяснили: обращение в газету и даже последующая публикация письма - это еще не гарантия решения проблемы. Но в последнее время, говорит Александр Толмачев, власти вновь начали реагировать на выступления в прессе.

Александр Толмачев: Если раньше появлялась статья в такой газете, как "Уральский рабочий", - все вставали по команде и пытались как-то реагировать. Сейчас этого почти нет. Но все же случаев все больше и больше, когда на какие-то острые сигналы власть обращает внимание, это особенно касается генеральной прокуратуры. Они замечают эти публикации, и по истечении какого-то времени приходит информация, что приняты меры. Это, конечно, приятно.

Светлана Толмачева: Но есть и то, о чем шеф-редактору "Уральского рабочего" говорить не совсем приятно. На страницах этой общественно-политической газеты не бывает писем с критикой в адрес мэра Екатеринбурга. Медиа-холдинг поддерживает политику, проводимую главой городской администрации. Точно также на полосе "Областной газеты" никогда не будет опубликовано письмо с непочтительными высказываниями о губернаторе. Глава области и областное законодательное собрание - учредители "Областной газеты". Издание выходит в свет пятнадцатый год и финансируется из областного бюджета. Тираж более 67 тысяч экземпляров, в два раза больше, чем у конкурента "Уральского рабочего". Заместитель главного редактора Андрей Дуняшин говорит, что "Областная газета" во многом сохранила старый подход к обработке читательской почты.

Андрей Дуняшин: Мы получаем примерно около 100 писем в день. Читатель обращается в газету часто как в последнюю инстанцию. Мы не можем наладить трубу, мы не можем починить дорогу. Но он по традиции думает, что советская пресса это когда-то делала, и он тоже обращается к нам. По письмам читателей мы выезжаем в область, печатаем обзоры. У нас есть юрист, который серьезно занимается письмами, когда возникает проблема - когда они пишут, что их обидели. Из Каменск-Уральского пришло письмо, была проблема с жильем. Мы помогли девушке получить жилье. Она инвалид из детдома. Наше обращение к властям Каменск-Уральского повлияло на ситуацию. Я считаю, что это достижение газеты.

Светлана Толмачева: Журналистам екатеринбургского еженедельника "Наша газета" тоже есть, чем гордиться. Они первыми в городе установили интерактивную связь с читателем. Издание коммерческое, из числа тех, что бесплатно разносятся по почтовым ящикам. Из 28 полос только пять заняты журналистскими материалами. Остальное - это рекламные объявления и телепрограмма. Зато тираж просто гигантский для городской газеты - 410 тысяч экземпляров. Три года назад издатели решили повысить читательский интерес к еженедельнику. У компании "Автоматические информационные системы" арендовали автоответчики и предложили екатеринбуржцам задавать все интересующие вопросы, а также высказываться по поводу публикаций. Дело пошло. Рассказывает читательский редактор "Нашей газеты" Анна Андрейчук.

Анна Андрейчук: Ощущая вот этот пульс города, наших читателей - нам хотелось этот пульс до них и доносить, помогать им формировать мнение. Мы задаем тему, по вопросам читателей, по городской жизни, задаем тему и извлекаем опыт. В последнем номере тема - маршруты выходного дня. Куда съездить, за сколько, где провести выходные. То есть весна, посыпался этот шквал вопросов, соответственно мы даем материалы из их же опыта. Автоответчик - это очень легкий путь донести свое мнение до редакции. Человек сидит в девять вечера, читает газету. О, вот это интересно! Оставляет на автоответчике вопрос и в следующем номере видит уже или материал на эту тему или ответ на авто-информаторе.

Светлана Толмачева: Каждую неделю редакция публикует хит-парад из пяти самых часто задаваемых вопросов. Вот как выглядит рейтинг прошлой недели. Как будут пропускать на главную городскую площадь 9-го мая во время парада - этот вопрос задали более двух тысяч звонков. Чуть реже екатеринбуржцы интересовались - не вредит ли здоровью краска из наборов для пасхальных яиц. Далее - как часто моют трамваи, есть ли услуга "выгул собак" и где в Екатеринбурге расположены бесплатные корты для большого тенниса. Под каждым вопросом - номер авто-информатора, где записан ответ. Все звонки бесплатные. Письма "Наша газета" тоже получает, но, по мнению сотрудников еженедельника, у современного горожанина остается все меньше времени на письма. Многим гораздо проще позвонить. Пойти на поводу у своего читателя - значит, не ошибиться с выбором темы, так рассуждают журналисты еженедельника и таким образом превращают газету бесплатных объявлений в одно из самых читаемых изданий в Екатеринбурге.

Владимир Ведрашко: Как обычно, мы сравниваем российскую практику с зарубежной. Через пару минут - о чем пишут поляки, а сейчас - Германия. Проблемы пенсионеров, ответственность политиков, состояние велосипедных дорожек: Вот лишь некоторые темы читательских писем, опубликованных в одном номере гамбургской газеты. Корреспондент Радио Свобода в Германии Евгений Бовкун.

Евгений Бовкун: Читатели газет в Германии, как и везде, делятся на две категории: читающих и пишущих. Бюргеров, желающих поделиться впечатлениями о прочитанных статьях, сравнительно немного. К тому же газеты ФРГ на письма принципиально не отвечают, а в случае публикации письма сильно сокращают его. Самой рубрике писем отводится незначительное место. Но в последнее время читающие немцы стали чаще браться за перо, выражая недовольство характером происходящего. Характерны темы писем одного дня, опубликованных гамбургской газетой "Абендблат" ("Вечерний листок"). Пожилого читателя Макса Штоббе волнует проблема пенсий бывшим работникам государственного аппарата ГДР. Он выступает за равенство пенсионеров, независимо от того, какому режиму они служили в прошлом. Читатель, назвавший свое имя редакции, но пожелавший высказаться анонимно, выражает недоверие министру иностранных дел Фишеру, который, как участник скандала с выдачей виз иностранцам, давая показания на заседании специальной комиссии, слишком часто употреблял выражения "не сразу заметил", "не вовремя доложили", "не обратил внимания". Авторитетный политик, а тем более популярный министр, должен избегать подобных оборотов, считает автор письма. Хендрик Витт возмущается мягким приговором германского суда по делу об изнасиловании и убийстве малолетней девочки. "Дети - это самые слабые члены нашего общества, но они - наше будущее, и в защите их интересов недопустимы поблажки по отношению к преступникам", - пишет Витт. Торстена Гюнтера волнует состояние велосипедных дорожек в Гамбурге, особенно тех, которые проложены непосредственно рядом с автомобильными трассами и частично с ними совпадают. Недостаточная разметка, плохое качество асфальта, противоречащие один другому дорожные знаки... Все это не способствует улучшению безопасности для велосипедистов и требует немедленного вмешательства политиков, подводит итог автор письма. Сразу несколько писем посвящены полемике вокруг высказываний председателя СДПГ Франца Мюнтеферинга, подвергшего необычайно острой критике принципы рыночной экономики. Большинству читателей непонятны неожиданные антикапиталистические реплики лидера социал-демократов. Многие из них приходят к выводу: недостатки проводимых социальных реформ не следует оправдывать неправильностью экономической теории.

Владимир Ведрашко: Каким должно быть письмо читателя, чтобы его напечатал серьезный и популярный польский журнал? Ответ на этот вопрос - в репортаже Алексея Дзикавицкого из Варшавы.

О чем пишут в польские СМИ их читатели и какими критериями руководствуются редакторы в выборе писем для публикации рассказывает Алексей Дзикавицкий.

Алексей Дзикавицкий: Одна из наиболее интересных рубрик с читательскими письмами традиционно присутствует в еженедельном журнале "Newsweek Polska". Читаем в последнем номере отзыв читателя Марка Кучыньского на публикацию в предпоследнем номере журнала, в которой рассказывалось о том, как недолго продержались болельщики футбольных клубов Кракова, которые после смерти Папы Иоанна Павла второго поклялись никогда не драться на стадионах: "Мы все-таки изменились после смерти Папы - теперь будем решительнее бороться с примерами плохого поведения. Нельзя позволить убедить себя в том, что плохие поступки того или иного человека свидетельствуют об отсутствии влияния учения нашего великого земляка на нашу жизнь".

А каким должно быть письмо читателя, чтобы его напечатали в "Newsweek Polska"? Говорит редактор отдела, занимающегося письмами, Богуслав Мазур:

Богуслав Мазур: Прежде всего, письмо должно касаться конкретной публикации в нашем журнале - мы не публикуем писем на общие темы, о ситуации в стране и мире например. Мнение читателя должно быть интересным, содержать какой-то свежий, оригинальный взгляд на ситуацию. Охотно публикуем полемику с материалами наших авторов, если это конечно не оскорбительные или примитивные высказывания.

Алексей Дзикавицкий: Богуслав Мазур говорит, что нередко среди писем читателей можно встретить совершенно неожиданные мнения.

Богуслав Мазур: Бывает, что читатели высказывают очень неожиданные, спорные и совершенно отличные от других мнений. Однако, те, кто категорически не согласен с нашим мнением, встречаются редко - это скорее полемика, дополнение к нашим информациям. Бывает, что некоторые вдаются в очень глубокую полемику - это депутаты Сейма или руководители организаций, о которых мы написали.

Алексей Дзикавицкий: Примечательно однако, что журналист Богуслав Мазур из своей практики не смог припомнить какое-нибудь чрезвычайно выдающееся читательское письмо.

Богуслав Мазур: Трудно мне припомнить какое-нибудь особенное письмо, которое перевернуло бы все с ног на голову. Никто еще такой революции не сделал.

Алексей Дзикавицкий: В завершении процитирую отрывок из еще одного читательского письма, которое в этом же номере публикует "Newsweek Polska".

"В Польше играют в шашки, но покупают эту игру прежде всего для детей. Когда взрослый человек предлагает другому взрослому человеку поиграть в эту игру, то в ответ на него могут посмотреть косо - знаю это, к сожалению, по себе. А вот в Кракове, любители шашек откроют скоро собственную секцию при клубе любителей фантастики. И мы вместе с автором статьи "Игры снова в моде" планируем учредить по этому поводу награду "Игра года".

Ну чем не оригинальное письмо?

Ирина Лагунина: Треть жизни человек проводит во сне. Людей издавна интересовало, что такое сон и зачем он нужен. Как ни странно, ученые и по сей день не могут однозначно ответить на эти вопросы. Долгое время считалось, что сон - некое пограничное состояние между жизнью и смертью, во время которого организм пребывает в покое и отдыхает. Все изменилось 50 лет назад, когда было обнаружено, что во время сна у всех людей, а также зверей и птиц, бывают периоды сверхвысокой активности мозга. Именно в эти моменты человек видит сновидения. Оказалось, что, пока мы спим, наш мозг совершает какую-то чрезвычайно интенсивную работу, смысл которой до сих пор остается не вполне понятным. О загадках сна рассказывает ученый-сомнолог, доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник института Проблем Экологии и Эволюции Владимир Ковальзон. С ним беседуют Елена Наймарк, Александр Марков и Александр Костинский.

Александр Костинский: Что такое сон?

Владимир Ковальзон: Что такое сон, если я вам скажу, я получу Нобелевскую премию, наверное, в следующем году. Но я могу сказать всякие вещи, косвенно имеющие к этому отношение. Мы считаем, что наука о сне зародилась в 53 году, то есть полвека назад. В 2003 году отмечалось 50-летие сомнологии, науки о сне. На самом деле идея стара как мир. Всегда люди задумывались о том, для чего нужен сон, для чего они спят. Наиболее проницательными в этом вопросе оказались люди, жившие в Индии много тысяч лет назад. Там был создан памятник, и в этом памятнике человек пребывает в трех состояниях - в состоянии бодрствования, в состоянии обычного сна, когда, как они считали, душа отлетает от тела, и в состоянии сновидений, особое состояние, когда душа возвращается в тело, но с ним не сливается. Эта идея оказалась очень созвучна с самым современным представлением о сне. Но европейской и научной мысли она осталась абсолютно неизвестной.

Александр Костинский: А что чему соответствует? Бодрствование соответствует нашему бодрствованию.

Владимир Ковальзон: Сон без сновидений - это обычный сон. Сон со сновидениями - это сон со сновидениями. Но это совершенно было чуждо европейской мысли. Потому что европейская мысль исходила из Аристотеля. Аристотель говорил, что сон - это состояние маргинальное, нечто промежуточное между жизнью и смертью. А если снятся сны, значит недостаточно глубокий сон, ничего тут интересного нет. Так эта идея проходила на протяжении тысячелетий. И даже когда был открыт парадоксальный сон, 53 год, все началось с того, когда американские ученые русского происхождения продолжали думать и писали в своих статьях, что стадии, которые открыли, они называли поверхностные стадии между бодрствованием и сном, некоторая дремота, но которая сопровождается почему-то быстрыми движением глаз. И это стадия, которая воспроизводится в течение ночи каждые полтора часа определенное время, минут 10-20. Цикл полтора часа. И начинается цикл с того, что человек переходит от бодрствования, к состоянию сна. Состояние обычного сна, оно состоит их четырех стадий. А медленный и парадоксальный сон - это две фазы. Есть циклы, есть фазы и есть стадии.

Стадия - это некие ступеньки, условно, по которым мы спускаемся или поднимаемся во все более и более глубокий сон. Это видно четко по электрической активности мозга. Параллельно в этом состоянии меняется все, вегетатика меняется, сердце меняется, меняется дыхание. Чем глубже сон от первой стадии к четвертой, тем глубже пульс, реже дыхание и более поверхностное. Кровь отливает в конечности, руки и ноги, они согреваются, а температура тела падает. Завершается цикл коротким периодом сновидения, парадоксального сна, которое настолько же отличается от состояния обычного сна, насколько состояние сна отличается от бодрствования. Кратко можно охарактеризовать это состояние как состояние необыкновенно высокой активности мозга на фоне полного выключения мышечного тонуса.

Александр Костинский: То есть мозг работает как у бодрствующего человека.

Владимир Ковальзон: Активно бодрствующего человека, который переживет очень сильные эмоции.

Александр Костинский: И сколько это длится?

Владимир Ковальзон: Это длится от 10 до 20 минут.

Александр Марков: После самого глубокого сна наступает парадоксальная фаза?

Владимир Ковальзон: Можно словами описать, что человек последовательно проходит ступеньки, спускается - первая стадия, вторая стадия, третья стадия, четвертая стадия. Потом он обычно меняет позу. Подскакивает до второй или третьей стадии, переворачивается с боку на бок, проваливается в период сновидений. И потом еще раз меняет позу и начинается новый цикл.

Александр Костинский: Все люди видят сны?

Владимир Ковальзон: И все животные теплокровные.

Александр Костинский: А человек, который говорит, что я не вижу сны, это значит, что он просто не запомнил.

Владимир Ковальзон: Сны устроены, видимо, так, что мы не должны их запоминать. Хотя есть люди, которые запоминают сны. В принципе здоровый человек не должен помнить своих снов. И новейшие исследования с помощью томографии показывают, что действительно области коры мозга, которые ответственны за запоминание, сильно очень подавлены по сравнению с тем, как они работают в бодрствовании. А некоторые области очень сильно активированы.

Александр Костинский: Но тут еще, наверное, должны быть подавлены и мышечные какие-то центры. Потому что человек тогда бы двигаться мог, если бы у него мозг работал.

Владимир Ковальзон: Есть такие виды патологии, когда действительно человек двигается во время сновидений. Был судебный случай, когда старик свою старуху придушил во сне. Но не было понятно, в чем дело. Только сомнологам удалось доказать, они показали, что после инсульта был поражен именно тот участок мозга, который отвечает за выключение мышц во время сновидений.

Александр Костинский: У животных вырезали кусок мозга.

Владимир Ковальзон: Не надо ничего вырезать, просто делается маленькое нарушение, точечное с помощью электродов.

Александр Костинский: И животные начинали во сне бегать?

Владимир Ковальзон: Кошки и крысы, показывают, что им снится, они могут продемонстрировать.

Елена Наймарк: А что им снится?

Владимир Ковальзон: Кошкам снятся, например, такие вещи, как атака на собаку. Или, скажем, она убегает от какого-то преследования или ловит мышку. Интересно, что у кошек никогда не было зафиксировано эротических элементов, у кошки очень характерное поведение любовное, как известно. Странно, что у человека эти циклы разные. В первых циклах обычно много медленного сна, глубокого сна, а в утренних циклах сплошные сновидения.

Александр Костинский: Открытия делаются утром обычно.

Владимир Ковальзон: Совершенно правильно. Кстати, инфаркты утром, ночные инсульты утром, когда фаза активная идет. Активируется вегетатика, наступает сердечная аритмия. Состояние человека пожилого и не очень здорового висит на волоске раним утром. Фактор смертности очень высокий в эти часы.

Александр Марков: Можно сказать, что человек устает от сновидений.

Владимир Ковальзон: Еще как.

Александр Марков: Довольно странно, зачем это нужно. А если лишить человека этого сна?

Владимир Ковальзон: Если лишить, то он добирает любым путем.

Александр Костинский: Все-таки людей интересует, сколько надо спать?

Владимир Ковальзон: Надо высыпаться. Очень модны такие представления, что потерянное время, жизнь проходит, а я сплю. Это очень вредные взгляды. Конечно, нужно высыпаться и молодому, и пожилому, и больному, и здоровому.

Александр Марков: Есть какой-нибудь способ уменьшить потребность в сне?

Владимир Ковальзон: Нет, сейчас такого способа нет. Единственное, что могут предложить ученые - это как оптимизировать сон. Рекомендуют гигиенические процедуры, успокоительные чаи, а утром наоборот взбодриться и ни в коем случае не спать днем. Применение снотворных крайне нежелательно. До последнего стараться обходиться без снотворного, потому что нет снотворного безвредного. Все снотворные вредны.

Александр Костинский: Когда вы пьете снотворное, все фазы полезные остаются?

Владимир Ковальзон: Нет. В первую очередь они разрушают парадоксальный сон.

Александр Костинский: Без него все-таки нельзя?

Владимир Ковальзон: Без него нельзя.

Александр Костинский: Тогда надо стараться не спать, бегать, ходить и тогда вы свалитесь и заснете.

Владимир Ковальзон: Есть целый ряд гигиенических процедур общеизвестных. Есть процедуры менее известные. Есть массажные способы, поглаживания некоторых частей лица, которые провоцируют сон. Это все не моя компетенция, но это описано во многих руководствах.

Александр Костинский: Врачи-сомнологи знают?

Владимир Ковальзон: Даже невропатологи многие знают. Например, в Америке около тысячи центров по нарушению сна, а у нас десятка два.

Александр Марков: Но все-таки, если вернуться к вопросу о функциях парадоксального сна, понятно, что он зачем-то очень нужен, но зачем именно, никто не знает. Если подойти к этому вопросу с другой стороны, посмотреть, когда впервые в эволюции наших предков появился парадоксальный сон.

Владимир Ковальзон: Парадоксальный сон, сон со сновидениями - это явление очень древнее. Оно возникло очень давно на ранних стадиях эволюции. И поняли, что должно быть много у примитивных хладнокровных, у ящериц, у крокодилов, у змей, у черепах, у лягушек. Кинулись их изучать - у них нет ничего. Ничего похожего нет у хладнокровных животных вообще. У них состояние покоя монотонно. У насекомых, у рыб, у лягушек, у рептилий. Как человек среди млекопитающих, так крокодил среди хладнокровных, даже у них состояние покоя монотонное. Постепенно ослабляются рефлексы. Так же у мухи нет циклов, нет фаз, нет стадий. Говорить о сне у этих животных мы не можем. Мы говорим о состоянии покоя и состоянии активности.

Александр Костинский: Где же оно возникло?

Владимир Ковальзон: В этом главный парадокс - когда оно возникло. Я сам придерживаюсь такой гипотезы, что состояние сна у человека парадоксальное, обычное - это есть результат эволюционной трансформации примитивного бодрствования хладнокровных. Потому что наше бодрствование, бодрствование млекопитающих очень мало связано, чем выше организовано животное, тем меньше связано с готовыми программами. Человек родился, он ничего не знает, не умеет строить дом, ничего не умеет.

Александр Костинский: Не на генетическом уровне, а на уровне обучения.

Владимир Ковальзон: Тем не менее, программы есть, они заложены в нас. Они есть в нас как какие-то неосознанные стремления, желания. А как реализовать, нам надо учиться. Бодрствование наше совершенно другое, построено по другому принципу, обслуживается другими механизмами. Оно не похоже на поведение самого примитивного млекопитающего, на порядки более сложное чем поведение самой высокоорганизованной рептилии. Когда крокодил выползает на сушу, туземцы втыкают нож острием вверх, и он обратно ползет по той же дорожке и распарывает сам себя. Он может обойти этот нож, который воткнут, поскольку завязан в этой генетической программе жестко. Архебодрствование, которое было, оно где-то осталось. Для реализации этого был придуман термин "репрограммирование мозга". Каким-то образом информация генетическая поступает и превращается в программы на уровне мозга.

Александр Костинский: Это во время быстрого сна?

Владимир Ковальзон: Да, считается, что во время быстрого сна. Считывается с ген и переходят в мозг. Это пока гипотеза. То примитивное бодрствование, которое было у крокодилов, оно трансформировалось, в это время выключаются мышцы. По крайне мере, логически можно понять: как же так, по всем показателям состояние очень древнее, а его нет у древних животных, куда оно делось? Оно было состоянием их бодрствования, а у нас стало состоянием сновидений.