После публикации в 2007 году карикатуры на пророка Мухаммеда, где голова пророка водружена на тело собаки, шведский художник Ларс Вилкс вынужден жить, как он сам говорит, «под домашним арестом». После массовых протестов в мусульманском мире, вызванных этой карикатурой, власти опасаются за его безопасность. Корреспондент Радио Свобода Рикард Йожвяк говорил с Вилксом о том, как художник оценивает право на свободу слова сейчас, через пять лет после памятной публикации.
- Вы утверждаете, что в спорах, которые последовали после публикации карикатуры, проигравшей стороной оказалась, в какой-то степени, свобода слова и что исламисты вышли в победители. Что вы имеете в виду?
- Все вылилось в то, что появилась масса запретов на использование и производство образов, связанных с исламскими религиозными символами. Можно просто сказать, что пророка теперь невозможно изображать и копировать, а каждый раз, когда нечто подобное происходит и когда это попадает на глаза публике, возникают проблемы. И мы наблюдаем сейчас, как в мире в отношении этой темы появилась самоцензура. Вот что вскрылось за последнее время.
- Салман Рушди недавно сказал, что в отличие от того, какую массовую поддержку оказал ему Запад в 1989 году, когда против него была издана фатва за книгу «Сатанинские стихи», сейчас никто не хочет поднимать голову. У вас тоже есть ощущение, что художники слишком напуганы, чтобы выражать вам поддержку?
- Надо быть очень сильным человеком, чтобы выступать за что-то, потому что давление огромно. И оно будет оставаться огромным в течение какого-то времени. Кто захочет приносить себя в жертву ради меня, если взамен за это ничего не получит? Если кто-то выступит, то тем самым только усложнит ситуацию. Вы можете удивляться, стоит ли оценивать вещи таким образом, но это факт, это нечто, к чему каждый человек вынужден относиться с осторожностью. Любопытно, что это так. Мне даже кажется, что это многое говорит о времени, в котором мы живем. Появился страх, разворачивается история, схожая с временами Маккарти, когда политическая корректность является абсолютным требованием, условием, и эту политическую корректность нельзя подвергать сомнению, она не хочет слышать никакой критики.
- Как вы относитесь к фильму «Невинность мусульман» и к протестам, которые он вызвал?
- Фильм сделан по-любительски, но не в этом дело. Дело в том, что производятся хорошие и плохие фильмы, и что плохие фильмы все равно разрешают производить. Если ты хочешь выступить против пророка Мухаммеда, то никто, конечно, не запрещает тебе это делать. Никто не может тебя остановить. Свобода слова существует как инструмент, позволяющий поддерживать голос одного человека.
- Вы не думали о том, чтобы направить свой талант против других религий и других религиозных экстремистов, или вы ограничитесь исламом?
- Не забывайте, что меня ислам вообще особо не интересует. Та карикатура, которую я нарисовал в 2007 году, - я не думал, что она произведет такой шум, потому что большинство остальных произведений на эту тему проходили незамеченными. Нечто подобное может произойти только когда к этому привлекают внимание и только когда это провоцирует реакцию. Я довольно мало рисовал с 2007 года, я был втянут во все это. И вся эта история стала своего рода творческим проектом, поскольку я следил за ее развитием с самого начала. Так что я втянулся в этот проект, но лишь в том смысле, что все это было спровоцировано остальным миром, а не в смысле того, что у меня есть жгучий интерес к исламу. Меня включили в дискуссию о свободе слова, и так я в этом во всем оказался. Но я не служащий на ставке, смысл существования которого – нападать на религии.
- Вы 24 часа в сутки окружены телохранителями. Как бы вы сами описали свою сегодняшнюю жизнь?
- Ощущение, что я живу под домашним арестом. Я не могу выйти из дома без того, чтобы оповестить об этом полицию. Так что в этом смысле жизнь изменилась. Но, с другой стороны, никаких драматических перемен в моей жизни не произошло. Это просто один из способов организации существования. Для меня лично этот способ работает. Не могу сказать, что это создало для меня большие проблемы, хотя, конечно, вряд ли стоит специально стремиться к подобному – вряд ли кто это захочет. Но, поверьте, для меня это не так сложно, как для многих других.
- Не много галерей хотят сейчас выставлять ваши работы. Чем вы зарабатываете на жизнь?
- Я сделал несколько вариаций моей первой карикатуры. Мне часто жаловались, что моя карикатура плохо сделана, хоть я так и не считаю. Но для того, чтобы удовлетворить различные технические и художественные претензии, я сделал несколько разных вариантов и несколько картин маслом. Я поместил собаку в различные национальные и всемирно известные исторические картины. Я продаю их напрямую через интернет, и интерес, как я выяснил, не маленький. Я делаю это не только ради заработка. Причина еще и в том, что их невозможно выставить в галерее, даже если это вполне безобидные работы. Элемент собаки сжался и эволюционировал в различных контекстах. Так что выставка могла бы получиться смешной, но выставлять негде. Рисунок пророка даже на аукционе в интернете невозможно продать – его и оттуда сняли.
- Вы утверждаете, что в спорах, которые последовали после публикации карикатуры, проигравшей стороной оказалась, в какой-то степени, свобода слова и что исламисты вышли в победители. Что вы имеете в виду?
- Все вылилось в то, что появилась масса запретов на использование и производство образов, связанных с исламскими религиозными символами. Можно просто сказать, что пророка теперь невозможно изображать и копировать, а каждый раз, когда нечто подобное происходит и когда это попадает на глаза публике, возникают проблемы. И мы наблюдаем сейчас, как в мире в отношении этой темы появилась самоцензура. Вот что вскрылось за последнее время.
- Салман Рушди недавно сказал, что в отличие от того, какую массовую поддержку оказал ему Запад в 1989 году, когда против него была издана фатва за книгу «Сатанинские стихи», сейчас никто не хочет поднимать голову. У вас тоже есть ощущение, что художники слишком напуганы, чтобы выражать вам поддержку?
- Надо быть очень сильным человеком, чтобы выступать за что-то, потому что давление огромно. И оно будет оставаться огромным в течение какого-то времени. Кто захочет приносить себя в жертву ради меня, если взамен за это ничего не получит? Если кто-то выступит, то тем самым только усложнит ситуацию. Вы можете удивляться, стоит ли оценивать вещи таким образом, но это факт, это нечто, к чему каждый человек вынужден относиться с осторожностью. Любопытно, что это так. Мне даже кажется, что это многое говорит о времени, в котором мы живем. Появился страх, разворачивается история, схожая с временами Маккарти, когда политическая корректность является абсолютным требованием, условием, и эту политическую корректность нельзя подвергать сомнению, она не хочет слышать никакой критики.
- Как вы относитесь к фильму «Невинность мусульман» и к протестам, которые он вызвал?
- Фильм сделан по-любительски, но не в этом дело. Дело в том, что производятся хорошие и плохие фильмы, и что плохие фильмы все равно разрешают производить. Если ты хочешь выступить против пророка Мухаммеда, то никто, конечно, не запрещает тебе это делать. Никто не может тебя остановить. Свобода слова существует как инструмент, позволяющий поддерживать голос одного человека.
- Вы не думали о том, чтобы направить свой талант против других религий и других религиозных экстремистов, или вы ограничитесь исламом?
- Не забывайте, что меня ислам вообще особо не интересует. Та карикатура, которую я нарисовал в 2007 году, - я не думал, что она произведет такой шум, потому что большинство остальных произведений на эту тему проходили незамеченными. Нечто подобное может произойти только когда к этому привлекают внимание и только когда это провоцирует реакцию. Я довольно мало рисовал с 2007 года, я был втянут во все это. И вся эта история стала своего рода творческим проектом, поскольку я следил за ее развитием с самого начала. Так что я втянулся в этот проект, но лишь в том смысле, что все это было спровоцировано остальным миром, а не в смысле того, что у меня есть жгучий интерес к исламу. Меня включили в дискуссию о свободе слова, и так я в этом во всем оказался. Но я не служащий на ставке, смысл существования которого – нападать на религии.
- Вы 24 часа в сутки окружены телохранителями. Как бы вы сами описали свою сегодняшнюю жизнь?
- Ощущение, что я живу под домашним арестом. Я не могу выйти из дома без того, чтобы оповестить об этом полицию. Так что в этом смысле жизнь изменилась. Но, с другой стороны, никаких драматических перемен в моей жизни не произошло. Это просто один из способов организации существования. Для меня лично этот способ работает. Не могу сказать, что это создало для меня большие проблемы, хотя, конечно, вряд ли стоит специально стремиться к подобному – вряд ли кто это захочет. Но, поверьте, для меня это не так сложно, как для многих других.
- Не много галерей хотят сейчас выставлять ваши работы. Чем вы зарабатываете на жизнь?
- Я сделал несколько вариаций моей первой карикатуры. Мне часто жаловались, что моя карикатура плохо сделана, хоть я так и не считаю. Но для того, чтобы удовлетворить различные технические и художественные претензии, я сделал несколько разных вариантов и несколько картин маслом. Я поместил собаку в различные национальные и всемирно известные исторические картины. Я продаю их напрямую через интернет, и интерес, как я выяснил, не маленький. Я делаю это не только ради заработка. Причина еще и в том, что их невозможно выставить в галерее, даже если это вполне безобидные работы. Элемент собаки сжался и эволюционировал в различных контекстах. Так что выставка могла бы получиться смешной, но выставлять негде. Рисунок пророка даже на аукционе в интернете невозможно продать – его и оттуда сняли.
