В Британии набирает силу кампания за создание памятника Брайану Хоу – борцу за мир во всем мире, который десять лет прожил в палатке на площади перед парламентом в знак протеста против внешней военной политики Великобритании и США. Макет памятника создала приятельница Хоу, скульптор Аманда Уорд, в кампании участвуют Ванесса Редгрейв, Кен Лоуч, член парламента от лейбористов Тони Бенн. Бой идет именно за памятник и именно на месте лагеря – в других пространствах память Хоу (который умер от рака легких в июне прошлого года) давно увековечена: в 2007 году художник Марк Уэллинджер воссоздал лагерь Хоу в галерее Tate Britain (за что получил Тернеровский приз), Бэнкси, работа которого украшала реальный лагерь, сделал в его память отдельную картинку на сайте, а группа XX Teens посвятила ему песню:
На памятник нужно собрать примерно 60 тысяч фунтов плюс получить разрешение на установку от городских властей, что может оказаться проблематичным, поскольку городские власти десять лет делали все возможное, чтобы выжить реального Хоу с площади: только на операцию по демонтажу его лагеря в мае 2006 года с участием 78 полицейских было потрачено 27 тысяч фунтов. Обоснование проекта, составленное скульптором Амандой Уорд, бюрократическую задачу явно не облегчит – в нем говорится: «Великан среди людей. Истеблишмент говорил, что он сумасшедший, однако на протяжении десяти лет при любой погоде он бросал вызов парламенту. Он видел, что наши войны губят и калечат целые поколения детей, а современное оружие приводит к страшным врожденным дефектам».
Если памятник Хоу все же появится на площади, то окружать его будут премьер и байронический писатель Дизраэли, еще более древний премьер сэр Роберт Пил, министр иностранных дел времен наполеоновских войн Джордж Каннинг, лорд Пальмерстон, премьер-министр Южно-Африканского союза, сторонник сегрегации и изобретатель холизма (есть такое философское течение) Ян Христиан Смэтс и, конечно, Уинстон Черчилль. Что будет делать в этой компании плотник Брайан Хоу, не ясно. Оуэн Хэзерли, историк архитектуры / нон-фикшн писатель, резонно спрашивает в Guardian: не заменяет ли увековечение протеста сам протест?
С увековечением, впрочем, тоже не густо: Хэзерли отмечает крайнюю малочисленность памятников революционным деятелям в современной Великобритании. Творческие личности еще как-то пролезают (к ним он забавным образом относит сразу Роберта Бернса, Чарли Чаплина, Оскара Уайльда и Дж. Г. Байрона), но с политиками сложнее. Привезенный из СССР серийный бюст Ленина, который установили в лондонском районе Клеркенвелл, где В.И. некоторое время жил, постоянно оскверняли вандалы. Но самое обидное произошло с Энгельсом, память которого решили увековечить в Манчестере (именно там была написана книга «Положение рабочего класса в Англии»). Бережливые манчестерцы обратились к городу-побратиму Санкт-Петербургу с просьбой предоставить им лишнего Энгельса (которых, по английским понятиям, в колыбели революции должно было быть не меньше, чем Марксов и Лениных), но в Петербурге ни одного Энгельса – ни гранитного, ни бронзового – не нашлось. Имеется только стоящий в вечной пробке проспект Энгельса, который и пересекает Манчестерская улица.
Но несмотря на недостаток в Энгельсах, я бы предостерегла любителя революционеров Оуэна Хэзерли от критики города на Неве. За последние полгода в Петербурге установили шесть памятников, и один из них – Ленину.
Он, конечно, не новый. И даже не очень оригинальный. Это скульптура Н. Томского, созданная изначально для Воронежа, но затем пущенная в серию и украсившая советское пространство от Иркутска до Вильнюса. В Ленинграде памятник стоял у Варшавского вокзала, но вокзал закрыли, а в здании, которое он занимал, в нулевые годы возник несовместимый с образом Ильича крупный торговый центр, и Ленина спрятали. В уходящем году он украсил внутренний двор Государственного университета физической культуры, спорта и здоровья им. Лесгафта. Хэзерли, конечно, не понять, что делает Ленин среди физкультурников, хотя объяснение есть. Вот что пишет Михаил Золотоносов в петербургском еженедельнике «Город 812»:
«Я позвонил в университет и попытался узнать, почему все-таки здесь появился памятник Ленину. Девушка из канцелярии охотно пояснила, что в 1919 году именно Ленин подписал постановление, по которому Высшие курсы воспитательниц и руководительниц физического образования превратились в Государственный институт физического образования. «Мы же не Иваны, не помнящие родства!» – с приятным пафосом сказала девушка из канцелярии».
Остальные памятники, установленные в Петербурге в последние полгода, Хэзерли, впрочем, понравиться не должны: это бюст покровителю яхт-клуба великому князю Александру Михайловичу на Крестовском острове, памятник Багратиону на улице Марата (!), пятиметровый поклонный крест в честь восстановления канонического общения между Московским патриархатом и Русской зарубежной церковью в Александро-Невской лавре и четырехфигурный памятник спецназу в Купчине.
фотография Энвера Мухомедзянова, nstarikov.ru
Спецназ в Купчине увековечен, очевидно, по той же причине, что и Ленин во дворе университета Лесгафта: мы же не Иваны, не помнящие родства. Вот цитата из описания скульптурной группы: «Фигура № 1. Форма одежды для подразделений антитеррора «Альфа», «Вымпел»: на голове шлем-маска с забралом, жилет разгрузочный, вооружение – «Винторез». Фигура № 2. Форма одежды для подразделений спецназа ГРУ, ВДВ, МВД: на голове берет; бронежилет; автомат Калашникова. Фигура № 3. Форма одежды для подразделений спецназа милиции: на голове нет головного убора; жилет разгрузочный; вооружение – пистолет Стечкина». На постаменте поясняется: «Бойцам спецназа ФСБ России, КГБ СССР, пограничных войск ФСБ, СВР, ФСО, МВД, внутренних войск МВД, ФСИН, ФСКН», а дальше – Роберт Рождественский про мгновения, у каждого из которых – свой черед, свои колокола, своя отметина. Оплатили все это бессмертие 10 генералов под руководством бывшего министра внутренних дел А.С. Куликова (их имена тоже выбиты в граните).
Но мой любимый из новых петербургских памятников – про любовь. Он установлен в память Карла и Эмилии у трамвайного кольца на северной окраине города – в некотором отдалении от Выборгской стороны, которую в XIX веке частично населяли немцы. Карл полюбил Эмилию, когда им было по 18 лет. И она его тоже полюбила. Но родители не разрешали им пожениться 30 лет, а когда это все же свершилось, Карл с Эмилией утопились в пруду, держась за руки. Было это в 1855 году. И вот на месте их могилы (давно не существующей) установили памятник работы Венедикта Бёма. Говорят, холмик, на котором он стоит, образован строительным мусором и обломками асфальта.
В общем, смысл такой: протестовать не надо. Терпите и топитесь – тогда вас точно увековечат.
