«Икея» – традиционное место предновогоднего паломничества. Толпы устремляются в пригороды, чтобы скупить горы вещей и вещичек, которые в ночь на 1 января «осчастливят» друзей и знакомых. С боем курантов все мы в очередной раз станем обладателями белых овчинных тапочек (таких же, как в прошлом году, только чистых), владельцами пахучих свечек, которые никто никогда не зажжет, и хозяевами деревянных салатниц, охотно расстающихся со своим покрытием после третьего использования. В уныние приводит даже не внешний вид этих вещей – удручает, что они вездесущи, как пионерский галстук в советской школе, и недолговечны, как первая любовь.
Первый раз я увидела каталог «Икеи» в студенческие годы, когда переезды случались едва ли не чаще, чем экзамены. Куда бы я ни въезжала, я обнаруживала предмет, на котором можно было спать (железную кровать с дряхлым матрасом или колченогий диван), предмет, за которым можно было есть и писать, прилагающийся к нему стул и какой-нибудь шкаф. Я повидала вещи разных времен и стилей. Большинство выглядели страшновато, но при этом ничего не разваливалось. Видимо, в съемных квартирах и комнатах вещи проходили естественный отбор. Оставалось только сделанное на века.
На этом фоне каталог «Икеи» смотрелся как окно в яркий новый мир. За этими ясными линиями не стояло никакой истории. Чистая функция, комфорт и непременная симпатичная крыса на диване – как смутное напоминание о существовавших в стародавние времена домашних вредителях и переносчиках заразы. Через десять лет мы дружно вошли в этот мир. Или можно даже сказать, вступили. Светлый новый мир оказался очень марким, страшно похожим на больничные палаты, в которых лечат от избытка фантазии, но главное – чрезвычайно хрупким. Простота его обретения через десять лет обернулась необходимостью замены. Альтернативы за это время не образовалось. Пришлось покупать то же самое, только новое. Наметился порочный круг.
«Икея», что и говорить, сильно облагородила российские дома, потому что если б не она, то семье со средними доходами пришлось бы довольствоваться резными белорусскими дверками, вездесущими стеночками, фигурными диванами, лежать на которых могут только сверхчеловеки с абсолютно эластичными спинами, и прочей «красотой». Но это не отменяет принципиального вопроса: почему нельзя делать симпатичную, но долговечную мебель, и не снимает раздражения от неизбежного лицезрения одних и тех же предметов в каждом втором доме. В ответ на эти заботы я подыскала два видео – пусть они вас утешат перед нелегкой поездкой в Химки, Теплый Стан, на Белую Дачу, в «Икею Дыбенко» или «Икею Парнас», «Икею Казань», Екатеринбург, Нижний Новгород, Новосибирск и далее по списку.
Дэвид Митчелл, ведущий очень умного комедийного видеопроекта «Мыльница», отмечает, что, покупая недорогую мебель, мы заранее знаем, что она проживет меньше, чем наша собака. И все равно, то там то здесь появляется кафе или паб, обставленный «недорогой», как он выражается во избежание рекламных аллюзий, мебелью. Выглядит ничего, закупка обошлась очень дешево – только через пару недель от этой мебели остаются щепки. Потому что в кафе и особенно в пабе мебель используется по-настоящему, до последних пределов. Сейчас владельцы пабов часто решают проблему тем, что скупают столы, подаренные молодым семьям на свадьбу в тридцатые-сороковые-пятидесятые годы. Те стоят. Как минимум лет десять. В общем, всем было бы лучше, если бы мебель служила дольше. Но невидимая рука рынка толкает нас совершенно в ином направлении. Что можно сделать?
У Митчелла есть ответ: представим себе компанию (предположим, что она никогда не исчезнет и никогда не развалится), которая в обмен на небольшой ежегодный взнос примет на себя обязательство обеспечивать вас мебелью на протяжении всей жизни. Торговый дом «Вечная мебель», обязующийся предоставить симпатичный стол и заменить его, как только он перестанет быть симпатичным. Очевидно, что поставленной в такие условия мебельной компании будет выгоднее раз в сорок лет снабжать нас добротными столами, чем менять фанерно-картонные каждые семь-десять лет. Главное – разрушить порочные отношения, сложившееся между безответственным поставщиком и столь же безответственным покупателем. Между компанией, продающей нечто очень дешево за счет переноса производства бог знает куда и использования дешевой рабочей силы, и покупателем, который приобретает все это просто потому, что дешево. Поставьте производителя в другие условия – и силы рынка начнут работать на разумные цели. Ротвейлера, говорит Митчелл, можно держать на цепи, а можно отпустить на волю. Тогда он набросится на хозяина, загонит его в подвал и в конечном итоге откусит ему голову. Несколько преувеличенное, но в сущности верное описание предновогоднего шопинга в «Икее».
И в качестве бонуса: ту же логику можно применить и к проблеме вредных выбросов в атмосферу. Если политики сделают так, чтобы без их снижения было невозможно продолжать авиаперевозки, то авиаперевозчики обязательно придумают, как снизить выбросы. Потому что они на самом деле хорошо в этом разбираются. Мораль: сделайте так – о, политики, и вы освободите себя от необходимости обниматься с деревьями каждую предвыборную кампанию. К «Икее», кстати, деревья имеют непосредственное отношение: эта компания – крупнейший в мире потребитель древесины.
Второе видео не надо даже переводить. Создать эту работу художника и дизайнера Хельмута Смита побудило простое наблюдение: в «Икее» продают все, кроме спичек и зажигалок. Можно ли добыть живую искру в этом пожаробезопасном, защищенном от всяких потрясений мире? Смит показывает, что нет ничего недоступного для человеческого разума и упорства.
Впрочем, это ведь и указание на то, что в глобальном мире икеевского уюта отсутствует ключевой для дома элемент – огонь, очаг. В сущности, это и метафора любой революции. Возникающей всегда как будто бы из ничего и абсолютно все в итоге меняющей.
весь блог
Первый раз я увидела каталог «Икеи» в студенческие годы, когда переезды случались едва ли не чаще, чем экзамены. Куда бы я ни въезжала, я обнаруживала предмет, на котором можно было спать (железную кровать с дряхлым матрасом или колченогий диван), предмет, за которым можно было есть и писать, прилагающийся к нему стул и какой-нибудь шкаф. Я повидала вещи разных времен и стилей. Большинство выглядели страшновато, но при этом ничего не разваливалось. Видимо, в съемных квартирах и комнатах вещи проходили естественный отбор. Оставалось только сделанное на века.
На этом фоне каталог «Икеи» смотрелся как окно в яркий новый мир. За этими ясными линиями не стояло никакой истории. Чистая функция, комфорт и непременная симпатичная крыса на диване – как смутное напоминание о существовавших в стародавние времена домашних вредителях и переносчиках заразы. Через десять лет мы дружно вошли в этот мир. Или можно даже сказать, вступили. Светлый новый мир оказался очень марким, страшно похожим на больничные палаты, в которых лечат от избытка фантазии, но главное – чрезвычайно хрупким. Простота его обретения через десять лет обернулась необходимостью замены. Альтернативы за это время не образовалось. Пришлось покупать то же самое, только новое. Наметился порочный круг.
«Икея», что и говорить, сильно облагородила российские дома, потому что если б не она, то семье со средними доходами пришлось бы довольствоваться резными белорусскими дверками, вездесущими стеночками, фигурными диванами, лежать на которых могут только сверхчеловеки с абсолютно эластичными спинами, и прочей «красотой». Но это не отменяет принципиального вопроса: почему нельзя делать симпатичную, но долговечную мебель, и не снимает раздражения от неизбежного лицезрения одних и тех же предметов в каждом втором доме. В ответ на эти заботы я подыскала два видео – пусть они вас утешат перед нелегкой поездкой в Химки, Теплый Стан, на Белую Дачу, в «Икею Дыбенко» или «Икею Парнас», «Икею Казань», Екатеринбург, Нижний Новгород, Новосибирск и далее по списку.
Дэвид Митчелл, ведущий очень умного комедийного видеопроекта «Мыльница», отмечает, что, покупая недорогую мебель, мы заранее знаем, что она проживет меньше, чем наша собака. И все равно, то там то здесь появляется кафе или паб, обставленный «недорогой», как он выражается во избежание рекламных аллюзий, мебелью. Выглядит ничего, закупка обошлась очень дешево – только через пару недель от этой мебели остаются щепки. Потому что в кафе и особенно в пабе мебель используется по-настоящему, до последних пределов. Сейчас владельцы пабов часто решают проблему тем, что скупают столы, подаренные молодым семьям на свадьбу в тридцатые-сороковые-пятидесятые годы. Те стоят. Как минимум лет десять. В общем, всем было бы лучше, если бы мебель служила дольше. Но невидимая рука рынка толкает нас совершенно в ином направлении. Что можно сделать?
У Митчелла есть ответ: представим себе компанию (предположим, что она никогда не исчезнет и никогда не развалится), которая в обмен на небольшой ежегодный взнос примет на себя обязательство обеспечивать вас мебелью на протяжении всей жизни. Торговый дом «Вечная мебель», обязующийся предоставить симпатичный стол и заменить его, как только он перестанет быть симпатичным. Очевидно, что поставленной в такие условия мебельной компании будет выгоднее раз в сорок лет снабжать нас добротными столами, чем менять фанерно-картонные каждые семь-десять лет. Главное – разрушить порочные отношения, сложившееся между безответственным поставщиком и столь же безответственным покупателем. Между компанией, продающей нечто очень дешево за счет переноса производства бог знает куда и использования дешевой рабочей силы, и покупателем, который приобретает все это просто потому, что дешево. Поставьте производителя в другие условия – и силы рынка начнут работать на разумные цели. Ротвейлера, говорит Митчелл, можно держать на цепи, а можно отпустить на волю. Тогда он набросится на хозяина, загонит его в подвал и в конечном итоге откусит ему голову. Несколько преувеличенное, но в сущности верное описание предновогоднего шопинга в «Икее».
И в качестве бонуса: ту же логику можно применить и к проблеме вредных выбросов в атмосферу. Если политики сделают так, чтобы без их снижения было невозможно продолжать авиаперевозки, то авиаперевозчики обязательно придумают, как снизить выбросы. Потому что они на самом деле хорошо в этом разбираются. Мораль: сделайте так – о, политики, и вы освободите себя от необходимости обниматься с деревьями каждую предвыборную кампанию. К «Икее», кстати, деревья имеют непосредственное отношение: эта компания – крупнейший в мире потребитель древесины.
Второе видео не надо даже переводить. Создать эту работу художника и дизайнера Хельмута Смита побудило простое наблюдение: в «Икее» продают все, кроме спичек и зажигалок. Можно ли добыть живую искру в этом пожаробезопасном, защищенном от всяких потрясений мире? Смит показывает, что нет ничего недоступного для человеческого разума и упорства.
Впрочем, это ведь и указание на то, что в глобальном мире икеевского уюта отсутствует ключевой для дома элемент – огонь, очаг. В сущности, это и метафора любой революции. Возникающей всегда как будто бы из ничего и абсолютно все в итоге меняющей.
весь блог
