В многоквартирном доме, где я жил, чинить кран пришел мексиканец – качество работы у него было идеальное, он был предельно вежлив и от чаевых отказывался. И я не имею ничего против того, чтобы его сын ходил с моей дочерью в одну школу. Среди ее подруг были девочка из Бангладеш, дочь американки и индийца, китаянка. Я этому только рад. На мой вкус, этническое и культурное разнообразие – лучшее, что есть в Америке.
Америка знает, что она нация иммигрантов, но то и дело забывает об этом.
На протяжении всей ее истории Америке была нужна рабочая сила, причем в огромных масштабах. Но сказать, как любят говорить сейчас, что она была гостеприимной к иммигрантам, – значит сильно погрешить против истины.
Об этом удивительном страхе нации иммигрантов перед иммиграцией и о том, что на самом деле Америке, чтобы оставаться собой, иммиграция жизненно необходима – в экономическом, политическом и всех прочих смыслах, мы говорили в подкасте “Американских вопросов” с обозревателями Радио Свобода Брайаном Уитмором и Валентином Барышниковым.
Но для беседы о роли иммиграции для Америки необходим исторический контекст.
В первые десятилетия XVII века поток переселенцев из Старого Света приобрел устойчивый характер. Бóльшая их часть имела на руках кабальные контракты, по условиям которых они отрабатывали стоимость проезда и содержания обычно в течение 3–7 лет. Такой переселенец назывался indentured servant – «законтрактованный работник». В этот же период начался массовый ввоз из Африки рабов.
В разные периоды своей истории и по разным причинам США пытались ограничить приток нежелательных иммигрантов. Еще в президентство Джона Адамса (1797–1801) были приняты акты об иностранцах и подстрекательстве к мятежу. Эти законы уполномочили президента заключать в тюрьму или высылать подданных государств, с которыми США находятся в состоянии войны.
Закон о натурализации, которым впервые вводились ограничения права на гражданство США, был принят в 1790 году. В 1795 году ценз оседлости был увеличен с 2 до 5 лет, в 1798-м – до 14, однако в 1809-м этот последний акт был отменен. В 1868 году отменен закон о поощрении иммиграции, в 1875 и 1882 годах приняты первые акты о ее ограничении, а в 1885 году принят закон, запрещающий ввоз законтрактованных рабочих.
В 1894 году в США была учреждена Лига по ограничению иммиграции, имевшая целью «исключение элементов, нежелательных для гражданства и противоречащих нашему национальному характеру». Сторонником ограничения иммиграции был Теодор Рузвельт, утверждавший, что иммиграция из Италии, Австрии и России «происходит из самых нежелательных слоев населения». Закон 1903 года запретил въезд в страну проституток, анархистов и других лиц, «которые верят в то, что правительство США или любое другое правительство должно быть свергнуто путем применения силы». Закон впервые допускал принудительную депортацию нелегалов, а в качестве превентивной меры предусматривал досмотр судов американскими инспекторами еще в европейских портах. В 1906 году принят новый закон о натурализации, значительно осложнивший процедуру получения гражданства. Наконец, в 1917 году Конгресс преодолел вето президента Вильсона и ввел в действие закон о цензе грамотности для иммигрантов.
Так называемая «новая иммиграция» началась в 80-е годы XIX столетия и продолжается по сей день. Особенность новой иммиграции периода до Первой мировой войны – высокий процент уроженцев Австро-Венгрии, России и Турции, а также итальянцев и греков. Уже в 1900 году урожденные американцы составляли менее половины численности рабочего класса. В 1905 году число иммигрантов, въехавших в США в течение одного года, впервые превысило 1 млн человек. Условия труда изменились к худшему, однако новые иммигранты привезли с собой опыт классовой борьбы и радикальные социальные идеи. Именно иммигрантам американцы обязаны достижениями в области трудового права: легализацией профсоюзов, 8-часовым рабочим днем, правом на забастовки.
Владимир Короленко в рассказе 1895 года «Без языка» повествует о том, как после разных приключений крестьяне с Волыни устраиваются в Америке. Еще перед отъездом из Европы в Гамбурге встречают они земляка-кабатчика, который объясняет будущим иммигрантам: «Скоро идет большой пароход, и в третьем классе отправляется немало народу из Швеции и Дании наниматься в Америке в прислуги. Потому что, говорят, американцы народ свободный и гордый, и прислуги из них найти трудно. Молодые датчанки и шведки в год-два зарабатывают там хорошее приданое».
Ну а как на самом деле устраивались за океаном иммигранты из России?
За первые 13 лет XX века в Америку въехали из России 165 тысяч русских, украинцев и белорусов, причем только у 5,3 процента был при себе «капитал» в 50 долларов и больше – остальные прибыли с пустым карманом. Путь им лежал на промышленные предприятия – угольные шахты, сталелитейные цеха, лесозаготовки, стройки, в лучшем случае – на автомобильные и электротехнические заводы. Труд оплачивался в США гораздо лучше, чем в России: средний месячный заработок чернорабочего в США в переводе на рубли составлял 71 рубль, а в России – 15 рублей, каменщика – соответственно 205 и 50, плотника – 150 и 50 рублей. Но условия труда были исключительно тяжелыми. «Хотя за труд нам здесь платят и больше, чем на родине, – писал рабочий Михаил Соловьев в американской русскоязычной газете «Новое время» в марте 1914 года, – но зато в Америке работы очень тяжелые, опасные и отнимают у нас всю силу и здоровье».
Американская статистика отмечала высокий уровень грамотности среди русских рабочих. В местах компактного проживания открывались русские школы, библиотеки, появились свои врачи и мелкие коммерсанты. К началу Первой мировой войны около половины русских иммигрантов владели разговорным английским языком. Сбережения русских иммигрантов к началу войны выражались столь крупной суммой, что правительство России, желая пополнить свои валютные резервы, открыло в русских консульствах в США отделения Государственного сберегательного банка.
Ограничительные меры приводили, в конечном счете, не к сокращению иммиграции, а к ее превращению из легальной в нелегальную – это сообщающиеся сосуды. Контрабанда людей в США превратилась в доходный бизнес. Нелегалы годами отрабатывают свой «долг» на апельсиновых плантациях и подпольных потогонных фабриках по пошиву готового платья. Но и рассчитавшись с «благодетелем», нелегальный иммигрант не становится свободным человеком. Он не имеет права жить и трудиться в Америке и потому ведет полулегальный образ жизни. Он живет часто под чужим именем, по поддельному удостоверению личности и избегает встреч с полицией даже в качестве пострадавшего.
Иммиграционные власти закрывают глаза на присутствие этих людей в стране – не только потому, что не готовы к политическим издержкам массовых депортаций, но и потому, что американская экономика уже не может без них обойтись. Выход один – легализовать их. Последнюю иммиграционную амнистию провел в 1986 году президент Рейган. Тогда легальный статус получили люди, незаконно въехавшие в страну до 1972 года, – таких набралось шесть миллионов человек. С тех пор в США появилось 12, а то и все 20 миллионов нелегалов.
Джордж Буш-младший обещал заняться проблемой еще в ходе своей президентской кампании. 10 июля 2001 года он пообещал кардинально реформировать Службу иммиграции и натурализации, с тем чтобы облегчить и сократить процедуру получения американского гражданства. Но ровно через два месяца захваченные террористами самолеты протаранили башни Всемирного торгового центра и здание Пентагона. Служба иммиграции и натурализации лишилась самостоятельности и вошла в состав новоучрежденного Министерства внутренней безопасности. Вместо упрощения процедуры натурализации произошло ее усложнение. Въехать в страну туристом и то стало сложно.
Первой возопила американская индустрия туризма, понесшая вследствие охватившей больших начальников ксенофобии тяжкие убытки. Американские клиники недосчитались пациентов, университеты – студентов.
Спустя четыре года президент внес в Конгресс свой вариант иммиграционной реформы. Это был не проект амнистии, но он давал нелегалам надежду на легализацию. Однопартийцы президента, бывшие тогда в большинстве, встретили проект Буша в штыки. Республиканец Джеймс Сенсеннбреннер внес и провел через Палату представителей драконовский законопроект, предусматривающий уголовную ответственность не только для работодателей, нанимающих нелегалов, но и для сотрудников благотворительных организаций, оказывающих им гуманитарную помощь.
Отлично помню слушания по иммиграционной реформе в Сенате. От имени правительства ответ держали министр труда Элен Чао и министр внутренней безопасности Майкл Чертофф, оба – американцы в первом поколении (она родилась в Китае, он – в Израиле). Председательствовал сенатор Арлен Спектер, чьи дедушки и бабушки по обеим линиям были выходцами из Российской империи. А главным оппонентом иммиграционной амнистии был эксперт по имени Марк Крикорян, имя которого говорит о том, что он тоже вряд ли потомок отцов-пилигримов.
Но главные события происходили на улицах американских городов в конце апреля и особенно 1 мая 2006 года. Их затопило людское море: нелегалы впервые побороли страх и вышли на демонстрации протеста вместе со своими соотечественниками – легальными иммигрантами. Свою паству активно поддержало католическое духовенство. Кардинал Роджер Мэхони из Лос-Анджелеса заявил, что он готов отправиться в узилище, но не прекратит помощь нелегалам...
Это было впечатляющее зрелище. Такого Первомая в Америке не помнят. Потом оказалось, что на улицы вышла лишь десятая часть нелегалов. Время, когда они сидели тише воды ниже травы, кончилось. Массовые выступления за справедливую реформу приобрели масштаб и размах движения за гражданские права середины прошлого века.
Но еще более красноречивыми оказались итоги выборов в ноябре 2012 года. Избиратели-латиноамериканцы в подавляющем большинстве проголосовали за демократов. Иммиграционная реформа действительно назрела.
Америка знает, что она нация иммигрантов, но то и дело забывает об этом.
На протяжении всей ее истории Америке была нужна рабочая сила, причем в огромных масштабах. Но сказать, как любят говорить сейчас, что она была гостеприимной к иммигрантам, – значит сильно погрешить против истины.
Об этом удивительном страхе нации иммигрантов перед иммиграцией и о том, что на самом деле Америке, чтобы оставаться собой, иммиграция жизненно необходима – в экономическом, политическом и всех прочих смыслах, мы говорили в подкасте “Американских вопросов” с обозревателями Радио Свобода Брайаном Уитмором и Валентином Барышниковым.
Но для беседы о роли иммиграции для Америки необходим исторический контекст.
В первые десятилетия XVII века поток переселенцев из Старого Света приобрел устойчивый характер. Бóльшая их часть имела на руках кабальные контракты, по условиям которых они отрабатывали стоимость проезда и содержания обычно в течение 3–7 лет. Такой переселенец назывался indentured servant – «законтрактованный работник». В этот же период начался массовый ввоз из Африки рабов.
В разные периоды своей истории и по разным причинам США пытались ограничить приток нежелательных иммигрантов. Еще в президентство Джона Адамса (1797–1801) были приняты акты об иностранцах и подстрекательстве к мятежу. Эти законы уполномочили президента заключать в тюрьму или высылать подданных государств, с которыми США находятся в состоянии войны.
Закон о натурализации, которым впервые вводились ограничения права на гражданство США, был принят в 1790 году. В 1795 году ценз оседлости был увеличен с 2 до 5 лет, в 1798-м – до 14, однако в 1809-м этот последний акт был отменен. В 1868 году отменен закон о поощрении иммиграции, в 1875 и 1882 годах приняты первые акты о ее ограничении, а в 1885 году принят закон, запрещающий ввоз законтрактованных рабочих.
В 1894 году в США была учреждена Лига по ограничению иммиграции, имевшая целью «исключение элементов, нежелательных для гражданства и противоречащих нашему национальному характеру». Сторонником ограничения иммиграции был Теодор Рузвельт, утверждавший, что иммиграция из Италии, Австрии и России «происходит из самых нежелательных слоев населения». Закон 1903 года запретил въезд в страну проституток, анархистов и других лиц, «которые верят в то, что правительство США или любое другое правительство должно быть свергнуто путем применения силы». Закон впервые допускал принудительную депортацию нелегалов, а в качестве превентивной меры предусматривал досмотр судов американскими инспекторами еще в европейских портах. В 1906 году принят новый закон о натурализации, значительно осложнивший процедуру получения гражданства. Наконец, в 1917 году Конгресс преодолел вето президента Вильсона и ввел в действие закон о цензе грамотности для иммигрантов.
Так называемая «новая иммиграция» началась в 80-е годы XIX столетия и продолжается по сей день. Особенность новой иммиграции периода до Первой мировой войны – высокий процент уроженцев Австро-Венгрии, России и Турции, а также итальянцев и греков. Уже в 1900 году урожденные американцы составляли менее половины численности рабочего класса. В 1905 году число иммигрантов, въехавших в США в течение одного года, впервые превысило 1 млн человек. Условия труда изменились к худшему, однако новые иммигранты привезли с собой опыт классовой борьбы и радикальные социальные идеи. Именно иммигрантам американцы обязаны достижениями в области трудового права: легализацией профсоюзов, 8-часовым рабочим днем, правом на забастовки.
Владимир Короленко в рассказе 1895 года «Без языка» повествует о том, как после разных приключений крестьяне с Волыни устраиваются в Америке. Еще перед отъездом из Европы в Гамбурге встречают они земляка-кабатчика, который объясняет будущим иммигрантам: «Скоро идет большой пароход, и в третьем классе отправляется немало народу из Швеции и Дании наниматься в Америке в прислуги. Потому что, говорят, американцы народ свободный и гордый, и прислуги из них найти трудно. Молодые датчанки и шведки в год-два зарабатывают там хорошее приданое».
Ну а как на самом деле устраивались за океаном иммигранты из России?
За первые 13 лет XX века в Америку въехали из России 165 тысяч русских, украинцев и белорусов, причем только у 5,3 процента был при себе «капитал» в 50 долларов и больше – остальные прибыли с пустым карманом. Путь им лежал на промышленные предприятия – угольные шахты, сталелитейные цеха, лесозаготовки, стройки, в лучшем случае – на автомобильные и электротехнические заводы. Труд оплачивался в США гораздо лучше, чем в России: средний месячный заработок чернорабочего в США в переводе на рубли составлял 71 рубль, а в России – 15 рублей, каменщика – соответственно 205 и 50, плотника – 150 и 50 рублей. Но условия труда были исключительно тяжелыми. «Хотя за труд нам здесь платят и больше, чем на родине, – писал рабочий Михаил Соловьев в американской русскоязычной газете «Новое время» в марте 1914 года, – но зато в Америке работы очень тяжелые, опасные и отнимают у нас всю силу и здоровье».
Американская статистика отмечала высокий уровень грамотности среди русских рабочих. В местах компактного проживания открывались русские школы, библиотеки, появились свои врачи и мелкие коммерсанты. К началу Первой мировой войны около половины русских иммигрантов владели разговорным английским языком. Сбережения русских иммигрантов к началу войны выражались столь крупной суммой, что правительство России, желая пополнить свои валютные резервы, открыло в русских консульствах в США отделения Государственного сберегательного банка.
Ограничительные меры приводили, в конечном счете, не к сокращению иммиграции, а к ее превращению из легальной в нелегальную – это сообщающиеся сосуды. Контрабанда людей в США превратилась в доходный бизнес. Нелегалы годами отрабатывают свой «долг» на апельсиновых плантациях и подпольных потогонных фабриках по пошиву готового платья. Но и рассчитавшись с «благодетелем», нелегальный иммигрант не становится свободным человеком. Он не имеет права жить и трудиться в Америке и потому ведет полулегальный образ жизни. Он живет часто под чужим именем, по поддельному удостоверению личности и избегает встреч с полицией даже в качестве пострадавшего.
Иммиграционные власти закрывают глаза на присутствие этих людей в стране – не только потому, что не готовы к политическим издержкам массовых депортаций, но и потому, что американская экономика уже не может без них обойтись. Выход один – легализовать их. Последнюю иммиграционную амнистию провел в 1986 году президент Рейган. Тогда легальный статус получили люди, незаконно въехавшие в страну до 1972 года, – таких набралось шесть миллионов человек. С тех пор в США появилось 12, а то и все 20 миллионов нелегалов.
Джордж Буш-младший обещал заняться проблемой еще в ходе своей президентской кампании. 10 июля 2001 года он пообещал кардинально реформировать Службу иммиграции и натурализации, с тем чтобы облегчить и сократить процедуру получения американского гражданства. Но ровно через два месяца захваченные террористами самолеты протаранили башни Всемирного торгового центра и здание Пентагона. Служба иммиграции и натурализации лишилась самостоятельности и вошла в состав новоучрежденного Министерства внутренней безопасности. Вместо упрощения процедуры натурализации произошло ее усложнение. Въехать в страну туристом и то стало сложно.
Первой возопила американская индустрия туризма, понесшая вследствие охватившей больших начальников ксенофобии тяжкие убытки. Американские клиники недосчитались пациентов, университеты – студентов.
Спустя четыре года президент внес в Конгресс свой вариант иммиграционной реформы. Это был не проект амнистии, но он давал нелегалам надежду на легализацию. Однопартийцы президента, бывшие тогда в большинстве, встретили проект Буша в штыки. Республиканец Джеймс Сенсеннбреннер внес и провел через Палату представителей драконовский законопроект, предусматривающий уголовную ответственность не только для работодателей, нанимающих нелегалов, но и для сотрудников благотворительных организаций, оказывающих им гуманитарную помощь.
Отлично помню слушания по иммиграционной реформе в Сенате. От имени правительства ответ держали министр труда Элен Чао и министр внутренней безопасности Майкл Чертофф, оба – американцы в первом поколении (она родилась в Китае, он – в Израиле). Председательствовал сенатор Арлен Спектер, чьи дедушки и бабушки по обеим линиям были выходцами из Российской империи. А главным оппонентом иммиграционной амнистии был эксперт по имени Марк Крикорян, имя которого говорит о том, что он тоже вряд ли потомок отцов-пилигримов.
Но главные события происходили на улицах американских городов в конце апреля и особенно 1 мая 2006 года. Их затопило людское море: нелегалы впервые побороли страх и вышли на демонстрации протеста вместе со своими соотечественниками – легальными иммигрантами. Свою паству активно поддержало католическое духовенство. Кардинал Роджер Мэхони из Лос-Анджелеса заявил, что он готов отправиться в узилище, но не прекратит помощь нелегалам...
Это было впечатляющее зрелище. Такого Первомая в Америке не помнят. Потом оказалось, что на улицы вышла лишь десятая часть нелегалов. Время, когда они сидели тише воды ниже травы, кончилось. Массовые выступления за справедливую реформу приобрели масштаб и размах движения за гражданские права середины прошлого века.
Но еще более красноречивыми оказались итоги выборов в ноябре 2012 года. Избиратели-латиноамериканцы в подавляющем большинстве проголосовали за демократов. Иммиграционная реформа действительно назрела.
