В нью-йоркском книжном магазине McNally Jackson книги нанизаны на провода свисающих с потолка светильников – просто для украшения. Инсталляция примерно того же толка за авторством испанской художницы Алисии Мартин стояла в прошлом году при входе на 14-ю книжную ярмарку Non-Fiction в Москве. В нью-йоркской галерее Art in General художница Мерич Альгюн Рингборг выставляет сотни библиотечных книг, которые никогда не брали читатели. Британский философ-популяризатор Джулиан Баггини сжег свою "Энциклопедию Британника", снял костер на видео и написал об этом красивый покаянный текст. Было бы слишком большой натяжкой заподозрить всех этих людей в нездоровой фиксации на книгах. Должна быть какая-то фундаментальная причина, заставляющая использовать их не по назначению.
Назначение у книги одно: она существует, чтобы ее читали. С этим, кстати, проблемы начались не вчера. "Материалы XXVI съезда КПСС" публиковали миллионными тиражами явно не для того, чтобы их прочитали миллионы. Или вот "Колымские рассказы" за 3200 рублей с иллюстрациями художника Забирохина тоже печатаются не для вдумчивых читателей Шаламова. Собственно, с этого и начинает свой красивый текст в оправдание совершенного им книгосожжения Джулиан Браггини.
"Британника", пишет он, изначально была хитрым маркетинговым проектом, а не набором книг для чтения. Энциклопедию продавали небогатым семьям как залог светлого будущего для их детей. "Что важнее для вашего ребенка? Размер его дома или объем его знаний?" – спрашивала реклама. Телевизионный ролик середины 80-х показывал несчастного ребенка, бредущего куда-то под проливным дождем. Голос диктора спрашивал: "Сколько нужно пройти вашим детям, чтобы получить нужные им сведения?" Ребенок жалобно обращался к зрителю: "Только бы успеть, пока библиотека не закрылась!", после чего диктор выдавал мораль: "Вот если бы у него дома была “Британника”!"
Браггини утверждает, что все это ложь: энциклопедию, стоявшую на видном месте в гостиной, никто на самом деле не читал, и наименее вероятными потребителями содержащихся в ней сведений были дети. Чтобы узнать о чем-то из энциклопедии, надо для начала знать, как это что-то пишется. В английском это может быть непреодолимой проблемой. Кроме того, структура печатной "Британники" была довольно сложной: она включала в себя 17-томную макропедию, 12-томную микропедию, однотомную пропедию и двухтомный индекс. Где в итоге смотреть?
Но дело даже не в этом, настаивает Браггини. Маркетинговый проект "Британники" строился на изначально враждебной духу энциклопедии предпосылке. Знание в его рамках оказывалось ценным не само по себе, не как необходимый элемент подлинно человеческой жизни, а всего лишь как средство для получения хороших оценок. Которые, в свою очередь, необходимы для поступления в хороший университет. То есть в университет, дающий наивысшие шансы для последующего удачного трудоустройства. Такого, которое гарантирует высокий доход и дает, в конечном итоге, возможность слегка увеличить размер дома – только во втором уже поколении. Предполагалось, что родители должны пожертвовать собственными деньгами, чтобы ребенок мог в будущем их "отработать". Знание в собственном смысле и книга как его носитель не имеют с этим ничего общего.
Это правда: маркетинг способен извратить многое. Но это еще не основание, чтобы сжигать перед камерой проданные с его помощью книги или украшать ими осветительные приборы в торговых залах.
Тем более что как раз в случае с энциклопедиями маркетинг окончательно сдался под напором интернета. В прошлом году "Британника" прекратила выпуск печатной версии, выдав на прощание две серии deluxe в кожаных переплетах: одну за две с половиной тысячи фунтов, а другую – за десять. На этом практика наглого отъема денег у доверчивых граждан прекратилась. Месячная подписка на электронную "Британнику" стоит семь фунтов. А "Википедия" доступна вообще без всяких денег.
Что делает хранившиеся в доме Баггини книги… просто бесполезными. Тома энциклопедии превратились в килограммы бумаги. Которые – при рациональном подходе – легко утилизуются. Их надо просто сдать в макулатуру. Из которой сделают красивые коробки для айпадов, носовые платочки и туалетную бумагу.
Но рациональный подход почему-то не сработал. Браггини безуспешно пытался одарить ненужными килограммами бумаги школы и библиотеки, затем сложил их в подвал, где они заплесневели, а при последнем переезде и вовсе стал хранить тома "Британники" в саду в водонепроницаемых пластиковых контейнерах, которые, конечно же, прекрасно собирают дождевую воду. В итоге килограммы бумаги превратились в килограммы мокрой бумаги, и у Браггини родилась идея арт-проекта.
Он собирался превратить испорченные книги в поделки из папье-маше, продать их в интернете, а вырученные деньги направить – в зависимости от того, что решат покупатели, – либо на поддержку книгоиздания, либо на дальнейшую дигитализацию мира посредством закупки компьютеров для Африки. Концептуальное искусство прекрасно тем, что его не обязательно реализовывать. Браггини было некогда лепить поделки, и он придумал еще один проект. Сложил книги в багажник, вывез на пустырь, соорудил с помощью доски нечто вроде стеллажа и поджег. Всю эту последовательность действий он снял на видео – очевидно, вырезав только один неудобный момент, а именно как он поливает всю эту инсталляцию бензином. В детстве мы с папой часто топили баню речами Брежнева и подшивками журнала "Коммунист". Не знаю, как мокрая "Британника", но сухие "Коммунисты" горели очень плохо. Все время надо было ворошить.
Остается понять, зачем разумные люди стремятся превратить ненужные книги в искусство, вместо того чтобы отдать их на производство вещей нужных, но не имеющих отношения к духовным материям. Ну вот в чем смысл демонстрации книг, которые ни разу ни взяли читатели библиотеки? Мы же не выставляем в галереях нераспроданные супермаркетом йогурты. Объяснение может быть только одно: произведение искусства (или дизайна, как в нью-йоркском книжном магазине) пытается в данном случае не просто работать с материалом, а паразитировать на материале заведомо символическом. Книга как таковая в иудеохристианской цивилизации имеет сакральный статус. Нанизывать книги на проволочный каркас – все равно что рубить иконы. Это мягкий эпатаж, за которым не следует никаких общественных, а тем более уголовных санкций. Потому что все мы знаем, что книга – это просто бумага. Все, что в ней есть сакрального, от бумаги теперь не зависит. Оно ведет, как и подобает сакральному (или просто ментальному), невидимое существование в недрах наших девайсов.
В связи с постепенным исчезновением бумажной книги мне жаль только одного. Книга как физический объект, в отличие от электронной версии, допускает неожиданную, случайную с ней встречу. Книжка, стоящая рядом с той, которую ты собирался взять для дела, всегда оказывается интереснее и нужнее. Ходить вдоль полок значит перемещаться в пространстве возможного чуда. На книжных развалах всегда находится "то, не знаю что", которое потом еще долго определяет твою жизнь. Дети получают настоящее образование не из энциклопедий, а из разбросанных по дому книг.
Браузеры, к сожалению, этого делать не умеют. Но арт-проекты с бумажными книгами и вовсе уничтожают это их волшебное качество. Собрать в галерее тома, которые никогда не брали читатели, – значит гарантировать, что их уже никто никогда не прочитает. Даже у книги, оставленной на скамейке в парке, гораздо больше шансов.
весь блог
Назначение у книги одно: она существует, чтобы ее читали. С этим, кстати, проблемы начались не вчера. "Материалы XXVI съезда КПСС" публиковали миллионными тиражами явно не для того, чтобы их прочитали миллионы. Или вот "Колымские рассказы" за 3200 рублей с иллюстрациями художника Забирохина тоже печатаются не для вдумчивых читателей Шаламова. Собственно, с этого и начинает свой красивый текст в оправдание совершенного им книгосожжения Джулиан Браггини.
"Британника", пишет он, изначально была хитрым маркетинговым проектом, а не набором книг для чтения. Энциклопедию продавали небогатым семьям как залог светлого будущего для их детей. "Что важнее для вашего ребенка? Размер его дома или объем его знаний?" – спрашивала реклама. Телевизионный ролик середины 80-х показывал несчастного ребенка, бредущего куда-то под проливным дождем. Голос диктора спрашивал: "Сколько нужно пройти вашим детям, чтобы получить нужные им сведения?" Ребенок жалобно обращался к зрителю: "Только бы успеть, пока библиотека не закрылась!", после чего диктор выдавал мораль: "Вот если бы у него дома была “Британника”!"
Браггини утверждает, что все это ложь: энциклопедию, стоявшую на видном месте в гостиной, никто на самом деле не читал, и наименее вероятными потребителями содержащихся в ней сведений были дети. Чтобы узнать о чем-то из энциклопедии, надо для начала знать, как это что-то пишется. В английском это может быть непреодолимой проблемой. Кроме того, структура печатной "Британники" была довольно сложной: она включала в себя 17-томную макропедию, 12-томную микропедию, однотомную пропедию и двухтомный индекс. Где в итоге смотреть?
Но дело даже не в этом, настаивает Браггини. Маркетинговый проект "Британники" строился на изначально враждебной духу энциклопедии предпосылке. Знание в его рамках оказывалось ценным не само по себе, не как необходимый элемент подлинно человеческой жизни, а всего лишь как средство для получения хороших оценок. Которые, в свою очередь, необходимы для поступления в хороший университет. То есть в университет, дающий наивысшие шансы для последующего удачного трудоустройства. Такого, которое гарантирует высокий доход и дает, в конечном итоге, возможность слегка увеличить размер дома – только во втором уже поколении. Предполагалось, что родители должны пожертвовать собственными деньгами, чтобы ребенок мог в будущем их "отработать". Знание в собственном смысле и книга как его носитель не имеют с этим ничего общего.
Это правда: маркетинг способен извратить многое. Но это еще не основание, чтобы сжигать перед камерой проданные с его помощью книги или украшать ими осветительные приборы в торговых залах.
Тем более что как раз в случае с энциклопедиями маркетинг окончательно сдался под напором интернета. В прошлом году "Британника" прекратила выпуск печатной версии, выдав на прощание две серии deluxe в кожаных переплетах: одну за две с половиной тысячи фунтов, а другую – за десять. На этом практика наглого отъема денег у доверчивых граждан прекратилась. Месячная подписка на электронную "Британнику" стоит семь фунтов. А "Википедия" доступна вообще без всяких денег.
Что делает хранившиеся в доме Баггини книги… просто бесполезными. Тома энциклопедии превратились в килограммы бумаги. Которые – при рациональном подходе – легко утилизуются. Их надо просто сдать в макулатуру. Из которой сделают красивые коробки для айпадов, носовые платочки и туалетную бумагу.
Но рациональный подход почему-то не сработал. Браггини безуспешно пытался одарить ненужными килограммами бумаги школы и библиотеки, затем сложил их в подвал, где они заплесневели, а при последнем переезде и вовсе стал хранить тома "Британники" в саду в водонепроницаемых пластиковых контейнерах, которые, конечно же, прекрасно собирают дождевую воду. В итоге килограммы бумаги превратились в килограммы мокрой бумаги, и у Браггини родилась идея арт-проекта.
Он собирался превратить испорченные книги в поделки из папье-маше, продать их в интернете, а вырученные деньги направить – в зависимости от того, что решат покупатели, – либо на поддержку книгоиздания, либо на дальнейшую дигитализацию мира посредством закупки компьютеров для Африки. Концептуальное искусство прекрасно тем, что его не обязательно реализовывать. Браггини было некогда лепить поделки, и он придумал еще один проект. Сложил книги в багажник, вывез на пустырь, соорудил с помощью доски нечто вроде стеллажа и поджег. Всю эту последовательность действий он снял на видео – очевидно, вырезав только один неудобный момент, а именно как он поливает всю эту инсталляцию бензином. В детстве мы с папой часто топили баню речами Брежнева и подшивками журнала "Коммунист". Не знаю, как мокрая "Британника", но сухие "Коммунисты" горели очень плохо. Все время надо было ворошить.
Остается понять, зачем разумные люди стремятся превратить ненужные книги в искусство, вместо того чтобы отдать их на производство вещей нужных, но не имеющих отношения к духовным материям. Ну вот в чем смысл демонстрации книг, которые ни разу ни взяли читатели библиотеки? Мы же не выставляем в галереях нераспроданные супермаркетом йогурты. Объяснение может быть только одно: произведение искусства (или дизайна, как в нью-йоркском книжном магазине) пытается в данном случае не просто работать с материалом, а паразитировать на материале заведомо символическом. Книга как таковая в иудеохристианской цивилизации имеет сакральный статус. Нанизывать книги на проволочный каркас – все равно что рубить иконы. Это мягкий эпатаж, за которым не следует никаких общественных, а тем более уголовных санкций. Потому что все мы знаем, что книга – это просто бумага. Все, что в ней есть сакрального, от бумаги теперь не зависит. Оно ведет, как и подобает сакральному (или просто ментальному), невидимое существование в недрах наших девайсов.
В связи с постепенным исчезновением бумажной книги мне жаль только одного. Книга как физический объект, в отличие от электронной версии, допускает неожиданную, случайную с ней встречу. Книжка, стоящая рядом с той, которую ты собирался взять для дела, всегда оказывается интереснее и нужнее. Ходить вдоль полок значит перемещаться в пространстве возможного чуда. На книжных развалах всегда находится "то, не знаю что", которое потом еще долго определяет твою жизнь. Дети получают настоящее образование не из энциклопедий, а из разбросанных по дому книг.
Браузеры, к сожалению, этого делать не умеют. Но арт-проекты с бумажными книгами и вовсе уничтожают это их волшебное качество. Собрать в галерее тома, которые никогда не брали читатели, – значит гарантировать, что их уже никто никогда не прочитает. Даже у книги, оставленной на скамейке в парке, гораздо больше шансов.
весь блог
