Группа английских телевизионных компаний, среди которых есть и весьма популярная в США “Би-би-си Америка”, приступает к работе над экранизацией книги Сюзанны Кларк “Джонатан Стрендж и мистер Норрелл". Сценарий написал английский драматург Питер Харнесс, известный любителям теледетективов по серии “Волландер”. Режиссер – Тоби Хэйнс, в резюме которого “Шерлок” и “Доктор Кто”. Новый, рассчитанный на семь частей сериал будут снимать в Йоркшире и в Канаде. Покажут его в 2014 году. Можно смело надеяться, что премьера откроет вторую жизнь для романа, ставшего культовым в кругах истинных любителей литературы – как сказочной, так и обыкновенной.
Если быть честным, то мы будем вынуждены признать, что самым успешным литературным героем XXI века оказался Гарри Поттер. И это значит, что истощенная расточительным постмодернистским эпилогом словесность, впав в детство, вернулась к своему истоку и стала тем, чем, в сущности, всегда была: рассказом о чудесах. За что мы ее готовы простить и снова полюбить.
Со мной такое произошло, когда десять лет назад я впервые прочел 800-страничный фолиант отнюдь не молодой дебютантки из Кембриджа Сюзанны Кларк под обманчиво скучным названием "Джонатан Стрендж и мистер Норрелл". Восторженные критики сразу же назвали ее книгу "Гарри Поттером для взрослых", но, по-моему, это сомнительный комплимент для автора, открывшего новый способ обращаться с чудесами. Решусь сказать, упрощая и огрубляя, что так мог бы выглядеть роман "Мастер и Маргарита", если бы его написал Диккенс.
Дело в том, что книга Кларк – грандиозный анахронизм: она написана, словно мы все еще живем в викторианскую эпоху. Презрев "страх влияния", автор перебралась в XIX век, чтобы медленно и верно выткать подробный гобелен давно умершей эпохи. Писать в наше время викторианскую книгу – все равно что строить действующую модель кареты в натуральную величину. Но у Кларк получается! Она действительно перевозит читателя в бурную наполеоновскую эру, хорошо знакомую нам по "Войне и миру". Обманчивая убедительность исторического повествования настолько обескураживает читателя, что он принимает главную – и единственную – условность романа: чудеса.
Англия у Сюзанны Кларк – страна великих магических традиций. Деяния средневековых волшебников, выходцев из смежного, но невидимого мира, – непреложный факт, документированная часть британской истории. Однако, вступив на путь прогресса, Англия утратила древнее магическое искусство, которое и взялся возродить тщеславный мизантроп мистер Норрелл со своим добродушным учеником Джонатаном Стренджем. Тут-то и начинается самое интересное. Чудеса в книге изображены с той же дотошностью, что и все остальное.
Ирония уже давно научила сказку встречаться с прозой жизни, как это бывало у Гофмана, Андерсена и Шварца. Но, кажется, впервые магия реанимировала старомодный жанр и сошла на страницы толстого реалистического романа. Отказав сверхъестественному в специальном статусе, Сюзанна Кларк вплела волшебство в ткань подлинной истории с ее реальными героями, такими как Веллингтон и Байрон. Обретая ауру достоверности, магия становится деловитой и скучноватой служанкой прогресса. В военное время вступившие на государственную службу волшебники помогают армии, строя дороги, в мирные дни они укрепляют мосты и укрощают наводнения. Маги у Кларк, как чародеи из “Понедельника” Стругацких, больше всего напоминают ученых. Как ученые, маги не все могут, не все умеют и редко способны правильно предсказать последствия своих поступков. Как наука, волшебство бывает соблазнительным, опасным и скучным. Как все подвиги прогресса, магические деяния быстро становятся пресными и банальными.
И тут, усыпив бдительность читателя, Кларк раскрывает карты. Чудеса деловитого XIX века оказываются лишь бледной копией той могучей магии, которую творил таинственный народец допотопных времен, населяющий иную – смежную, но невидимую – Англию. Это таинственный и зловещий (для нас) мир живой, нецивилизованной природы. Временами она просвечивает сквозь призрачные достижения нашей хрупкой городской культуры. И тогда уличные фонари оборачиваются звездами, лондонские дома – черным лесом, бальный зал – заснеженным полем. Здесь, на границе человеческого с нечеловеческим и разворачивается подлинный конфликт романа. Мы приспособили для своих будничных нужд волшебную силу природы, но цивилизаторские усилия никогда не смирят ее неукротимую магию, ибо именно она привела к рождению мира, в том числе и нашего.
Как и положено в добротном романе, автор остается над схваткой. Кларк не осуждает ни мелкую суету нашей цивилизации, ни разрушительную мощь не нашей природы. Отказываясь стать экологической притчей, книга остается сказкой – о добрых и злых чудесах, которые не меняют конечного расклада. Альтернативная, магическая история постепенно сливается с обыкновенной. Волшебство не способно переделать нашу реальность, оно лишь открывает нам глаза на ее истинное устройство.
Узнав об экранизации, я с нетерпением дожидаюсь возможности увидеть подробно придуманный мир Сюзанны Кларк на малом экране, столь подходящем для этого неспешного повествования. Чего стоит хотя бы вот эта живописная сцена: чтобы запугать и остановить наполеоновских генералов, маг Норрелл строит целый миражный флот, состоящий из чистой дождевой воды.
Если быть честным, то мы будем вынуждены признать, что самым успешным литературным героем XXI века оказался Гарри Поттер. И это значит, что истощенная расточительным постмодернистским эпилогом словесность, впав в детство, вернулась к своему истоку и стала тем, чем, в сущности, всегда была: рассказом о чудесах. За что мы ее готовы простить и снова полюбить.
Со мной такое произошло, когда десять лет назад я впервые прочел 800-страничный фолиант отнюдь не молодой дебютантки из Кембриджа Сюзанны Кларк под обманчиво скучным названием "Джонатан Стрендж и мистер Норрелл". Восторженные критики сразу же назвали ее книгу "Гарри Поттером для взрослых", но, по-моему, это сомнительный комплимент для автора, открывшего новый способ обращаться с чудесами. Решусь сказать, упрощая и огрубляя, что так мог бы выглядеть роман "Мастер и Маргарита", если бы его написал Диккенс.
Дело в том, что книга Кларк – грандиозный анахронизм: она написана, словно мы все еще живем в викторианскую эпоху. Презрев "страх влияния", автор перебралась в XIX век, чтобы медленно и верно выткать подробный гобелен давно умершей эпохи. Писать в наше время викторианскую книгу – все равно что строить действующую модель кареты в натуральную величину. Но у Кларк получается! Она действительно перевозит читателя в бурную наполеоновскую эру, хорошо знакомую нам по "Войне и миру". Обманчивая убедительность исторического повествования настолько обескураживает читателя, что он принимает главную – и единственную – условность романа: чудеса.
Англия у Сюзанны Кларк – страна великих магических традиций. Деяния средневековых волшебников, выходцев из смежного, но невидимого мира, – непреложный факт, документированная часть британской истории. Однако, вступив на путь прогресса, Англия утратила древнее магическое искусство, которое и взялся возродить тщеславный мизантроп мистер Норрелл со своим добродушным учеником Джонатаном Стренджем. Тут-то и начинается самое интересное. Чудеса в книге изображены с той же дотошностью, что и все остальное.
Ирония уже давно научила сказку встречаться с прозой жизни, как это бывало у Гофмана, Андерсена и Шварца. Но, кажется, впервые магия реанимировала старомодный жанр и сошла на страницы толстого реалистического романа. Отказав сверхъестественному в специальном статусе, Сюзанна Кларк вплела волшебство в ткань подлинной истории с ее реальными героями, такими как Веллингтон и Байрон. Обретая ауру достоверности, магия становится деловитой и скучноватой служанкой прогресса. В военное время вступившие на государственную службу волшебники помогают армии, строя дороги, в мирные дни они укрепляют мосты и укрощают наводнения. Маги у Кларк, как чародеи из “Понедельника” Стругацких, больше всего напоминают ученых. Как ученые, маги не все могут, не все умеют и редко способны правильно предсказать последствия своих поступков. Как наука, волшебство бывает соблазнительным, опасным и скучным. Как все подвиги прогресса, магические деяния быстро становятся пресными и банальными.
И тут, усыпив бдительность читателя, Кларк раскрывает карты. Чудеса деловитого XIX века оказываются лишь бледной копией той могучей магии, которую творил таинственный народец допотопных времен, населяющий иную – смежную, но невидимую – Англию. Это таинственный и зловещий (для нас) мир живой, нецивилизованной природы. Временами она просвечивает сквозь призрачные достижения нашей хрупкой городской культуры. И тогда уличные фонари оборачиваются звездами, лондонские дома – черным лесом, бальный зал – заснеженным полем. Здесь, на границе человеческого с нечеловеческим и разворачивается подлинный конфликт романа. Мы приспособили для своих будничных нужд волшебную силу природы, но цивилизаторские усилия никогда не смирят ее неукротимую магию, ибо именно она привела к рождению мира, в том числе и нашего.
Как и положено в добротном романе, автор остается над схваткой. Кларк не осуждает ни мелкую суету нашей цивилизации, ни разрушительную мощь не нашей природы. Отказываясь стать экологической притчей, книга остается сказкой – о добрых и злых чудесах, которые не меняют конечного расклада. Альтернативная, магическая история постепенно сливается с обыкновенной. Волшебство не способно переделать нашу реальность, оно лишь открывает нам глаза на ее истинное устройство.
Узнав об экранизации, я с нетерпением дожидаюсь возможности увидеть подробно придуманный мир Сюзанны Кларк на малом экране, столь подходящем для этого неспешного повествования. Чего стоит хотя бы вот эта живописная сцена: чтобы запугать и остановить наполеоновских генералов, маг Норрелл строит целый миражный флот, состоящий из чистой дождевой воды.
