Ситуация, когда научный аутсайдер, то есть человек, не встроенный в физическое научное сообщество, вдруг предлагает математическую модель, заявляя, что она способна потрясти основы физики (например, стать основой, объединяющей общую теорию относительности и квантовую механику единой теории), случаются регулярно. Достаточно вспомнить пытающегося доказать многомерность времени подмосковного бизнесмена, о котором мы говорили в одном из последних подкастов. Более известна история серфера (оставившего физику ради гавайских волн сразу после получения докторской степени по физике) Гарретта Лиси, неожиданно вернувшегося в науку и опубликовавшего в 2007 году статью под названием “Удивительно простая единая теория”, вызвавшую сначала большой интерес и жаркие споры, но со временем забытую – никаких доступных для эмпирической проверки гипотез из теории Лиси не получалось. Когда в дело вступает популярная пресса, подобные истории звучат особенно громко – как это и получилось в самом конце мая.

Эрик Вайштейн, получивший докторскую степень в Гарварде за диссертацию в области математической физики, много лет назад покинул мир академической науки – сегодня он работает консультантом хедж-фонда Narton Group на Манхэттене и занимается экономикой: публикуется и выступает с лекциями на такие темы, как иммиграция, менеджмент финансовых рисков, рынок труда.

Тем сильнее было удивление профессиональных физиков, когда около двух недель назад, 23 мая, известный британский популяризатор науки, профессор математики Оксфордского университета и научный колумнист нескольких крупных газет Маркус дю Сотой, опубликовал в The Guardian статью, в которой утверждалось, что Эрик Вайнштейн сумел добиться того, о чем мечтают ученые всего мира, – построил единую теорию.

В статье говорится, что Эрик Вайнштейн двадцать лет разрабатывал математическую теорию, которая способна объединить эйнштейновскую общую теорию относительности и квантовую механику, физику большого и малого. Новая теория якобы близка к завершению, причем попутно она дает объяснение многим загадкам современной физики – природе темной материи и темной энергии, причинам возникновения массы и сосуществованию трех поколений элементарных частиц в стандартной модели. Для физики, которая в последние годы испытывает дефицит новых идей, в то время как старые идеи вроде теории струн или теории суперсимметрии раз за разом не могут найти экспериментального подтверждения, это было бы подобно манне небесной. Слишком хорошо, чтобы было правдой?

Практически одновременно с выходом статьи в The Guardian Эрик Вайнштейн впервые публично представил свои идеи. Примечательно, что организованная тем же Маркусом дю Сотой, давним приятелем Вайнштейна, лекция прошла на территории физического факультета Оксфордского университета, но в рамках цикла так называемых лекций Шимоньи. Этот цикл междисциплинарных ежегодных лекций, названный именем американского информатика и филантропа венгерского происхождения Чарльза Шимоньи, был начат в 1999 году с целью “способствовать пониманию науки широкой публикой”. По многим свидетельствам, на выступлении Вайнштейна не присутствовал ни один физик. Некоторые комментаторы, в частности оксфордский космолог Эндрю Понтцен, поспешили увидеть в этом лишнее подтверждение, что Вайнштейн скорее гонится за скандальной славой, чем действительно готов представить свои идеи на суд скептически настроенных профессионалов.

Вскоре выяснилось, что организатор лекции, дю Сотей, все же предпринимал попытки пригласить физиков на выступление Вайнштейна, но его электронные письма с просьбой распространить информацию о лекции на факультете почему-то остались практически незамеченными. Писавшие о полузакрытом характере лекции журналы New Scientist и Scientific American были вынуждены дать опровержения. На фоне разгоревшегося скандала Вайнштейн принял решение задержаться в Британии на несколько дней и вновь выступить 31 мая перед более широкой и профессиональной аудиторией.

Повторная лекция позволила физикам в общих чертах представить, в чем заключается идея Вайнштейна, но не избавила их от сомнений. Дело в том, что новая теория – автор называет ее Geometric Unity, геометрическое единство, – это красивая математическая модель, основанная на погружении привычного четырехмерного пространства-времени в четырнадцатимерное пространство. Получающиеся уравнения действительно естественным образом объясняют некоторые физические феномены, не укладывающиеся в общепринятые теории.

Среди экспертов у Вайнштейна нашлись как защитники, так и критики.

Американский специалист в области элементарных частиц Дэвид Каплан сказал: “Есть множество людей, которые приходят из ниоткуда и предлагают сумасшедшие теории, в которых нет смысла. Но Эрик – это серьезно".

С ним согласен именитый математик Эдвард Френкель: “Удивительно, что Эрику удалось предложить настолько замечательные и оригинальные идеи, учитывая, что он покинул академический мир так давно”.

С другой стороны, у оксфордского физика Джозефа Конлона вызывают вопросы возможные следствия теории Вайнштейна: она предполагает существование большого количества ранее неизвестных элементарных частиц, следы которых наверняка должны были быть обнаружены в экспериментах на большом адронном коллайдере.

Вайнштейну еще предстоит оформить свои идеи в виде научной статьи, которая теперь наверняка привлечет пристальное внимание скептически настроенных ученых. В отличие от Лиси, он имеет сторонников в научном мире, некоторые известные ученые лестно отзываются и о нем самом, и о его работах. Конечно, это не гарантирует, что теория Вайнштейна, даже если она окажется внутренне состоятельной и не содержит математических ошибок, сможет пройти самую взыскательную проверку – проверку природой.

Но чем бы все ни закончилось, наше познание мира не может обойтись без гениальных догадок, основанных на вере в математическую красоту законов Вселенной. Часть из них – как общая теория относительности – позже оказываются верными, но абсолютное большинство остаются бумажными теориями. Сложность в том, что первичный отбор тех абстрактных теорий, в разработку которых стоит вкладывать усилия и финансы, обеспечивает само научное сообщество. Коллективная интуиция, огромный опыт, отстроенная система верификации дают возможность отбросить пустышки и сосредоточиться на значимом. С другой стороны, академическая наука находится в заложниках у собственной неповоротливости и осторожности. Возможно, без гениального аутсайдера – будь он серфером, сотрудником хедж-фонда или подмосковным производителем пластиковых окон, ей не обойтись. И когда-нибудь кто-то вроде Вайнштейна все же окажется новым Эйнштейном.