Художник снова маргинал

У меня дома есть артефакт, о котором я неожиданно много думаю. Это щелкунчик, инструмент для раскалывания орехов в виде фигурки Маргарет Тэтчер – вещица остроумная на грани фола: орехи этому щелкунчику надо вкладывать не в рот, как в классической версии, а между ног. Образ железной леди дан ясный: раздавит любого. Отношение автора этой штучки к результатам ее политики тоже очевидно: в какой бы области тэтчеровская политика ни разворачивалась, эта область моментально слетает с катушек, goes nuts – буквально, превращается в орехи.

Никаких орехов я, разумеется, с помощью пластиковой Маргарет Тэтчер не раскалываю, орехи давно уже продаются исключительно лущеными, так что функциональность у этой фигурки нулевая. Но и произведением искусства ее тоже назвать сложно – ни красоты, ни истины в ней нет. Фигурка эта есть остроумно предъявленная злость. Связанная, разумеется, с политикой – с безудержным неолиберализмом Маргарет Тэтчер, всю жизнь работавшей над освобождением экономики от государственного регулирования, утверждением свободы предпринимательства и отказом от государственного патернализма, в том числе и в сфере культуры. Проще говоря, наступающему на пятки миру наживы и чистогана автор фигурки предъявил артефакт. Забавно, что сам этот артефакт – плоть от плоти мира наживы и чистогана.

Тэтчеровский щелкунчик – несомненно, креативный продукт, то есть не лишенная мысли вещица, за которую любой турист будет готов выложить несколько фунтов. Эта фигурка не только критикует Тэтчер, но и воплощает то понимание культуры, которое сама Тэтчер разделяла. Синенькая Тэтчер-щелкунчик – маленький шедевр неолиберализма, продукт культуры, не требующей для своего развития дорогостоящих государственных институций, разветвленной системы грантов и специально образованных потребителей.

В общем, глядя на эту игрушку, остается вздохнуть и продолжать уповать на немногие оставшиеся в европейском пространстве государственные институции, осуществляющие поддержку культурных начинаний старыми кейнсианскими средствами, то есть через распределение государственной поддержки на основе суждений профессионалов. Но в этом месте обнаруживается удивительный феномен: выясняется, что сегодня в Европе господдержки удостаиваются как раз "креативные отрасли" типа моды, дизайна и ресторанных инициатив – отрасли изначально чисто коммерческие. Культура, от которой так долго требовали коммерциализации, превратилась в creative industries, стала финансово самостоятельной и тут же потребовала для себя поддержки, ссылаясь на старую практику финансирования культурных инициатив. Еще один шаг в эту сторону, и производители Тэтчер-щелкунчиков получат отдельный государственный грант на поддержание положительного образа Британии в глазах всемирного сообщества.

С Британией этого пока не произошло, но описанную выше подмену можно зарегистрировать в странах Северной Европы – в Дании, Исландии, Норвегии, Финляндии и Швеции, взаимное сотрудничество которых координирует так называемый Северный совет. О том, как стало возможным существование подобных превращенных форм в области культурной политики и с какими целями они производятся, я поговорила с историком, докторанткой университета Сёдерторн Анной Харькиной. Анна только что закончила работу над диссертацией, посвященной культурной политике северных стран в послевоенное время – но мы сосредоточили нашу беседу на настоящем.