В России 12 июля отмечают 70-летие со дня крупнейшего, по официальной советской версии, встречного танкового сражения Второй мировой войны между советскими и немецкими частями вблизи станции Прохоровка Белгородской области, во время Курской битвы.
В военно-исторических книгах даются самые различные описания, приводятся удивительно разные данные о потерях с обеих сторон – от нескольких штук до сотен танков и самоходных орудий. На эту тему написаны сотни трудов и статей в энциклопедиях, сняты художественные фильмы. События под Прохоровкой стали одним из важных историко-пропагандистских мифов и советского, и нынешнего времени в России.
– Советская официальная историография всегда преподносила сражение под Прохоровкой как несомненную победу Советской армии. Можно ли говорить о чьей-либо победе в этот день? Я знаком с мнениями, что это вообще была случайность. Немцы приняли за фронтальную контратаку маневр советских частей, которые просто хотели зайти в тыл совсем другим немецким соединениям. А советские генералы якобы со своей стороны это наступление немецких танковых дивизий вообще проспали.
– Действительно, был советский удар под Прохоровкой. Но немцы в этот день просто по случайности как раз не наступали на этом направлении. Собственно, то, что обычно называют "встречным танковым сражением под Прохоровкой", было боем одной 7-й танковой роты 1-го танкового полка СС Лейбштандарт "Адольф Гитлер", которой командовал Рудольф фон Риббентроп (сын министра иностранных дел нацистской Германии), и двух советских танковых бригад. Риббентроп лично встроился в советскую колонну и уничтожил 12 танков, за что ему потом дали Рыцарский крест. В остальном в тот день в этом районе было не встречное сражение, а советские атаки. В основном их отбивали орудия немецкой противотанковой артиллерии. Потом уже вели какие-то контратаки немецкие танки. Советский контрудар закончился катастрофическим результатом для 5-й гвардейской танковой армии генерала Павла Ротмистрова и поддерживавшей ее 5-й Гвардейской общевойсковой армии генерала Алексея Жадова. Немцы безвозвратно потеряли только три танка и еще около 55 танков и штурмовых орудий поврежденными, то есть подлежащими восстановлению. А советские войска потеряли только безвозвратно 334 танка.
– В самых разных источниках приводятся очень туманные цифры потерь с обеих сторон, в технике, в первую очередь. Откуда взялись эти цифры с большими нулями, в том числе когда речь заходит о потерях с немецкой стороны? Что, это были просто пропагандистские измышления, когда потом, в 60-е, 70-е годы, генералы начали вспоминать о десятках, а потом о сотнях уничтоженных единиц немецкой техники?
– Это измышления, причем их всячески поддерживал сразу после сражения командующий 5-й Гвардейской танковой армией Ротмистров и тогдашний представитель ставки на Воронежском фронте маршал Александр Василевский. Поскольку Сталин был очень возмущен потерями и назначил специальную комиссию во главе с Георгием Маленковым для расследования.
– В СССР десятилетиями пропаганда утверждала, что советские танки Т-34 и его модификации, в первую очередь, всегда качественно во много раз превосходили немецкие. У меня в детстве была книга, которая так и называлась "Танки", издание, кажется, 50-х годов. Таких книг тогда по линии Минобороны издавалось очень много, даже мемуары немецких или американских генералов. Ни про один немецкий танк в этой книге не было сказано ни одного хорошего слова. Если танк Т-34, или КВ, или ИС-2, к примеру, было совершенно невозможно уничтожить, отчего же такие потери?
– К 1943 году более-менее на равных с Т-34 мог сражаться немецкий модифицированный танк Pz. IV с удлиненным 75-миллиметровым орудием. А с учетом лучшей оптики, лучшей подготовки экипажей, лучшей тактики, он, конечно, имел всегда преимущество над Т-34. А бороться с "Пантерами" или с "Тиграми" Т-34 на равных не могли. Потом, где-то с марта 1944-го, появилась модификация Т-34-85 с более крупным 85-миллиметровым орудием. Вот этот танк более-менее еще мог вступать в бой с "Пантерой" и модифицированным Т-IV. Но не с "Тигром"! Но очень важно, что Т-34 стоили гораздо дешевле, чем любые немецкие танки. Поэтому их выпускали гораздо больше.
– Если вспоминать Вторую мировую войну в целом, сравнивать тактико-технические характеристики всей техники, советской, немецкой, американской, можно ли назвать хотя бы три лучших танка Второй мировой войны? Или все-таки сражались "равные с равными"?
– Это очень трудно сделать – назвать лучший танк. Т-34, наверное, лучший – с точки зрения затрат на его производство, и тех боевых качеств, которыми он обладал сравнительно с этими затратами. Конечно, его превосходил любой тяжелый танк, но это и нормально. Тяжелые танки нужно сравнивать с тяжелыми, средние – со средними. В принципе, "Пантеры" и "Тигры" превосходили все остальные танки, в том числе имевшиеся у американцев и британцев. Но союзники в основном уничтожали немецкие танки с воздуха.
– Я читал, например, о таком эпизоде, кажется, июня 1944 года, сразу после высадки союзников в Нормандии, когда немецкий танковый ас Михаэль Виттман под Виллер-Бокажем уничтожил на своем "Тигре" чуть ли не в одиночку более 20 британских танков и самоходных орудий. Вы верите в эту историю?
– Это вполне возможно, потому что он-то сражался со средними танками, которые не могли пробить его броню. Таких историй было полно и на советском фронте. Например, по-моему, 6 августа 1943 года, сразу после взятия Орла танковая армия генерал-лейтенанта Павла Рыбалко попала в танковую засаду, и десяток "Тигров" уничтожил за короткий срок сразу 110 советских танков. Генерал армии Константин Рокоссовский пытался скрыть этот разгром, по-моему, 4-й танковой армии, или 3-й, не помню. Он практически вывел ее из боя после этого разгрома, а в ставку доносил, что она завтра, дескать, пойдет в бой и т. д. Это был способ, известный еще в царской армии – раскидать большие единовременные потери, когда их расписывали на несколько дней. Но в Москву донесли, очевидно, представители Генштаба. Потом был приказ, где всех генералов отругали за то, что они скрыли этот эпизод. Собственно, из этого приказа этот эпизод известен.
– Если говорить о сражении под Прохоровкой как о символе советской военно-исторической пропаганды, почему все-таки Прохоровка стала наиболее известной? А не какое-либо другое реальное сражение, где действительно были одержаны внушительные победы, допустим, путем какого-то танкового прорыва?
– Здесь сложились несколько факторов. Во-первых, сразу после Прохоровки в этот день советские войска перешли в наступление на северном фасе Курской дуги. Стало ясно, что немецкое наступление провалилось. Кроме того, это была крупнейшая в Курской битве концентрация советских танков на одном участке фронта. Плюс еще сыграло роль то, что все происходило на Воронежском фронте, а там как раз действовал Никита Хрущев. Он был членом Военсовета, и этому фронту уделялось повышенное внимание. И конечно, генерал Ротмистров (естественно, оправдываясь) утверждал, что он якобы одержал великую победу, чтобы прикрыть свое поражение. Вот вместе все эти факторы и сыграли роль в создании мифа.
