Глава Европейской комиссии Жозе Мануэл Баррозу дал старт новому проекту под названием The New Narrative for Europe ("Новое повествование для Европы"). Он призвал граждан Европейского союза, в первую очередь людей искусства, интеллектуалов и ученых, подключиться к обсуждению и описанию новейших идей, связанных с настоящим и будущим ЕС, чтобы "совместно изучить историю, ценности и культурные аспекты, объединяющие граждан для создания нового видения Европы". В качестве уточнения для авторов повествования Баррозу сделал следующее заявление: "Новое повествование для Европы не означает, что мы перестали хранить верность raison d’être европейского сообщества и Европейского союза; все это бесспорно остается в силе. Но мне кажется, что в начале XXI века нам необходимо – для нового поколения, которое не очень-то идентифицирует себя с происходящим, – продолжить рассказ о Европе. Взять, к примеру, книгу: она не ограничивается ста страницами, даже если первые сто страниц написаны блестяще. Нам надо продолжить наш рассказ; продолжить писать книгу о настоящем и будущем. Вот почему нам необходимо новое повествование для Европы".

"Новое повествование" будет возникать на протяжении этого и следующего года. Для этого организуют три конференции в разных странах ЕС. Итоговые документы будут впоследствии – вместе с эссе ученых и писателей – опубликованы в книге. Несмотря на то что об инициативе Баррозу было объявлено недавно, два текста, которые войдут в будущее издание, уже существуют. Это эссе Андруллы Василиу, комиссара Европейской комиссии по образованию, культуре, многоязычию и молодежи, супруги бывшего президента Кипра, и венгерского писателя Дёрдя Конрада. Василиу видит необходимость в рассказе о новейшей истории ЕС в первую очередь из-за молодежи: "Молодые европейцы не знают, что такое война, и это, конечно, замечательно. С другой стороны, они отлично понимают, что такое нестабильность. Например, те, кто сегодня имеют работу, осознают, что их рабочие места не будут существовать вечно, а безработные опасаются, что не смогут долго прожить без работы. Эта неопределенность ведет к уязвимости и разочарованию в политике (особенно партийной), а это в свою очередь открывает новые пути для популизма и экстремизма. Для тех, кто сейчас не получает образования, не трудоустроен или не проходит курса переквалификации, ситуация еще более сложная (только 28,7 процента интересуются политикой – по сравнению с 40 процентами учащихся или работающих молодых людей). А многие говорят даже о "потерянном поколении".

Для этого "потерянного поколения" Василиу предлагает расширить существующие программы по поддержке молодежи, однако, по ее мнению, этого недостаточно. Общие культурные ценности – вот на что нужно сделать акцент при создании книги о будущем Европейского союза.

Венгерский писатель Дёрдь Конрад видит будущее в подчинении национальных интересов интересам общего целого – Европейского союза. Его эссе называется "Почему Европа?". Он пишет:

"Живя в Венгрии, я пережил много роковых и неприятных событий, связанных в основном с национал-социалистическим и коммунистическим экстремизмом. В обоих случаях сначала немецкие, а затем и советские лидеры требовали от наших властей принимать решения так, как они этого хотят – даже несмотря на то, что власти обладали значительной независимостью и готовностью воспользоваться ей, что оборачивалось действиями себе во вред. (…) Сегодня есть много национальных политиков, но европейские все еще редкость. Влиятельные правительства и главы государств, когда они садятся за стол переговоров, как правило, защищают государственные интересы. Они произносят слова с целью обслужить свой собственный электорат, в надежде получить одобрение у себя дома. Им нужно продемонстрировать стойкость в продолжающейся борьбе за защиту национальных интересов, которыми манипулируют популисты в разных странах. (…) За фасадом гордости за суверенитет государства Гитлер и Сталин делали что хотели со своими собственными гражданами. Я был бы рад, если бы быть частью Европы означало обуздание национальных политических лидеров. Я был бы рад, если бы знал, что в ближайшие десятилетия история моей страны не будет нести на себе печать одного-единственного человека. Я думаю, что было бы неплохо ограничить местный национальный политический класс, потому что его представителям я не вполне доверяю. (…) Существует правый и левый популизм. Оба тяготеют к застою и оба хотели бы видеть Европу, разделенную на коалиции или альянсы. Национальные политические классы одновременно заинтересованы и в объединенной Европе, и в ее отсутствии. А в посткоммунистических странах и правые, и левые партии еще в достаточной мере не развили чувство этики и практику сдержанности".

В идеалистической картине Конрада национальное заменяется наднациональным, но пока далеко не все члены Евросоюза разделяют эту идею: Великобритания вряд ли когда-либо примет евро, а Чехия отказалась принять правила, ограничивающие дефицит бюджета тремя процентами ВВП, как это сделали большинство других стран ЕС после начала нынешнего финансового кризиса.

Еще один участник, приглашенный к начатой Баррозу дискуссии, – чешский экономист Томаш Седлачек. Сейчас на русский язык переводится его книга "Экономия добра и зла", в основе которой лежит идея первостепенности культуры, имеющей превосходство над экономикой, помогающей объединить страны Европейского союза.



– Участников дискуссии, объединенной названием "Новое повествование для Европы", просят ответить на вопрос, что для вас лично означает понятие "Европа". Как вы ответите на этот вопрос?

– Для меня Европа – это в первую очередь место рождения. Это пространство, к которому я принадлежу, и мне очень сложно представить себе, чтобы я жил где-то в другом месте, по-другому. Но одновременно в этой связи можно говорить о проекте под названием "Европейский союз", который дает ответ на вопрос, как можно жить вместе, сохраняя при этом свое отличие. И этот проект, на мой взгляд, самый прогрессивный из всех имеющихся в Европе. Входящие в этот союз страны всегда были склонны к насилию и втягивали в это насилие другие государства мира. Сегодня это, к счастью, не так. Но это не значит, что мы утратили свое ведущее положение. Евросоюз сохраняет его в таких областях, как права человека, экология, охрана окружающей среды, в дискуссии об усовершенствовании капиталистической и демократической систем.

– Многие европейские политики утверждают, что дальнейшая интеграция Европейского союза требует предварительного осмысления, в первую очередь для молодых людей, которые не слишком сильно идентифицируют себя с объединенной Европой. Согласны ли вы с тем, что панъевропейству требуется концепция?

– Нет нужды создавать интеллектуальную конструкцию. Она уже существует. Просто надо начать ее воспринимать, вербализировать. Европейский союз был основан народами, проигравшими во Второй мировой войне. Не стоит забывать, что проигравшие и выигравшие решили объединиться для совместной добрососедской жизни. Военная тема, как мне кажется, молодому поколению не интересна – просто потому, что не вызывает у него живых эмоций, которые до сих пор переживают старшие поколения. Для моего поколения переломным моментом стало падение коммунизма и возвращение обратно, в панъевропейское пространство, – эта тема, как мне кажется, жива до сих пор. Но молодые европейцы воспринимают эти события как набор фактов в исторических книгах, а не как пережитое. И мне бы хотелось, чтобы в книге, посвященной объединенной Европе, был перекинут мостик между насыщенным новыми идеями и пониманием нынешним ЕС, и прошлым, которое можно определить словом "отрицание". В качестве примера хочу привести чехов, которые формировали свою идентичность посредством отрицания: мы не немцы, не австрийцы, не венгры. И в основе этого отрицания была борьба с ветряными мельницами. Нынешний Европейский союз, как цельный организм, не имеет врагов, что, конечно, очень хорошо, но одновременно и сами европейские народы уже не общаются друг с другом так, будто они хотят уничтожить друг друга. На место этой ненависти пришла взаимопомощь, как это произошло, например, в Греции, Ирландии или других странах, получивших помощь от соседей после того, как они попали в ситуацию, близкую к банкротству. Благодаря этому расширилось и наше понимание, что в атмосфере взаимного сотрудничества дела идут намного лучше, чем когда есть противостояние.

– Вы говорите о Европейском союзе как целом, однако его отдельные части неоднородны. Об этом напоминает венгерский писатель Дёрдь Конрад, который считает, что для дальнейшей интеграции ЕС необходимо избавиться от абсолютизма национального государства.

– Да, национальное государство в современном мире играет все менее серьезную роль. Современность глобальна, и для нее важны, во-первых, локальные сообщества, а во-вторых, регионы, которые решают, где построить мост, какого цвета он должен быть, нужно ли выделять средства на возведение новой больницы и т. д. Но есть и темы, которые сложно обсуждать в таком локальном сообществе или даже в национальном государстве. Например, банковская регуляция или производственные стандарты товаров, необходимые для продажи продукции в нескольких странах. А в случае с экологией к консенсусу придется прийти всему миру, если есть понимание зависимости будущего человечества от состояния планеты, на которой мы живем. Эти примеры демонстрируют, что роль национального государства снижается, причем этот процесс происходит по двум направлениям. Один – по направлению вниз, имеются в виду регионы, а второй – по направлению вверх, к наднациональным структурам. И это ситуация, с которой уже пора смириться. А существующим в ЕС евроскептикам я хочу передать, что наивно мыслить, будто национальное государство способно выстоять в современном мире, имея 27 разных денежных единиц, 27 разных политик, 27 разных административных требований и т. д. Представьте себе, каким был бы нынешний экономический кризис, если бы не существовало евро или Евросоюза. Я понимаю, что если бы да кабы – это гипотетическая конструкция, но история дает нам ответы, что во времена серьезных экономических трудностей не скрепленные предварительными обязательствами отдельные государства имеют тенденцию закрыться в себе – повышать пошлины, поддерживать экспорт и ограничивать импорт, начинать торговые войны с соседними странами. Все нынешние члены ЕС до возникновения Европейского союза именно так и поступали – в ущерб себе и другим. Будучи членом еврозоны, девальвировать валюту уже нет возможности, невозможно повышать налоги с импорта или создавать искусственный спрос посредством поддержки национальных производителей. В кризисной ситуации отсутствие этих инструментов управления экономикой кажется болезненным, но в долгосрочной перспективе – как для культуры, так и для экономики – несет только хорошее. Я сторонник дальнейшей интеграции, потому что в ней вижу единственную проторенную дорогу для будущего совместного диалога, а не исключительно торговых отношений.

– Несмотря на бесспорные плюсы интеграции, в ЕС существуют государства, которые никогда не введут евро, как, например, Великобритания, или страны, которые будут всеми силами сопротивляться более глубокой финансовой интеграции, как, например, Чехия, которая отказалась взять на себя обязательства сохранять дефицит бюджета не выше 3 процентов ВВП.

– Конечно, каждое государство в ЕС имеет право принять решение, выгодное только ему. Однако я хочу предостеречь от победы философии защиты эгоизма в Евросоюзе. Я бы хотел сравнить ситуацию с двумя простыми вещами: рубашкой и пальто. Зимой без пальто – никуда, но летом достаточно и рубашки. И вот Европейский союз – это то самое пальто, которое шьется и которое необходимо каждому, чтобы пережить зиму. Это мой аргумент в пользу дальнейшей интеграции. Экономический кризис, который переживает ЕС, подтверждает мои слова. Конечно, до сих пор есть скептики, ругающие единую валюту – евро. Но мне кажется, это связано с тем, что евро – относительно новый проект, а потому единую валюту винят в грехах, к которым она не имеет отношения.

– Ваша книга "Экономия добра и зла" отсылает к историческим событиям, литературе, мифам, которые повлияли на появление сначала в Западной Европе, а позже и в других частях континента определенной экономической модели, ставшей основой возникновения Европейского союза. Этой книгой вы подчеркиваете общность европейских традиций?

– Моя книга начинается с рассказа о мифологии западной культуры, которую я использую для демонстрации того, что повлияло на нашу современность, что помогло создать европейское общество таким, каким оно является сегодня. Нам кажется абсолютно естественным, что мы живем в демократии, имеем свободный рынок, но это вовсе не очевидные и тем более естественные вещи. Чтобы они сохранялись, их надо пестовать. С этой целью я постарался показать, что у появления Европейского союза были исторические предпосылки. Их можно найти в эпосе о Гильгамеше, в греческой философии и в Библии. В моей книге две части. Первая посвящена поиску экономических отношений в мифологии, религии, антропологии, литературе. Во второй части – поиск философии, мифологии, теологии и антропологии в современной экономике, то есть в области, которая в большой степени управляет нашей жизнью, проявляется в принятии человеком решений. Я хотел сделать акцент на том, что Европейский союз не является исключительно суммой экономик разных стран, а что успешность экономики зависит от культуры общества. Иными словами, не культура возникает как надстройка над экономикой, как когда-то думал Карл Маркс, а, наоборот, экономика является надстройкой над культурой, если, конечно, говорить упрощенно. Для примера можно взять обычный пивзавод. В сознании любого европейца пивзавод – это производитель и продавец пива, но на самом деле он обслуживает пивную культуру. И к этой культуре самое непосредственное отношение имеют жители, поскольку именно они поддерживают эту пивную культуру благодаря покупке пива.