Один из основателей Русского ПЕН-центра, секретарь Союза писателей Москвы Евгений Попов отказался участвовать в Российском литературном собрании.

"Кроме уважаемых мною личностей Н. Д. Солженицыной и В. И. Толстого, честно и скромно делающих свое дело, приглашение почему-то подписано гражданами, носящими фамилии Достоевский, Пушкин, Лермонтов и т. д. Кто эти господа и что это за оскорбительный стеб, если речь действительно будет идти о серьезных вопросах? Кто организатор собрания? Кто его финансирует? Какова смета этого пышного мероприятия, где "затраты на проезд и проживание иногородних и зарубежных участников Собрания оплачиваются за счет организаторов"? По интернету нельзя было обсудить "весь круг накопившихся проблем" бесплатно? <…> В этой инициативе я обнаружил явные метастазы распада культуры, а также жажду мутантов коммунизма создать за счет налогоплательщиков еще одну бюрократическую структуру, предложив новому авторитарному режиму новую модель Министерства Правды в рамках выработки чаемой реваншистами "совка" единой идеологии. Жажду управлять, распределять и присматривать", – так писатель откликнулся в газете "Литературная Россия" на приглашение принять участие в собрании.

Евгений Попов ответил на вопросы Радио Свобода:

– Не жалеете, что не приняли участия в таком увлекательном собрании?

– Господи Иисусе, я перекрестился несколько раз, что Господь меня отвел от этого. Так что здесь не о жалости идет речь, а о благодарности. Я прочитал и посмотрел все, что там творилось – нет, без меня.

– Вы заметили, что вся эта затея с родственниками великих писателей напоминает Хармса. И похоже еще и на вашего хорошего знакомого Владимира Сорокина, ведь это клоны писателей выступают под их фамилиями.

– Разумеется, это и есть художественная литература. Еще у Андрея Платонова есть в “Городе Градове”, когда бюрократ говорит: мы заместители пролетариев. Так вот здесь заместители Достоевского, Пушкина и так далее. Жалко, что Наталья Дмитриевна Солженицына в этом участвует.

– То есть литература мстит устроителям этого собрания.

– Да, разумеется, это так. Потому что это, как бы доброжелательно к этому ни относиться, фарс абсолютнейший, кукольный театр, непонятно, правда, кто Карабас Барабас. Я, кстати, так и не получил ответа на свои вопросы, у меня было три простых, совершенно аполитичных вопроса. Первое: кто организаторы этого? Второе: кто финансировал это? И третье: во сколько это примерно обошлось? Буквально на следующий день после того, как я получил это приглашение, я уже читаю в “Известиях”, что администрация президента приглашает писателей на встречу. Потом пошли разговоры в кулуарах: "Путин будет". Так что непонятно, какое-то тайное собрание получается. Почему было сразу не объявить: мы, такие-то такие-то, желаем устроить литературное собрание. И почему на сцене сидят непонятные люди, включая абсолютно маргинального Достоевского, тот уж точно из Сорокина, а не сидят писатели? Их что, нет уже?

– Зато огромный зал, заполненный писателями, впечатляет. При этом знаменитые писатели, причем самых разных взглядов, от Акунина до Лимонова, не пришли.

– Кто-то писал, что там собрались писатели, которые находятся по разные стороны баррикад, но как ни странно, в отрицании этого мероприятия тоже собрались писатели с разных сторон баррикад. Например, не знаю, была ли там Наташа Иванова, но в “ЛитРоссии” она, как ни странно, практически то же самое говорила, что и Александр Проханов, что крайне удивительно, потому что они идейные враги. Разумеется, там не было, как бы к ним ни относиться, ни Кабакова, ни Прилепина, ни Тани Толстой.

– Ни Улицкой, ни Шишкина, разумеется.

– Битова не было, Буйды не было, Маканина не было. Я слышал, что Евтушенко и Гранин сообщили, что они по болезни не приедут.

– Интересно не только во сколько обошлось это собрание, а во сколько обойдется вся эта затея. Потому что очевидно, что главный ее смысл – дележ государственных денег.

– Я примерно об этом написал, когда меня спросили в “ЛитРоссии”. Сначала это можно было воспринимать как глупую шутку, а потом, когда стало выясняться, что это все серьезно, то, пожалуй, так и есть – создать за счет налогоплательщиков какой-то новый орган, который будет распределять деньги, следить за тем, за чем ему понравится следить: за нравственностью, например, или еще за чем-нибудь. Знаете, я еще подумал, что раз его сравнивают с Первым съездом писателей: по нелюбимому мною Марксу, Первый съезд писателей трагедия была, а это фарс.

– Может быть, есть некий смысл приходить на такие собрания, чтобы напоминать власти, в частности, о политзаключенных, как это сделал Сергей Шаргунов?

– Я понимаю, зачем пришел Шаргунов, но он молодой человек, волнующийся. Он уговаривал одного моего знакомого тоже пойти туда, тот сказал, что он уже старый человек и не пойдет. А зачем тот туда идет, ему тоже не очень понятно. На что Сережа ответил довольно эрудированно: "А Пастернак тоже выступал на Первом съезде писателей". На что мой друг ответил: "Потом всю жизнь каялся".

– А вы обратили внимание на реплику Путина о том, что мы не допустим, чтобы поступили как с Пастернаком, которого выслали?

– Уже все хохочут над этим, что Пастернака выслали. Но я подумал о другом: был бы писатель, а статья ему найдется. Например, Синявского не за сочинения, не за писательство судили, а за клевету, антисоветскую агитацию. Набокова можно было бы в нынешние времена осудить за педофилию. А если кто и поближе, например, Виктора Петровича Астафьева покойного спокойно можно было бы судить, потому что я знаю, он мне рассказывал, как он однажды не встал под гимн на слова Михалкова. Пожалуйста – неуважение к государственному символу. Найдется, за что судить.

– Вашего друга Евгения Харитонова Мизулина бы осудила за пропаганду.

– Разумеется. Он бы и по статье за экстремизм пошел. Если мы с вами начнем разбирать мировую литературу, то на каждого статья найдется, на любого классика, и на Шекспира, и на других.

– Мы с вами ровно два года назад после парламентских выборов разговаривали, когда вы были участником проекта “Господин наблюдатель” и видели подтасовки на голосовании за депутатов Думы. Это было еще до больших митингов, и вы тогда говорили о том, как изменилась атмосфера, как она озонировалась, предчувствие перемен появилось. Что вы скажете об атмосфере теперь, два года спустя, остался озон?

– Вы знаете, я химик плохой: озон, не озон. Но я вот что скажу: результаты всех этих подтасовок мы видим на примере работы Государственной думы. Законы, которые она принимает, просто-напросто нарушают Конституцию. Безумные законы. И это, конечно, следствие вседозволенности, потому что прошли в Государственную думу те люди, которые хотели туда пройти, они могут делать все, что угодно. Одновременно все-таки дело в том, что мне кажется, что советскую власть не диссиденты разрушили, а время и наука и техника. Недавно я был на встрече с молодыми писателями и мы обсуждали, что сейчас нет проблем, как в те времена. Не “Эрика”, которая берет четыре копии, а ксерокс, на котором можно сделать тысячу копий. Не будут печатать, значит будут делать самиздатовские книжки, что и делают сейчас. Существует интернет, его, конечно, можно пытаться тоже запрещать, но трудновато. Поэтому, мне кажется, что через все эти муки и через все эти глупости придется власти идти на компромисс с народом, в том числе и с творческим народом. Я кого ни спрошу, особенно молодых людей, они просто хохочут, когда об этом литературном собрании с ними заговоришь. С укором посматривают и на меня: вот, дескать, ваше поколение опять отличилось, поколение конформистов.

– Меня удивило в вашей реплике в “Литературной России” замечание о том, что современная русская литература сейчас в расцвете и известна во всем мире. По моим наблюдениям, современную русскую литературу в мире совсем не знают, а читатели в России все-таки предпочитают классику и переводы. Кстати, даже Путин говорил о том, что молодежь читает гораздо меньше. И тут он сказал правду. Откуда у вас оптимизм такой?

– Я очень много езжу по стране, в прошлом году у меня такая география была: Магадан, Мурманск, Гатчина под Питером, Пермь, Екатеринбург, Челябинск и там встречи с читателями в библиотеках. Так вот, представляете, что битком набиты библиотеки и не только библиотечные старушки, а очень много молодежи, часть из них довольно хорошо ориентируется в книжном море, извините за красивость, и они гораздо более эрудированны в своем возрасте, чем наше поколение. Опять же спасибо интернету, они из интернета читают очень многое. Я очень много читаю рукописей молодых писателей, которые абсолютно неизвестны никому, но они существуют все-таки. Буквально два дня назад был на презентации первой книжки писателя осетинского происхождения Тамерлана Тадтаева, замечательный писатель, школа, даже не знаю, чья, Астафьева и Луи Селина, например. В каждом городе практически есть очень интересный писатель. В Красноярске это беллетрист замечательный Эдуард Русаков, в городе Владимире – потрясающий автор суперкоротких рассказов Анатолий Гаврилов, в Перми – Нина Горланова, в Кирове – Мария Ботева, писатель Александр Киров живет в городе Каргополь. Разве это не расцвет? А жить писателю трудно, и, может быть, даже не нам с вами сравнивать, мы знаем, что такое официальные писатели, что из себя представлял андерграунд. Не надо сравнивать с прошлым, писателю всегда тяжело жить.

– Может быть, для этих писателей и нужна какая-то структура… Естественно, не воскрешенный Союз советских писателей, но какое-то писательское объединение, пусть и отчасти финансируемое государством? Или нельзя ничего подобного делать?

– Мне кажется, это необходимо делать. На Западе существуют такие организации, как союзы переводчиков, например. Вы лучше меня знаете, что там мощнейшая система грантов, которая распределяется по-честному, а не по блату и не по близости к телу. Это, конечно, необходимо. Дотации нужны для всех этих дел. Есть реальные проблемы литературы, а не эта показуха. Потому что там пережевывали одно и то же, о чем писатели говорят 10 лет, 15. Спрашивается, кто мешал за эти годы принять закон о творческих союзах? Нет такого. Кто мешал какие-то преференции дать книжным магазинам и издательствам? Кто мешал, например, установить щадящие расценки на пересылку книг – элементарнейшая вещь. Но этого же нет ничего. Чтобы решить эти проблемы, вдруг собирается дорогостоящее общество, собрание или как называется. Фотографии интересные в интернете: водочка, закусочка, икра красная. Не слишком ли роскошно для бедной литературы?