Многие в Киеве удивляются тому, что я так настойчиво напоминаю на Майдане о "другой России", не мечтающей о возрождении потерянной империи, не бьющейся в истерике из-за желания соседней страны подписать соглашение об ассоциации с Европейским союзом, не относящейся к украинцам с тем нескрываемым пренебрежением, которое почти уже не скрывается высокопоставленными российскими чиновниками – начиная от самого президента Владимира Путина и заканчивая каким-нибудь бессмысленным депутатом Государственной думы.
Из Киева кажется, что никакой другой России нет: по большому счету, среднестатистический украинец узнает о России... из программ российского телевидения об Украине или же из собственных новостей с выступлениями российских политиков или отрывками из телевизионных программ московских пропагандистов. И ему начинает казаться, что Россия – это не литература или музыка, которая еще недавно была для него почти родной, и даже не двоюродная сестра в Саратове, а зеркало российской государственности – Владимир Путин, зеркало российской дипломатии – Сергей Лавров и зеркало российской, извиняюсь, тележурналистики – Дмитрий Киселев.
В бликах этих кривых зеркал настоящая Россия теряется, пропадает – и человеку, приехавшему на Майдан из какого-нибудь далекого городка близ Одессы или близ Тернополя, не верится, что она может появиться именно благодаря его искреннему желанию хоть что-то в своей жизни изменить. А между тем это так, именно так: украинцы стоят на своем Майдане за россиян, белорусов, казахстанцев – за всех, с кем у них практически тождественные проблемы, которые каждый житель постсоветского пространства перечислит, не задумываясь.
Власть, которая определяет будущее страны, не считаясь с мнением общества в полной уверенности, что, как она решит, так и будет, – разве это только про Украину? Коррумпированное чиновничество, беспощадно эксплуатирующее страну и уверенное, что государство дано ему для грабежа, как завоеванный дикой ордой город, – разве это только про Украину? Сервильная журналистика, лишенная даже условной возможности рассказывать правду о происходящем, – экран для одного зрителя, – разве это только про Украину?
Собственно, сама идея европейского выбора получила в украинском обществе такой живой отклик именно потому, что обещала от всего этого избавиться, хотя бы в отдаленной перспективе. Не случайно на последнем митинге в зимнем Киеве специально подчеркивали: дело даже не в богатстве, дело – в достоинстве. В достоинстве, которое стало на постсоветском пространстве практически виртуальной категорией. Сказать, что достоинство вернулось на Украину, будет все же не совсем верно. Верно – оно появилось. Только историки будущего смогут ответить, почему и из-за чего, но сегодня гости украинской столицы могут с изумлением констатировать, как многие казавшиеся имитацией институты начинают с появлением этого самого достоинства функционировать по-настоящему: и солидарность, и взаимовыручка, и гражданское общество.
Люди, приносящие приготовленные ими на собственной кухне продукты, могут встретиться на Майдане с бизнесменами, обеспечивающими работу "полевых кухонь". Студенты рубят дрова вместе с рабочими из Коломыи или Коктебеля. О киевлянах, сбежавшихся на Майдан в ночь последней попытки штурма и сноса палаточного лагеря, я вообще не говорю, потому что мне непросто передать словами то чувство гордости за соотечественников, которое я испытал, увидев, как буквально со всех сторон съезжаются в центр жители проснувшегося города. Собственно, это достоинство и есть.
И именно этого – а вовсе не соглашения об ассоциации – так опасаются в Кремле. Достоинство – это кащеева смерть. Российское руководство давно забыло, что в стране есть граждане. Презрение, которое испытывает Владимир Путин к жителям России, сравнимо разве что с презрением, которое испытывают к своим согражданам другие постсоветские лидеры. И вдруг оказалось, что тысячи людей готовы собираться на площадях и зимовать в палаточном лагере, только чтобы не дать своей стране замерзнуть на морозе авторитаризма. Это очень опасно для путинской России. Но это тот пример, который может рано или поздно растопить лед, мешающий живой воде помочь становлению настоящей, "другой" России и соседних стран.
Именно поэтому, когда я высматриваю на Майдане российские или белорусские национальные флаги и свободных людей под этими флагами, я всякий раз понимаю, что вижу будущее.
Виталий Портников – киевский журналист и политический комментатор, обозреватель Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции.
Из Киева кажется, что никакой другой России нет: по большому счету, среднестатистический украинец узнает о России... из программ российского телевидения об Украине или же из собственных новостей с выступлениями российских политиков или отрывками из телевизионных программ московских пропагандистов. И ему начинает казаться, что Россия – это не литература или музыка, которая еще недавно была для него почти родной, и даже не двоюродная сестра в Саратове, а зеркало российской государственности – Владимир Путин, зеркало российской дипломатии – Сергей Лавров и зеркало российской, извиняюсь, тележурналистики – Дмитрий Киселев.
В бликах этих кривых зеркал настоящая Россия теряется, пропадает – и человеку, приехавшему на Майдан из какого-нибудь далекого городка близ Одессы или близ Тернополя, не верится, что она может появиться именно благодаря его искреннему желанию хоть что-то в своей жизни изменить. А между тем это так, именно так: украинцы стоят на своем Майдане за россиян, белорусов, казахстанцев – за всех, с кем у них практически тождественные проблемы, которые каждый житель постсоветского пространства перечислит, не задумываясь.
Власть, которая определяет будущее страны, не считаясь с мнением общества в полной уверенности, что, как она решит, так и будет, – разве это только про Украину? Коррумпированное чиновничество, беспощадно эксплуатирующее страну и уверенное, что государство дано ему для грабежа, как завоеванный дикой ордой город, – разве это только про Украину? Сервильная журналистика, лишенная даже условной возможности рассказывать правду о происходящем, – экран для одного зрителя, – разве это только про Украину?
Собственно, сама идея европейского выбора получила в украинском обществе такой живой отклик именно потому, что обещала от всего этого избавиться, хотя бы в отдаленной перспективе. Не случайно на последнем митинге в зимнем Киеве специально подчеркивали: дело даже не в богатстве, дело – в достоинстве. В достоинстве, которое стало на постсоветском пространстве практически виртуальной категорией. Сказать, что достоинство вернулось на Украину, будет все же не совсем верно. Верно – оно появилось. Только историки будущего смогут ответить, почему и из-за чего, но сегодня гости украинской столицы могут с изумлением констатировать, как многие казавшиеся имитацией институты начинают с появлением этого самого достоинства функционировать по-настоящему: и солидарность, и взаимовыручка, и гражданское общество.
Люди, приносящие приготовленные ими на собственной кухне продукты, могут встретиться на Майдане с бизнесменами, обеспечивающими работу "полевых кухонь". Студенты рубят дрова вместе с рабочими из Коломыи или Коктебеля. О киевлянах, сбежавшихся на Майдан в ночь последней попытки штурма и сноса палаточного лагеря, я вообще не говорю, потому что мне непросто передать словами то чувство гордости за соотечественников, которое я испытал, увидев, как буквально со всех сторон съезжаются в центр жители проснувшегося города. Собственно, это достоинство и есть.
И именно этого – а вовсе не соглашения об ассоциации – так опасаются в Кремле. Достоинство – это кащеева смерть. Российское руководство давно забыло, что в стране есть граждане. Презрение, которое испытывает Владимир Путин к жителям России, сравнимо разве что с презрением, которое испытывают к своим согражданам другие постсоветские лидеры. И вдруг оказалось, что тысячи людей готовы собираться на площадях и зимовать в палаточном лагере, только чтобы не дать своей стране замерзнуть на морозе авторитаризма. Это очень опасно для путинской России. Но это тот пример, который может рано или поздно растопить лед, мешающий живой воде помочь становлению настоящей, "другой" России и соседних стран.
Именно поэтому, когда я высматриваю на Майдане российские или белорусские национальные флаги и свободных людей под этими флагами, я всякий раз понимаю, что вижу будущее.
Виталий Портников – киевский журналист и политический комментатор, обозреватель Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции.
