Приоритеты выстроились. "Охране и обороне подлежат" традиционные ценности, в частности, ЧК – НКВД – КГБ, лично товарищ Дзержинский и, конечно, СМЕРШ. Здесь же заградотряды – без них никуда. Пакт Молотова – Риббентропа как вершина отечественной дипломатии и пример высокой нравственности в международных отношениях. Катынь, в том смысле, что это опять не мы. И главное – отец наш, И.В. Сталин. Вот кто оказался вечно живой, а вовсе не Ленин. От намеков переходим к прямым действиям. В присутствии президента исполняется песня "Артиллеристы, Сталин дал приказ" – Астафьева на вас нет! В Петербурге, жителей которого он обрек на голод и немыслимые страдания, чиновник городского правительства торжественно проносит его портрет.
Мы обороняем свой порядок по всем азимутам. Мы отбиваемся от гомосексуалистов и бородатых женщин (раньше, кстати, их показывали на ярмарках и народ смотрел безо всякого ущерба для духовности – но то раньше). Мы собираем Русский мир и скоро молитвами Рогозина построим базу на Луне, чтобы грозить уже не только шведу. Мы вводим Чебурашку вместо интернета и Мединского вместо культуры.

И для всего этого принимаются законы – один другого блистательнее. Часть – откровенно людоедские, часть – просто смешные. Сначала запрещалось делать, теперь уже говорить.

Последний в этом ряду – закон об уголовной ответственности за реабилитацию нацизма. Это, не для того, чтобы не хвалили Гитлера, не ходили со свастикой и не кидали зиги. Ровно наоборот. Закон запрещает называть палачей палачами, геноцид геноцидом. Нет, про Германию пока можно, про СССР нельзя. Нельзя говорить о преступлениях НКВД и об ответственности Сталина за развязывание войны, о бессудных расстрелах и о народах-предателях. Все это теперь называется – цитирую – "распространением ложных сведений о действиях СССР в годы Второй мировой войны", и за это – до пяти лет.

Закон рассчитан на то, чтобы заткнуть рот тем, кто, как и я, считает товарища Сталина вурдалаком, а концлагеря – концлагерями, вне зависимости от того, какую форму носили и на каком языке говорили охранники. Но это не только защита той картинки прошлого, которую хотят внедрять Яровая и ее коллеги по Думе, – это атака на настоящее. Заткнуть рот предполагается как раз тем людям, которые не приемлют не только Сталина – с этим бы авторы закона, скрепя сердце, смирились, – но и тот перманентный идеологический и пропагандистский кошмар, в котором мы теперь живем.

Не могу не чувствовать личной ответственности за этот закон. Год назад я сравнил СС и СМЕРШ – тогда в Думе (и не только) началась истерика, и это один из ее результатов. А значит, я не могу ограничиться просто выражением своего отношения – я обязан что-то делать.

Так вот, мне не пришло в голову ничего, кроме как публично его нарушить, т.е. заявить ровно то, что теперь, после вступления закона в силу, заявлять запрещается. Я делаю это для того, чтобы органы возбудили уголовное дело – тогда будет открытый процесс. В приговоре я, разумеется, не сомневаюсь – виновен – но, по факту, это будет первый процесс над сталинскими практиками времен войны. Ну а если не возбудят – это будет признанием того, что и этот закон, и многие другие, принятые в последнее время, не более чем политический шантаж.

Итак, заявляю:

Карательные органы Сталина, в частности, НКВД и СМЕРШ НКВД, в годы Второй мировой войны (сознательно говорю только о том периоде, на который распространяется действие нового закона) совершали преступления, аналогичные тем, за которые решением Нюрнбергского трибунала были признаны преступными СС и гестапо. В частности, они осуществляли акты геноцида народов СССР, использовали пытки, без суда и следствия в массовом масштабе убивали и репрессировали невиновных. Исполнители этих преступлений не только не наказывались, но, наоборот, награждались. Следовательно, эти действия не могут считаться эксцессами войны, а ответственность за них должна быть возложена не только на самих палачей, но и на их командиров, вплоть до Верховного Главнокомандующего, а также на существовавшее в те годы в нашей стране государство в целом. Считаю, что по совокупности ими совершенного к вышеназванным структурам следует относиться как к преступным организациям.

Понятно, они скажут, что я отрицаю Победу, восхваляю Гитлера, очерняю бойцов НКВД, погибших на поле боя, и т.д. Любому нормальному человеку понятно, что ничего подобного в моих словах нет. А есть неприятие лицемерия и лжи, как в прошлом, так и сегодня.

Ход за ними.

Леонид Гозман – президент Общероссийского общественного движения "Союз Правых Сил"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции