Курортный городок Саутхэмптон на восточном берегу Лонг-Айленда известен лучшим в Америке пляжем, богатыми и знаменитыми, которые здесь живут и жили (Курт Воннегут и Джексон Поллак!), и бешеными ценами на недвижимость, вытекающими из этих двух обстоятельств. Однако даже среди местных маклеров произвело сенсацию известие о проданном за 12,5 миллиона долларов участке земли. Самое интересное, что покупатели – муниципальные власти – не собираются здесь строить дворцы с частными зверинцами, аэродромами и аквапарками. Земля предназначена под фермы, и цель покупки – развитие сельского хозяйства прямо посреди самого богатого оазиса страны.
Чтобы по справедливости оценить дерзкую затею аграриев, следует познакомиться поближе со здешней публикой. Сделать это не просто, ибо тут богатые на таких не похожи: мужчины в спортивном и затрапезном, дамы костлявы, и только редкие породы собак выдают хозяев. В Хэмптонах знают толк в роскоши. На берегу – дома по сто миллионов, но никаких диснеевских замков. Серое дерево, белый бетон, аскетический модернизм от модных архитекторов. В одних постройках столько окон, что кажется, будто дом забыли построить. Другие, напротив, напоминают бункер. Что и не удивительно. Стремясь к пляжу, виллы пересекают зону риска, поэтому от ураганов их страхует только компания "Ллойд" – та, что и океанские лайнеры.
Больше бурь богачи боятся чужого глаза – и сглаза. Поэтому особняки скрывает зеленая изгородь высотой с жирафа. По будним утрам ее стригут мексиканцы, но уже к десяти часам аллеи вымирают. В этом – главный соблазн: малолюдность дороже других развлечений. Дома стоят редко, их разделяют цветущие луга и прихотливые рощи. На улицах нет магазинов, вместо машин – редкие велосипеды, трудятся только на теннисном корте, ресторанов – чуть-чуть, галереи – считаные, церковь прячется в дюнах, приезжие – пугливы. Пляж – клуб для избранных – бесконечная жемчужная коса, уходящая в марево.
При всем том лучшие пейзажи Лонг-Айленда – не курортные, а аграрные. Между роскошными виллами – фермы не хуже. Поля ухожены, как грядки, грядки, как клумбы, клумбы – икебана. Помимо очевидного – сладкой кукурузы, которую нужно есть там, где она родилась, и бесценной молодой картошки, слишком вкусной, чтобы ее чистить, Лонг-Айленд разводит редкие культуры. Например лаванду: пахучая фиолетовая полоса на фоне синего моря. В садах тоже растет что-нибудь изысканное, вроде белых персиков, которые китайцы приезжают есть с веток – в Азии их считают плодами бессмертия.
Глядя на эту сельскохозяйственную утопию, трудно понять, как фермеры и миллионеры мирно уживаются на лучшей части острова и почему вторые не купили ее у первых.
Ответ надо искать в прошлом, когда еще в 1970-х годах война приезжих с местными достигла апогея. В борьбе за выход к морю нью-йоркская элита скупала фермы и превращала их в летние дома, теннисные корты и бассейны. Еще немного – и с земледелием в Лонг-Айленде было бы покончено. Тем более что здешние фермеры, оказавшись не в силах выдержать конкуренцию с супермаркетом, торгующим дешевым привозным продуктом, окончательно обнищали. Выход, казалось, один: продать угодья под дачи, амбары на слом, тракторы пустить в металлолом и самим податься в старческий дом. Но тут в ситуацию вмешались власти. Они предложили завязшим в долгах фермерам продать штату права на застройку. Фермер мог распоряжаться хозяйством, только до тех пор, пока оно оставалось сельским.
Разумная политика спасла земледельческий Лонг-Айленд. Более того, она вырастила следующее поколение фермеров, сумевших дождаться обогатившей их перемены. Ею стала аграрная революция, которая не только вернула в кулинарный обиход сугубо местный продукт, но и придала ему высокий престиж и достойную цену.
Так, самой нарядной частью Лонг-Айленда вновь стала сельская идиллия. Зная это, здешние маклеры, рекламируя недвижимость острова, хвастаются соседством фермы не меньше, чем видом на океан. Аграрная эстетика – это и пестрый базар, и поле с трактором, и тучная корова, и ухоженная лошадь, и красный амбар, и потешное пугало. Ну и, конечно, живописные ларьки вдоль дороги, где сейчас, в начале урожайного сезона, продается все, что делает счастливым горожанина: помидоры со снежком на разломе, каменная цветная капуста, свекла, из которой получается рубиновый борщ, и подсолнухи, позировавшие, казалось, самому Ван-Гогу.
