"За сутки в зоне АТО погибли 3 украинских военных, 12 получили ранения". Сводка СНБО Украины от 8 октября: вопреки объявленному во вторник "режиму тишины" боевики продолжают обстреливать украинских военных близ Донецка, Дебальцева и Славяносербска. Вместе с тем, интенсивность атак снизилась по сравнению с предыдущими днями.
31-летний Сергей Тышкевич, житель города Белая церковь в Киевской области, был в мае вызван в военкомат, определен в 11-й батальон территориальной обороны "Киевская Русь" и спустя два месяца, 6 июля, оказался на востоке Украины. Тышкевич – родившийся и выросший в Крыму, переехавший под Киев, служивший в украинской армии в начале 2000-х годов, а потом работавший на фабрике – говорит, что не ожидал, что попадет в зону АТО –антитеррористической операции. Предполагалось, что батальон будет прикрывать Киев. В начале октября, после 90 дней в зоне боев, подразделение Тышкевича, наконец, отводят на отдых. В последнее время оно участвовало в боях за Дебальцево – это населенный пункт недалеко от Донецка, выступ в линии фронта, глубоко заходящий в территорию, которую контролируют сепаратисты, поддерживаемые Россией.
В интервью Радио Свобода Тышкевич рассказывает о военных буднях, о боях у селения Никишино, только усилившихся после объявления перемирия, утверждает, что столкнулся на востоке Украины с российскими военными, жалуется на украинские власти, "забывшие" о подразделениях территориальной обороны, и говорит, что готов вернуться в зону АТО и защищать свою страну:
– Такое ощущение, что слово "перемирие" со стороны Луганска и Донецка – как красная тряпка для быка. Наоборот, учащаются обстрелы. Даже 21 сентября (когда вступило в силу перемирие. – Прим. РС) мы молчим, а они обстреливают, обстреливают из тяжелого орудия. Нам не разрешали в ответ стрелять, потому что перемирие. 22-го началось наступление на Никишино, и мы уже вынуждены были отражать удары.
– А как выглядела ваша система обороны? Сплошная сеть окопов? Или это блокпост, без такого прямо уж совсем военного быта?
– Окопов как таковых у нас практически не существовало. Небольшие были. Прятались от обстрелов в подвалах брошенных домов на окраине села, где мы находились. 11-й батальон был обстрелян "Градами" в свое время, вся спецтехника была уничтожена, поэтому нам приходилось практически вручную выкапывать небольшие окопы. А прятаться от минометных обстрелов шли в подвалы.
– Как часто происходят обстрелы?
– С 8 часов утра до 10 часов вечера. Потом могут и ночью обстрелять. Когда захотят, тогда и обстреливают. Бой идет – и минометный обстрел, и гаубицы, плюс "Грады". Кроют, кроют, кроют... Немного постреляют, потом на нас идет пехота. Пехота отстрелялась, уходит назад, нас опять начинают обстреливать из минометов. Беспрерывно.
– Какова была численность тех, кто вам противостоял?
– Когда мы были там, в Никишино, нас стояло 30 человек, взвод, плюс 25-я бригада помогла, хлопцы подтянулись. Если всех посчитать, нас было человек 40. А с их стороны где-то около 150 человек, плюс взвод снайперов – еще 30 человек. То есть 180 человек.
– Насколько я помню военную теорию, по идее, они должны были бы взять ваши позиции – численный перевес слишком велик. Каким образом вы были в состоянии удерживать позиции?
– Здесь не влияет численный перевес. Здесь влияет то, что, когда ты хочешь жить, ты пойдешь на все, чтобы выжить. Бывало, что у нас стволы были раскалены до такой степени, что кидаешь его на бушлат – и бушлат загорается. Бой идет, нам боеприпасы по два-три раза на день подвозили. Мы понимали: или нас убьют, или мы будем отбиваться. У них – свои каналы связи, и они сообщали, что всю ночь к нам шли, пытались нас взять в кольцо, но потом сказали, что мы такие фашисты, такие профессионалы, что нас невозможно взять. А просто такой костяк собрался хлопцев. Мы не профессионалы, не спецы, мы просто хотим жить. Мы хотим жить, мы хотим защищать свою страну. Потому что все понимают, что если мы сдадим свои позиции, они могут прийти к нам сюда и в Киев.
– Насколько велики потери среди ваших товарищей?
– В подразделении было только два человека трехсотых (раненых. – Прим. РС) и все.
– А кто противостоял вам? Россия отрицает, что на востоке Украины есть ее регулярные части. По вашим ощущениям, это вооруженные местные жители, добровольцы из России или все-таки регулярные российские части?
– Это регулярные части, из Санкт-Петербурга были бойцы. Почему я это знаю точно, потому что мною и моей группой были захвачены некоторые из офицеров, мы их передали нашему руководству. Офицера мы взяли живым, и при нем была куча документов. Есть, конечно, и со стороны ДНР, подписанные Стрелковым (бывшим самопровозглашенным министром обороны у сепаратистов Донецка. – Прим. РС) документы о принятии на службу. Это все документально зафиксировано, это все у меня есть.
– Вы видели документы, подписанные Стрелковым, и это значит, что это местные жители, люди из Донбасса?
– Да, из Донбасса. И из Санкт-Петербурга офицеры. 27-28 сентября была стычка, мы состыковались с офицерами, которые только прибыли из Санкт-Петербурга, и они просто не могли понять, где находятся, где находятся наши войска, где ЛНР и ДНР. Так получилось, что они немножко ошиблись – приехали к нам. Как раз мы в это время были в разведке, они подходят к нам: "Пацаны, вот мы прибыли..." Начинаем выяснять, и оказывается, что они в поддержку ДНР прибыли. Завязался у нас с ними бой, один офицер ушел, один погиб, и один остался живой, мы его забрали в больницу. Взяли документы у них, и там около 30 человек в документах было указано, что просили командование вывести их из зоны АТО на постоянное место службы в Санкт-Петербург.
– Они просили свое командование отозвать их с востока Украины?
– Они пошли воевать с фашизмом и тому подобное, но немножко ошиблись.
– Вы говорите, что в районе Дебальцева не поймешь, где чьи войска. Насколько я представляю себе карту, Дебальцево – это такой выступ. Вы там чувствуете себя в окружении? Насколько вы автономны, есть ли поддержка других частей?
– Поддержка украинских частей есть, единственное – я разочарован Национальной гвардией. 21 сентября минами, "Градами" нас накрывали, и 22-го числа на нас пошло масштабное наступление, нас мало, и уже патроны кончались, все кончалось. Мы просили Нацгвардию поддержать нас, а они сказали: "Мы вам не подчиняемся, поддержки от нас вы не получите". Для добровольцев практически ничего нет. Единственное, что государство нам дало, это автомат, БТРы старые, потрепанные, которые мы ремонтировали за свой счет, и все, в принципе. Мы просили помочь, они отказались. Хотя мы знаем, что в Дебальцево стоят войска, а помощи никакой.
– А как вы получаете снабжение?
– Нас снабжают волонтеры, от государства мы вообще ничего не получаем. Единственное, что от государства мы получаем, это боеприпасы и топливо. Одежда, от носков, и кончая всем остальным, – волонтеры. Белая церковь (город в Киевской области. – Прим. РС) нам помогает. Даже к Виталию Кличко, мэру Киева, обращение было, он ничем не помог.
– Как это может быть – вас призвали, приписали к какому-то подразделению, это часть государственной военной машины, и при этом вас снабжают только патронами и топливом?
– Я приехал в отпуск недавно, посмотрел по телевизору новости – Яценюк (премьер-министр Украины. – Прим. РС) и все выступают и говорят, что армию мы всю готовы обеспечить. Но выясняется, что обеспечивают они только Нацгвардию, но не нас. Нацгвардия обеспечена всем, даже скорой помощью и тому подобным. А мы стоим, у нас реально ничего нет.
– И вы в таком состоянии провели 90 дней в боях?
– Да.
– Теперь вас выводят на отдых. Как долго будет длиться этот отдых?
– А кто его знает. Никто ничего не знает. Неясно, кому мы подчиняемся. У нас части нет, по всем документам мы нигде не проходим.
– Вас разместят где-то, где вы сможете отдохнуть, или просто отпустят и вы сможете отправиться домой?
– Возможно, нас отправят домой. А возможно, и нет. Ничего не понятно. Мы все переживаем, что о нас просто забудут.
– А как бы вы хотели, чтобы было?
– Ну, хотя бы – что мы участвовали, хотя бы "участников" бы дали, что мы реально там были, что-то делали для своей страны.
– Вы описали довольно тяжелую ситуацию. Несмотря на это, если вам отдадут приказ, вы снова вернетесь в зону АТО и продолжите воевать?
– Да, конечно. Я вернусь, потому что я не хочу, чтобы ко мне домой пришли непонятные личности и говорили мне, как мне жить.
