Основная часть вырвавшихся из дебальцевского окружения бойцов ВСУ оказалась в Артемовске и Константиновке. В первые дни после прорыва для многих из них не были созданы даже элементарные бытовые условия, люди ложились отдыхать после 12-километрового марша под огнем прямо на землю. Буквально на следующий день все изменилось: волонтеры из Краматорска и самого Артемовска привезли солдатам питание и теплые вещи.
Врачей 128-й бригады медицинской роты, которые все восемь суток окружения работали в Дебальцеве, приютила Национальная гвардия Украины. Всего их было 40 человек, но 9 февраля погибли сразу четверо. Экипаж скорой с ранеными выехал из Дебальцева, когда кольцо уже замкнулось, и подорвался на фугасе. Когда через три часа, не дождавшись машины, еще одна группа отправилась навстречу, она тоже подорвалась на заминированной сепаратистами дороге.
"Мы были в кольце и вырывались с боем, – рассказал хирург 128-й бригады Олександр Данилюк. – Организация выхода была задумана грамотно: выйти из окружения без потерь было нереально, но потери были не такие большие, какие могли быть. Проблема была в том, что котел появился за восемь суток до выхода. Простые солдаты еще в начале января, когда я приехал в Дебальцево, прогнозировали окружение. Но на это тогда никто из вышестоящего начальства не реагировал".
Данилюк приехал из Ужгорода, где окончил ординатуру и работал в больнице. Когда 30 ноября в Киеве был разогнан Евромайдан, молодой врач купил билет в столицу и позвонил главврачу уже с вокзала. "Я сказал, что уезжаю в Киев и по-другому не могу. Главврач сразу все понял. Говорит: "Конечно, Саш. Я все понимаю". Поехал как обычный активист, но когда появились первые раненые и в мегафон объявили, что требуются врачи, пришел и стал оперировать. Когда в больницу пришли сотрудники СБУ и стали спрашивать, где я, им ответили, что в операционной. А в это время мне позвонил главврач и говорит: "Саша, ты сейчас в операционной, понял меня?". Я ему отвечаю: "Конечно, в операционной на Грушевского". У нас в здании профсоюзов была импровизированная операционная. Там я оперировал. Там на руках у меня умер самый молодой активист Майдана Назар Войтович..." – вспоминает Данилюк.
В "Дебальцевском котле" он остался единственным хирургом в своем подразделении и в одиночку проводил операции, в том числе ампутации конечностей, зашивал печень и желудок. Оперировал в блиндаже, на коленях, прикрывая собой раненых от земли, которая сыпалась после постоянных разрывов мин. Количество погибших под Дебальцевом назвать определенно сложно, но, по оценкам Данилюка, при попытке эвакуации раненых погибал каждый третий. Он показывает на телефоне фотографии с оторванными конечностями, разбомбленными автомобилями скорой помощи и лицами раненых. "Ни одной машины скорой не осталось, – рассказывает врач. – Почти все, кого удалось спасти там, погибли при попытке эвакуации".
Решившие не ехать в эвакуацию раненые местные жители Дебальцева, постоянно обстреливаемого из минометов и артиллерии, тоже попадали на операционный стол к Данилюку. "Мы их кормили, селили у нас в блиндажах. Таких не приходилось ни в чем убеждать. Они же сами видят, что украинская хунта на завтрак их не ест, снегирями не фарширует", – смеется Данилюк. Он неплохо ориентируется в мифологии российского телевидения: в Дебальцеве транслировались и российские, и украинские каналы. "Мы смотрели и то, и другое и где-то посередине выискивали правду. Когда украинские СМИ в один голос утверждали, что никакого котла нет, по российскому телевидению заявляли, что нас чуть ли уже не уничтожили. Наверняка сейчас показывают бинты и шприцы, которые после наших операций остались, и говорят, что мы там под наркотиками были, как во время Майдана показывали".
Лечить надо всех. Умирают все одинаково. И внутри – все одинаковые
Оперировать попавших в плен сепаратистов Данилюку не пришлось, но по всей видимости, это не было редкостью. "За время, что я здесь работаю, лично у меня было четверо бойцов с той стороны, – рассказал Дмитрий Бондарь, врач больницы в Артемовске.
С июля 2014 года Бондарь находился на стороне сепаратистов и оперировал, как он выразился "партизан". В конце августа перешел на украинскую сторону и стал работать в Артемовском госпитале. Говорит, что совсем недавно перестал машинально прятать телефон, за который в Донецке могли арестовать.
Главврач Артемовского госпиталя от общения со СМИ отказался наотрез и попросил не фотографировать внутри, но подчиненным запрещать не стал. Раненых сепаратистов в это время в больнице не было, но палаты были полны бойцов, вышедших из Дебальцева. В коридоре медсестра подвела к Бондарю худого солдата с посеченным лицом, в спортивных штанах и спросила: "Дмитрий Владимирович, мы немного одели его, куда теперь?". "Отправляйте во Львов, как обычно", – ответил врач.
Всех раскидало, и через некоторое время, кто не умер сразу, стали замерзать. А он оказался под другим раненым, который его последним своим теплом согрел. Так и выжил. Его потом нашли разведчики ДНР и как-то очень быстро обменяли. И вот он звонит мне, и такое чудо слышать его голос
В Артемовск часто приезжает с инспекцией начальник медицинской службы ВСУ. Столкнувшись с ним в небольшой столовой, где волонтеры круглосуточно готовят для солдат, Александр Данилюк показывает ему все те же фотографии с телефона из "Дебальцевского котла". Несмотря на потери из-за недавнего окружения, Данилюк полон позитива: "У меня и позывной веселый – "Смайл", улыбка. К тому же вчера был самый счастливый день за всю войну, – поясняет молодой врач. – Мне позвонил мой друг Вадим Свириденко, которого ранило в Дебальцево. Его вывозили вместе со всеми ранеными, когда в машину попала мина. Всех раскидало, и через некоторое время, кто не умер сразу, стал замерзать. А он оказался под другим раненым, который его последним своим теплом согрел. Так и выжил. Его потом нашли разведчики ДНР и как-то очень быстро обменяли. И вот он звонит мне, и такое чудо слышать его голос".
С 25 февраля все солдаты ВСУ, вышедшие из окружения, отправятся в отпуск. По словам Данилюка, им всем сейчас нужна психологическая помощь и отдых. "Как врач я знаю биографии всех своих пациентов: сколько детей, сколько планирует – все рассказывают. И все они, в том числе погибшие, стоят перед глазами, в памяти. Когда ампутируешь человеку ногу, показываешь ему, что здесь нельзя ничего собрать. "Как я буду жить с этим, давайте лучше я умру", – отвечают почти все. Ты делаешь операцию и постоянно с ним разговариваешь, и он потихоньку начинает привыкать к существованию без конечности. Разъясняешь, что есть профессии, которыми можно заниматься, есть протезы, можно быть полезным и семье, и обществу. И после этого почти все ребята машут рукой: ну давай, отрезай. Поэтому как врач я понимаю, насколько нам сейчас нужна психологическая помощь и разрядка", – рассуждает Данилюк. Когда он оперировал активистов Майдана, им приходили СМС: "Вы зарегистрированы как участник массовых беспорядков". Такие же "пугалки" приходили солдатам, оказавшимся в окружении в Дебальцеве, если они хотя бы раз выходили там в интернет: "Пахнет жареным. Ротный удрал в Краматорск, я тоже буду выбираться". Или другая СМС: "У нас закончилась вода и жратва, мы будем отступать в Луганск". И такие СМС приходили всем. Такая система: один номер неизвестный, а другой – как будто от кого-то из записной книжки, но без последней цифры. СМС автоматически после прочтения удалялись почти на всех телефонах. Хотя на некоторых остались. В последующем эти "пугалки" реализовались".
В военном госпитале Национальной гвардии коридоры заставлены коробками с лекарствами: надписи на польском языке, украинском, иврите. Здесь в основном взрослые, хорошо экипированные добровольцы, которые спят на кроватях впритык друг к другу, не обращая внимания на шум вокруг. К вечеру все они вышли к крыльцу госпиталя, куда привезли останки трех медиков, погибших по дороге из Дебальцева 9 февраля. Пришли десяток местных жителей, добровольцы с флагами Национальной гвардии и медицинской службы: встали по бокам от машины, где лежали укрытые белым тела. Несколько женщин, обнявшись, плакали, одна обернулась во флаг Украины и молчала до тех пор, пока священник не отпел панихиду, и все по очереди прошли и дотронулись до холодной ткани. После этого женщина закричала, ее никто не останавливал, и она потом долго стояла перед госпиталем одна. Здоровые мужики в камуфляже и с оружием растерянно озирались, как будто не знали, куда идти дальше, а потом вдруг запели "Ще не вмерла Україна". После этого все разошлись.
Перед камерами остался заместитель командира медицинской роты Национальной гвардии Украины Олег Войцеховский, который сухо комментировал: "Один из экипажей, вывозивших раненых, попал под обстрел. Другая группа выехала навстречу, но подорвалась на том же поле. Это произошло 9 февраля. Дорога находилась под обстрелом, возможности забрать тела не было". Тела вернули почти через две недели сепаратисты. "Не поверю, пока лично все не увижу, – продолжает Войцеховский. – Не могу я поверить. Погибший с позывным "Кавказ" был самым авторитетным в роте. Если бы не он – роты бы не было. У него внуки остались. А у второго парня жена и двое детей. Им потом, когда он уже погиб, с его телефона звонил кто-то, смеялся. Эти парни лечили, они не убивали, а спасали всех. Сука война".
