Выпускница петербургского интерната №18 Мария Касьянова ютится в квартире, похожей на трущобу: районная администрация не включила ее в список детей-сирот, которые подлежат обеспечению жильем. Теперь Машины интересы в суде постарается отстоять муниципальный депутат.

Конечная станция метро "Проспект Ветеранов", типичная городская окраина, унылые ряды обшарпанных "хрущевок" вдоль железной дороги, грязь, мусор на неопрятных газонах, мало зелени и много бетона – обыкновенный спальный район. Но на самом деле, ничего страшного – если тебе 18 лет, если у тебя нет родителей и вообще никого на свете, кто мог бы о тебе позаботиться. Зато есть своя квартира. И улица Солдата Корзуна – не худшая улица в городе, и подъезд, в конце концов, можно помыть и покрасить, лишь бы, как говорится, был свой угол.

Но у Маши Касьяновой его нет. Отсюда, из этой квартиры, ее забрали в детский дом, когда ей было 5 лет, родителей лишили родительских прав. А когда Маше исполнилось 18, ее вернули в эту же самую квартиру. Когда переступаешь ее порог, достаточно беглого взгляда, чтобы понять: здесь жить нельзя. Первое впечатление подтверждено документально: соответствующая комиссия признала квартиру непригодной для проживания. Тем не менее администрация Кировского района отказалась включить Машу в список детей-сирот, имеющих право на жилье, и отправила ее в "дом детства", где на кухне и в коридоре – остатки ободранного линолеума, обои висят клочьями, санузел в плачевном состоянии, и вообще, жилье, в принципе задуманное как отдельная квартира, представляет собой до крайности запущенную коммуналку. Правда, свою комнатку, куда Маша водворилась, как она надеется, временно, девушка с помощью брата успела оклеить симпатичными обоями и привести в божеский вид.

– В 2001 году я попала в детский дом "Гелиос", в 2010-м меня перевели в 18-й детский дом, вышла я оттуда в 18 лет после 9 класса, – рассказывает Маша Касьянова. – Конечно, мне там было плохо, как и всем, но со временем привыкаешь, ничего. Сейчас я получаю профессию маляра-штукатура, летом у меня экзамены, и сразу буду поступать на парикмахера-визажиста – на два с половиной года. Пока не работаю, у меня стипендия, написала заявление на бесплатное питание, и еще 8 тысяч мне приходит каждый месяц на сберкнижку – пособие по потере кормильца, что-то вроде пенсии. Когда буду получать вторую профессию, буду уже подрабатывать. Единственная проблема у меня с жильем.

– А почему вас не обеспечили жильем, как были обязаны, еще год назад, когда вы были выпускницей детдома?

– Сказали, что у меня хватает жилплощади. Но они не учли, что здесь огромная задолженность и что в трех комнатах много народу проживает: всего шесть человек. Двоюродный брат Женя работает, его жена Аня сидит с ребенком, оформляет Милану в садик.

– А почему квартира в таком жутком виде?

– Так она им досталась. А прежде чем делать ремонт, нужно поменять всю проводку и оплатить долг за квартиру – 150 тысяч 530 рублей.

– А с родственниками вы ладите – вы же их невольно потеснили?

– Да. Саша, мой родной брат, он такой необщительный, но ничего, он работает. А с племянницей маленькой, конечно, общаемся, гуляем, играем.

О Машиной ситуации случайно узнал муниципальный депутат муниципального округа "Морские ворота" Сергей Винниченко. Молодой человек сам бывший детдомовец, так что Машину беду понял сразу, принял близко к сердцу и вызвался помочь:

– Я уже давно занимаюсь проблемами ребят – выпускников детских домов, помогаю решать разные социальные вопросы, и жилищные тоже. Периодически мы сталкиваемся с тем, что районные администрации злоупотребляют своими полномочиями и устраивают такую дурную бюрократию. Вот, например, Мария: по закону, ей должно было быть предоставлено жилье еще год назад, когда ей исполнилось 18 лет. Вместо этого администрация Кировского района пишет всякие отписки. В данном случае она требует от Марии акт о принудительном расселении квартиры. Это значит, что она должна выйти в суд против своих же родственников и обеспечить их принудительный отказ от жилья. Но это невозможно в силу Жилищного кодекса, где четко сказано, что это можно сделать только в том случае, если квартира находится в соцнайме. А эта квартира – в собственности, и администрация прекрасно об этом знает. Они полагаются на постановление губернатора города Георгия Полтавченко о специализированном жилье, но требуют документ, который просто невозможно сделать. В принятии в производство подобного иска будет тут же отказано, так как это нарушает права других собственников. Тем самым появляется тупиковая ситуация: они говорят – да, мы сделаем, но принесите нам эту бумагу, которую на самом деле сделать нельзя. И все – человек в тупике…

Из письма администрации Кировского района: "… в предоставленных документах отсутствует копия решения суда… об отказе в принудительном обмене занимаемого Касьяновой М. С. жилого помещения… правовые основании для включения Касьяновой М. С. в список детей-сирот, оставшихся без попечения родителей…, которые подлежат обеспечению жилым помещением для детей-сирот специализированного жилищного фонда Санкт-Петербурга, отсутствуют".

​– Сергей, а разве не имеет значения, что здесь живет столько людей, в том числе маленький ребенок?

– Да, районная администрация этого не учитывает, как и того, что на каждого из них приходится по 7 квадратных метров. А в нашем петербургском законе говорится, что порог для постановки человека на очередь – 9 квадратных метров на человека. Таким образом, они нарушают уже две статьи закона. Также в 159-м федеральном законе, касающемся детей, оставшихся без попечения родителей, говорится, что, если у сироты есть жилье, непригодное для проживания, ему обязаны предоставить другое жилье. А здесь, во-первых, был составлен акт о том, что квартира непригодна для жилья, во-вторых, она явно перенасыщена, а в-третьих, тут живут не ближайшие родственники Марии, а двоюродные братья и сестры, люди, с которыми она никаким образом по жизни не сталкивалась. Получается, детский дом ее когда-то отсюда забрал, а теперь он ее возвращает обратно – в те же условия. Как тогда можно говорить о том, чтобы в дальнейшем человек мог социализироваться в обществе, стать гражданином, если государство запихивает его обратно в эту дыру?

– А почему образовался такой чудовищный долг по квартплате?

– Это долг не Марии. Те жильцы, которые здесь проживали до момента выпуска Марии из детского дома, его и накопили. Но в законе о коммунальных платежах четко сказано, что все несут ответственность. И если в ближайшей перспективе на них подадут в суд, то ответчиком также будет Мария. Понятно, она выйдет в суд с тем, что она здесь не проживала, но, если квартиру решат продать за долги, она тоже потеряет свою долю, так что здесь все находятся в одной лодке. Если ребенка выпускают из детского дома, его должны селить в отдельную квартиру, чтобы он мог начать жизнь по-новому, а ее запихивают туда, где и долг огромный, и ремонтировать никто ничего не будет, и родственников своих она не помнит и не знает. Мол, живите как хотите.

– Как вы собираетесь помочь Маше?

– Сейчас мы ждем назначения суда. Я надеюсь, что на первом же судебном заседании администрация признает иск и что решение будет в нашу пользу. Я думаю, администрация не станет упорствовать в нарушении трех статей закона.

– А вы сами, Сергей, когда вышли из детского дома, сразу получили жилье или была такая же проблема?

– Да, было то же самое, прошло года полтора, пока мне, наконец, дали жилье. Тогда еще не было закона об отдельном жилье для выпускников детдомов, так что в моем случае это была комната в коммуналке, только потом ее уже расселяли. Я учился и работал, всю жизнь хотел заниматься тем, чем сейчас занимаюсь, в итоге все получилось нормально. А вообще, эта проблема стоит остро не только в городе, но и в Ленобласти – там сиротам дают комнаты в коммунальных квартирах в полуразрушенных деревянных домах. И местные администрации считают, что это нормально – когда жилье признают аварийным, тогда и будет разговор. И ведь даже когда дети-сироты выигрывают суды, это еще не все – надо добиться исполнения решения суда, чтобы жилье, в конце концов, дали. Чиновники начинают ссылаться на то, что жилье недостроено и на массу других вещей, так что на самом деле суд – это еще только начало пути.

И Марии еще хорошо: у нее хотя бы есть угол, а ведь есть такие ребята, у которых и угла нет. Особенно если их возвращают в семьи, где пьют, где их встречают мать и отец –алкоголики. Тогда надо или что-то снимать, или ютиться у друзей. Я как муниципальный депутат постоянно сталкиваюсь с этой проблемой, звоню в администрацию, они требуют еще документов, еще, откровенно тянут время. И потом, когда выпускник детдома приходит один, у него нет никакой защиты. Он садится за стол перед чиновником, а чиновник думает: ой, я сейчас ему что-то придумаю, и он уйдет, пусть кто-то другой разбирается в его вопросе.

Сергей Винниченко очень жалеет, что в городе нет никакой специальной службы, которая занималась бы защитой прав выпускников детских домов. То есть формально такая служба есть, это районные отделы семьи и детства. Им даже выделяют бюджетные средства на работу с детьми-сиротами, но практика показывает, что толку от этого мало – обращаются к ним редко и, как правило, безрезультатно, а сами они помогать юным выпускникам детских домов как-то не торопятся. "Но на самом деле все зависит от конкретных людей, – замечает Сергей, – есть несколько районов, где в этих отделах имеются списки детей-сирот, они звонят, интересуются, все ли у них нормально".

– Маша, а вы обращались в отдел семьи и детства вашего района?

– Да, обращалась, мне сказали собрать такие-то бумаги, я ходила к адвокату, они мне посоветовали все то же самое – сделать принудительный обмен.

О том, что проблема жилья для выпускников детских домов существует, знают и в аппарате петербургского уполномоченного по правам человека Светланы Агапитовой. Около 70 процентов обращений детей-сирот касается именно проблем с жильем, говорит начальник экспертно-правового отдела уполномоченного по правам ребенка в Петербурге Олег Ларионов:

– Это проблема необоснованного отказа детям-сиротам в предоставлении жилья или проблема предоставления непригодного жилья.

– Удается ли отстаивать права сирот на получение жилья?

– Да, в основном удается, но сейчас добиваться этого становится все сложнее и сложнее: из-за кризиса органы государственной власти идут нам навстречу неохотно. К тому же в федеральном законе есть эта норма о принудительном обмене жилого помещения, и она по сути становится лазейкой для отказа в предоставлении жилья. Фактически эта норма неисполнима – менять нечего и некому, но норма существует. Делалось это вроде бы из благих побуждений, чтобы не давать родителям, лишенным родительских прав, проживать в отдельных хоромах, но по факту практически не бывает ситуации, когда в квартире живут одни родители – там всякие бабушки, дедушки, дяди, тети.

Нами была внесена поправка в региональный закон, чтобы в том случае, если в квартире проживают не только родители, но и другие лица, жилье сироте предоставлялось без принудительного обмена, но почему-то и после внесения этой поправки наши районные администрации продолжают считать бабушек, теть, дядь, двоюродных братьев и сестер близкими родственниками и на этом основании требовать принудительного обмена, то есть на практике поправка не работает. И на хождение по кругу уходит много времени и сил, и ни молодой человек, вышедший только что из детдома, не может сам себя защитить, ни его опекуны, если они есть, – а это, как правило, престарелые дедушки и бабушки, которым становится плохо при одном слове "суд".

Олег Ларионов сожалеет о том, что уполномоченный по правам ребенка не имеет права защищать детей-сирот в суде. Кроме того, он считает безнравственной ситуацию, когда молодому человеку, вступающему в самостоятельную жизнь, приходится начинать ее с того, чтобы затевать тяжбу по выселению из квартиры собственных родителей, пусть и лишенных родительских прав. Так или иначе, аппарат уполномоченного по правам ребенка в Петербурге готов поддержать в суде муниципального депутата Сергея Винниченко, помогающего Марии добиться соблюдения своего законного права на жилье.