Денис Лёвкин, прозванный "варшавским заложником", поскольку был осужден на 4 года колонии по резонансному "варшавскому делу", вернулся домой. Выйти на свободу из Выборгского СИЗО ему позволило условно-досрочное освобождение.

Выборгский городской суд Ленинградской области удовлетворил ходатайство об условно-досрочном освобождении Дениса Лёвкина 15 апреля. Две недели документы шли до места заключения Лёвкина – СИЗО города Выборга, которое Денис сам выбрал для отбывания наказания: получив срок менее 5 лет, он воспользовался своим правом не уезжать в колонию, а остаться ближе к дому. Он мечтал об УДО и сделал все для того, чтобы его мечта сбылась: работал изо всех сил, примерно себя вел, имел поощрения, и вот – свобода.

Но на свободу, по словам мамы Дениса Ольги Лёвкиной, вышел уже другой молодой человек – с подорванной верой в справедливость и правосудие.

– Всем было ясно, что приговор вопиюще несправедливый. Мы пытались обжаловать его, но везде получали отказ, у нас сейчас осталась только одна инстанция – коллегия Верховного суда, но что-то мало верится и в нее. На последнем свидании, когда я говорила с сыном, я видела, что он утратил веру, ни на что уже не надеется и мечтает только об УДО. Он страстно мечтал выйти на свободу, просто бредил этим. Поэтому и работал на пределе своих сил.

Денис Лёвкин, прозванный "варшавским заложником", был задержан 4 февраля 2013 года вместе с группой из двух десятков анархистов, самовольно захвативших пакгауз №2 Варшавского вокзала и живших там уже два месяца. Таким образом молодые люди, превратившиеся в стихийных градозащитников, хотели предотвратить снос здания, которое намеревался демонтировать его собственник – компания "Адамант". В конце концов хозяевам надоело просить непрошеных гостей покинуть здание, и они вызвали полицию. Во время штурма пакгауза двое полицейских были ранены, в нападении на них обвинили одного из задержанных – Дениса Лёвкина. 11 февраля 2014 года он был приговорен к 4 годам колонии общего режима.

Всем, кто был хоть немного знаком с делом, приговор показался таким несправедливым, что это вызвало не только многочисленные обращения и петиции в защиту Дениса Лёвкина, но и волну уличных протестных акций. Ведь Дениса не было среди анархистов, оккупировавших пакгауз, он зашел туда с другом за пару часов до штурма – посмотреть, как устроились защитники здания. Многие свидетели, находившиеся в день штурма в пакгаузе, видели, что железный прут, которым были нанесены раны двум полицейским, находился в руках не у субтильного 20-летнего Дениса, одетого в яркую куртку, а у совсем другого человека – плотного мужчины лет 40 в темной одежде и в легко узнаваемых варежках со снежинками. Когда маме Дениса Ольге Левкиной удалось найти фотографии, подтверждающие этот факт, она была счастлива и уверена, что теперь-то ее сын выйдет на свободу полностью оправданным, но на деле вышло по-другому.

– Мы нашли независимую экспертизу, она подтвердила – да, это не Денис, а другой человек. Но к моему изумлению, единственные, кто не увидел очевидного, были следователи. И полицейские не захотели признать свою ошибку – продолжали настаивать, что на них напал именно Денис. Наверное, они отстаивали честь мундира, хотя, по-моему, она бы не пострадала, если бы они признались, что ошибаются. И анархисты тоже отстаивали свою "честь мундира" – я думаю, они прекрасно знали, кто виноват на самом деле, но не захотели сдать своего. Правда, я не могу их обвинять так же решительно, как полицейских, которые просто лжесвидетельствовали в суде: анархисты все время мне звонили, поддерживали меня. И все равно, за эти два года у меня исчезли иллюзии, которые были в нашей семье: ведь папа Дениса раньше работал участковым и представить себе не мог, чтобы в их среде кто-то мог намеренно посадить невинного человека. Понять истинное положение дел мне помог режиссер Александр Сокуров, который следил за процессом, пытался помочь Денису. Благодаря ему я поняла, что есть мораль, логика, закон, доказательства. А есть так называемая политическая целесообразность, и в жертву ей легко приносится и закон, и мораль, и логика, и судьба конкретного человека.

Адвокат Дениса Лёвкина Глеб Лаврентьев доволен, что его подзащитный вышел на волю по УДО:

– Все идет своим законным чередом, это было первое УДО, на которое Денис мог претендовать, и оно реализовалось. Решение об условно-досрочном освобождении не обжаловалось, как мы и предполагали, поскольку изначально против этого никто не возражал – ни прокуратура, ни СИЗО. Что касается доказательств нашей правоты, то у нас осталась всего одна надзорная инстанция – президиум Верховного суда. Вообще, после проигранной апелляции все дальнейшие надзорные жалобы удовлетворяются редко. Была некоторая надежда на Верховный суд, менее ангажированный, чем местные инстанции, но система сработала и там. Конечно, то, что произошло с Денисом, неприятно, незаконно и несправедливо, но я не удивлен: таких дел было много, и я думаю, что, к сожалению, их будет много и в дальнейшем.

В 2014 году адвокат Ольга Цейтлина подала по делу Дениса Лёвкина жалобу в Европейский суд по правам человека.

– Жалоба подана по двум статьям Европейской конвенции: по 6-й статье, провозглашающей равенство сторон в процессе, ведь адвокатам не дали допросить свидетелей защиты; и по 3-й статье – по условиям содержания в изоляторе, который был переполненным, с недостаточной вентиляцией, с малым количеством прогулок – в общем, это обычные условия содержания под стражей в России, которые достигают запрещенного уровня жестокости. Жалоба принята, но она пролежит там еще несколько лет.

То, что Денису было в тюрьме очень тяжело, подтверждает и его мама: по ее словам, понадобится немало времени, чтобы восстановить его силы и душевное равновесие. В частности, в тюрьме молодой человек потерял несколько зубов – помощь ему была оказана только после долгих изматывающих болей и каждый раз состояла не в лечении, а в удалении больного зуба.

С историей Дениса Лёвкина хорошо знаком депутат Законодательного собрания Петербурга, юрист Александр Кобринский, который считает это дело политическим:

– Это очередная горсть земли, брошенная на гроб нашего правосудия. Ведь там все было очевидно, доказано, что Денис Лёвкин этих ударов не наносил. Одновременно это дело вскрыло такую "гапоновщину" в рядах нашей "революционной" оппозиции: всем был известен человек, нападавший на полицейских, он помахал всем ручкой и скрылся, оставив своего товарища на растерзание нашему правосудию – то есть посадив его вместо себя. Поэтому ничего, кроме омерзения, эта история у меня не вызывает.

– Если все всё знали, то почему полицейские настаивали на виновности Лёвкина?

– Даже если это была ошибка, то у нас есть прокуратура, в обязанности которой как раз и входит исправлять такие ошибки. А раз прокуратура этого не сделала, это указывает на то, что там была некая более высокая инстанция, которая координировала действия полиции. Это был явный политический заказ – кого-то демонстративно посадить. Ведь власть очень боится выступлений молодежи. Тут, видимо, кто-то увидел революционный момент, риторику, поэтому была дана команда "мочить". А почему я говорю о "гапоновщине"? Я вполне могу допустить, что настоящий виновник, всем известный, вполне мог быть туда внедрен. Это только мое предположение, не основанное на доказательствах, но тогда становится ясно, почему многим казалось, что полицейские этого человека как будто охраняли. А может, и не охраняли – тогда он просто мерзавец, бросивший своего товарища, обрекший его на тюрьму. В анархистские движения, как правило, внедрить провокатора легче всего – эти структуры не предполагают никакого отбора, они всем пришедшим радуются, поэтому там провокаторов очень много. И вообще наша "охранка" сейчас действует методами начала ХХ века. Как и тогда, появляются двойные агенты. И я боюсь, что это кончится так же, как и тогда – тем, что засланные агенты, с одной стороны, выдавали революционеров, а с другой, вместе с революционерами убивали чиновников и губернаторов. А потом все вообще вышло из-под контроля, так что я бы на месте наших правоохранительных органов десять раз подумал, прежде чем расширять эту деятельность.