В необъявленной газовой войне, которую ведут Москва и Киев, наступило относительное затишье. Российский "Газпром" и украинский "Нафтагаз" "мирно" судятся в Международном арбитражном суде в Стокгольме, новых случаев перекрытия задвижек или перебоев с транзитными поставками не происходит. Однако, по мнению экспертов, энергетическая конфронтация далека от завершения.

Газовая война Москвы и Киева повторяет в миниатюре их политическое противостояние: Россия пытается изолировать Украину, отрезав ее от Европы. В ноябре 2011 года "Газпром" обошел Украину с севера, начав прокачку топлива в Германию через магистраль, проложенную по дну Балтийского моря – заплатив за магистраль миллиарды евро и даже согласившись недоиспользовать ее пропускную способность, только чтобы не нарушать законодательных актов Евросоюза. Такова "цена вопроса", а Кремль не подходит к решению стратегических задач с обычными экономическими мерками. Обход Украины с другого фланга "Газпром" планировал осуществить с помощью "Южного потока". Этот проект, который должен был осуществиться в нынешнем году, однако натолкнулся на неожиданное сопротивление антимонопольных инстанций ЕС. Кольцо окружения не замкнулось. О положении на "южном фронте" рассказывает Радио Свобода эксперт Института American Enterprise Далибор Рогач:

​– Ситуация, в общих чертах, следующая: строительство газопровода по дну Черного моря от Анапы до болгарского города Варна, на которое уже было истрачено около пяти миллиардов долларов, Путин свернул в декабре прошлого года, свалив неудачу на обструкцию Евросоюза. И тут же, будучи в Анкаре, объявил замену. Новый газопровод с примерно теми же техническими параметрами, что и несостоявшийся болгарский, условно назвали "Турецким потоком" или "Южным потоком II". Предварительно Россия "подписала" на него Грецию и предупредила остальные европейские страны: если они не поторопятся присоединиться, то рискуют остаться без газа, поскольку в 2018 или в 2019 году транзит из России через Украину будет прекращен. Большого желания подключаться к турецко-греческому проекту у Европейского союза нет, да и, честно говоря, европейцы слабо верят в его реалистичность.

Причин скептицизма европейцев несколько, замечает Далибор Рогач. Во-первых, угрозы оставить Европу без газа за счет закрытия украинского транзита звучат сегодня куда менее убедительно, чем еще шесть лет назад, когда Европа получала через Украину 80 процентов газа, импортируемого из России; теперь доля украинского коридора в этом импорте понизилась до 50 процентов. Столь же прозаична и вторая причина: европейцы убеждены, что потребность России в продаже своего природного газа выше, чем потребность Европы в российском газе. В-третьих, проект "Турецкого потока" "Газпром" пока полностью закрепил за собой, и найти западных финансистов ему совсем не просто. Ну и, в-четвертых, помимо Анкары и Афин серьезного интереса к "Южному потоку II" прочие потенциальные покупатели газа пока не выказали, а без большого числа клиентов "Южный поток II" будет нерентабельным, так как собственный спрос Турции и Греции на российский газ не такой уж большой.

– Насколько я понимаю, даже турки и греки (предположительно, главные игроки) пока не взяли на себя никаких конкретных необратимых обязательств, – продолжает Далибор Рогач. – Некоторый интерес в самых общих чертах выразили Сербия и Македония; венгры в начале апреля подписали с Россией меморандум о взаимопонимании. На сегодня это все.

Если кто-то, по крайней мере, на словах, и воспринимает всерьез перспективу "Турецкого потока", так это администрация Обамы. Греция испытывает острейшие проблемы суверенной задолженности, и Москва сулит Афинам частичное избавление, обещая поставки газа по льготным ценам, кредиты в счет будущих транзитных платежей, инвестиции в инфраструктуру, смежную с газовой – без каких-либо увязок проблем внешнего долга с болезненными реформами бюджетной сферы, вокруг которых между Грецией и Евросоюзом развернулась живая полемика. Государственный секретарь США Джон Керри направил в Афины своего главного специалиста по энергетике Амоса Хокштейна, который должен сделать грекам контрпредложение с целью отохотить их от "Турецкого потока" и переориентировать на альтернативный газовый коридор, идущий из Азербайджана. Этот коридор, теоретически, принесет Греции не меньшие материальные выгоды, чем "Турецкий поток". Но если экономика – главный фактор в расчетах Греции, то для Вашингтона важнее всего геополитика: обеспечение надежности юго-восточного фланга НАТО и нерушимость Евросоюза как противовеса России.

Как ни странно, судьба Греции, похоже, заботит Вашингтон больше, чем Брюссель. Впрочем, если говорить не о правительстве, а о деловых кругах Америки, то и бизнесмены разделяют узкоэкономический взгляд европейцев на газовую сделку Греции и России. Все эти обходные газопроводы, северные и южные, с точки зрения людей, боготворящих эффективные рынки, представляют собой бессмысленное разбазарирование огромных денежных сумм, а стремление США выжать "Газпром" из Европы или, по меньшей мере, изрядно его окоротить и сделать геополитически безобидным, – проявлением устаревшего меркантилизма.

– В контексте узкоэкономическом вполне уместен вопрос: если США в обозримой перспективе не в состоянии экономически конкурировать с "Газпромом" на европейском рынке, то зачем им его с этого рынка выдавливать? – спрашивает Далибор Рогач. – И впрямь: из пяти строящихся в США терминалов сжиженного газа, которые будут перерабатывать сланцевое топливо, только один имеет лицензию на экспорт газа в Европу. В Восточной Европе сейчас строятся лишь два терминала СПГ, "заточенные" на американский газ, – в польском порту Свиноустье и в литовской Клайпеде. Экспорт топлива из США в обозримом будущем не угрожает положению "Газпрома" в Европе, и США, со своей стороны, могли бы при желании инвестировать средства в строительства терминала в Греции под будущие американские поставки. Таков взгляд "рыночников" на эту проблему. Однако они забывают о том, что "Газпром" – не рядовая энергокомпания и даже не просто газовый монополист, а крупнокалиберное орудие во внешнеполитическом арсенале Кремля. Чего Кремль абсолютно не скрывает. Особенно когда речь заходит о малых странах типа Греции. Для них отношения с "Газпромом" – это западня.

Эксперт Института American Enterprise вспоминает недавнее заявление заместителя председателя Европейской комиссии по энергетической интеграции Мароша Шевчовича: "Россия блефует с "Южным потоком II". Интересно, а сам ЕС не блефует с "Южным потоком II", изображая его как фантомный, несбыточный замысел, чтобы не идти на уступки Греции в переговорах о реструктуризации ее внешней задолженности? Говорит сотрудник Центра геополитики и энергетики при Гарвардском университете Андреас Гольдтау:

– Словно при игре в покер, партнеры ведут психологическую дуэль сразу на нескольких уровнях. Россия блокируется с Турцией, поскольку Турция – не член ЕС и не должна подчиняться единой Энергетической хартии Евросоюза со всем ее антимонопольным регулированием. "Мы проложим газопровод в Турцию через Черное море, – заявляет Россия. – А вы уже сами к нему подключайтесь, поскольку в течение трех-четырех лет украинский коридор закроется". Европейцы отвечают: "Мы вам не верим. У вас есть договорные обязательства перед Украиной, и вы не вправе их менять в одностороннем порядке. Пожалуйста, если хотите, тяните свои трубы в Турцию, но подсоединяться к ним мы не станем, и весь ваш "Южный поток II" будет ударом мимо цели. Не забывайте, что европейский рынок – единственный, из которого вы извлекаете прибыль". У кого из партнеров окажутся крепче нервы, мы не знаем. И это лишь возможный взаимный блеф в газовой игре. По сути, ставки ведь еще выше, поскольку Россия испытывает на прочность Евросоюз и в геополитической плоскости: сохранит ли ЕС единство своих рядов перед лицом агрессии России в Крыму и на востоке Украины? Или треснет в самом слабом своем звене – Греции, и режим санкций обрушится?

Чьи нервы окажутся крепче: Евросоюза, который вынужден полагаться на Россию, по сей день удовлетворяющую без малого четверть его потребностей в природном газе? Или "Газпрома", который должен обеспечивать примерно пятую часть всех доходных поступлений в бюджет России в условиях углубляющегося экономического кризиса в стране и относительно неустойчивого финансового положения самой компании, о чем было объявлено 29 апреля?

В ноябре 2014 года к власти в Болгарии пришла коалиция правых партий во главе с Бойко Борисовым, противником "Южного потока", который продвигали соперники-социалисты, заключившие договор с фирмой "Стройтрансгаз", которую контролируют структуры бизнесмена Геннадия Тимченко, попавшего в санкционные списки. Еврокомиссия заняла позицию, солидарную с Борисовым, потребовав от "Газпрома" гарантировать доступ к своему будущему трубопроводу другим потенциальным поставщикам газа. Это похоронило сделку. В апреле, спустя несколько месяцев после запуска проекта "Южный поток II", Еврокомиссия вновь доказала, что способна действовать более жестко, чем в случае с Грецией: "Газпрому" за нарушение европейского антимонопольного законодательства был предъявлен иск, штрафные санкции по которому могут составить до 10 процентов его суммарных общемировых доходов. Вот как это объясняет Андреас Гольдтау:

– Преодолев инертность и колебания, Евросоюз, наконец, через посредство своей регуляторской инстанции бросил вызов компании, являющейся одновременно отраслевым монополистом и важнейшим орудием внешней политики России. Под ударом оказались несколько базисных положений "бизнес-модели" "Газпрома": одно запрещает покупателям, получающим сырье по льготным ценам, перепродавать его туда, где оно стоит дороже. Это правило, по большому счету, есть инструмент политический, используемый для того, чтобы раздробить Евросоюз, подорвать солидарность его участников. Однако Антимонопольный комитет не стал педалировать политику, которая не входит в его компетенцию, а заявил, что это стандартное условие в долгосрочных контрактах "Газпрома" наносит вред потребителям, которые вынуждены покупать газ по цене, привязанной к фьючерсным ценам на нефть, а не по спотовой цене на газовом рынке. В поле зрения контролеров попало и другое базисное положение "бизнес-модели" "Газпрома", тоже, по сути, глубоко политическое: используя свое положение монополиста, он запрещал привилегированным клиентам строить трубопроводы, по которым они могли бы получать газ от конкурирующих поставщиков, или, наоборот, шантажировал их прекращением льготных поставок, если они не подсоединятся к новым газпромовским трубомагистралям. Таким образом, Еврокомиссии хватило все-таки сил и воли посягнуть на фундаментальные принципы деятельности "Газпрома" и, по меньшей мере, причинить ему известные неудобства.

Все полагающиеся приличия, сопутствующие обнародованию жалобы, соблюдены: председатель Антимонопольного комитета ЕС Маргрет Вестагер представила дело как столкновение двух бизнес-подходов: традиционного, газпромовского, строящегося на идее, что монополия есть наилучшее средство обеспечения надежности поставок газа, и современного, европейского, основанного на конкуренции как оптимальном средстве защиты интересов потребителей. В годы холодной войны европейцы, может быть, и разделяли подход "Газпрома", но последние лет тридцать тяготеют к рыночной концепции. Политес был соблюден и в том, что жалоба, внесенная Вестагер, была узкой в своем географическом охвате: "Газпром" якобы грешил как монополист только в пяти странах – Болгарии, Польше и в трех государствах Балтии. Компания, со своей стороны, не стала будировать политическую подоплеку жалобы, а только охарактеризовала ее как "необоснованную". У "Газпрома" есть три месяца на то, чтобы ответить на демарш Еврокомиссии.