Лидия Стародубцева (режиссёр)
«Площадь Украина» — короткометражный фильм по мотивам трех стихотворений Игоря Померанцева, связанных темой войны. Этот фильм не рассказывает военных историй, но в нем оживает история войн: эхом тысяч сражений, тенями неисчислимых жертв. Я бы назвала этот киноочерк «Бедствия войны», если бы два столетия тому назад именно так не окрестил Франсиско Гойя серию своих офортов. Впрочем, название, следующее одному из стихотворений, звучащих в фильме, — «Площадь Украина», — не менее выразительно. Оно упрямо возвращает нас из мира далекого и абстрактного в «здесь и теперь».
В верлибры на русском языке вплетены украинские слова. В основном, топонимика: Волноваха, Грабове, Щастя. Гибридная война, гибридные стихи. Как все стало сложно. В соответствии с проектом «Стена», на границе между Украиной и Россией воздвигаются фортификационные сооружения. Новое средневековье? И это сегодня, в мире распахнутых границ? В глобальном мире, который живет «поверх барьеров»? Украинско-российская граница, мною, русскоязычным украинским патриотом, ранее не ощущаемая, образовала трещину, и она с каждым днем все глубже раскалывает сознание.
Как связаны поэзия и война? Признаться, не знаю, как ответить. Потому что в войне нет ничего поэтического. Это боль. Это кровь. Это насилие. Это смерть. Но, как ни странно, именно поэзия способна «нарекать имена» войны и предлагать нам особую оптику ее восприятия: уменьшительные стекла, чтобы вглядеться вдаль, увеличительные стекла, чтобы рассмотреть детали, кривые стекла умозрительных линз, чтобы найти оправдание тому, что сознание отказывается принимать.
Как найти визуальную параллель стихотворениям о войне? Отправиться на войну. 11-12 июля 2015 года я примкнула к группе волонтеров, которые оказывают гуманитарную помощь мирным жителям в зоне АТО, вывозя их из-под обстрелов. Тонна хлеба и полторы тонны других продуктов, средств гигиены и лекарств были розданы старикам, многодетным семьям, больным в ходе нашего «гуманитарного тура». То, что для волонтеров — обычная поездка, для меня, мирного человека, видевшего танки и БТР только в музее и на военных парадах, стало шоком. Так и возник фильм «Площадь Украина» — шок растерянности «человека с киноаппаратом» перед постапокалиптическим миром.
У киноязыка войны свой, позаимствованный у батальной живописи и фотографии, печальный алфавит. Его буквы — образы битв, боевого оружия, воинов, раненых, пленных, убитых. Ничего этого нет в фильме «Площадь Украина». Его тема — бездомность. Его герои — разрушенные дома. Но не только. Парализованная старушка, которую волонтеры вывозят из зоны обстрела. Девочка, прячущаяся в подвале от снарядов. Очередь за хлебом. Груда обуви, рассыпанной на полу в одном из волонтерских пунктов Славянска. Военный с автоматом, такой же бесприютный, как и собака, которую он поглаживает. Дом превратился в груду обломков, но на месте, где раньше была прихожая, все еще висит чей-то пиджак, развеваемый ветром, подвешенный в пустоте между небом и землей (эпизод снят утром на месте обстрелянного ночью дома). У визуального языка этого фильма свой алфавит. Его буквы — разрушенный дом, треснувшее сознание, расколотый мир.
Согласитесь, мы пресыщены образами войны. В эпоху стриминга и онлайн-трансляций иллюзорный эффект «интернет-присутствия» размывает черту между реальным событием и его медийным образом. Разве у Вас так не бывало: посмотрел военный видеорепортаж — словно побывал на месте событий? Но после того как я увидела Марьинку, Красногоровку, Светлодарск и другие городки и села, вот уже год обстреливаемые «градами», поняла: ни одна фотография, ни один фильм о войне никогда не смогут заменить опыта присутствия.
«Площадь Украина» — это не документальный фильм, хотя перед нами череда кадров-документов. Это не военный репортаж, хотя перед нами ни что иное как репортажная съемка домов и людей в зоне обстрелов. Это не художественный фильм, хотя в нем отчасти и присутствует игровой момент: в прологе и эпилоге в роли поэта (т.е. в роли самого себя) — Игорь Померанцев. Он бредет среди руин и вглядывается в образы разрушений, как когда-то Приам созерцал развалины Трои. Впрочем, не будем множить «не» в этой череде ускользающих жанровых границ: «Площадь Украина» — не видеоарт, не видеопоэзия, не экспериментальное кино. Что же? Назовем это просто свидетельством. Опытом вслушивания и вглядывания. Кинопоэтикой отчаяния и надежды. Попыткой увидеть невидимое, проговорить непроговариваемое, напомнить о том, о чем невозможно забыть.
