На этой неделе российский журналист и общественный деятель Владимир Кара-Мурза-младший, как ожидается, придет в Следственный отдел московского района Хамовники: там его должны опросить по заявлению в Следственный комитет о покушении на убийство. Об этом Кара-Мурза сообщил в "Фейсбуке". 26 мая 2015 года Владимир Кара-Мурза-младший был госпитализирован в крайне тяжелом состоянии с диагнозом "острая почечная недостаточность". После успешного лечения в Москве, в начале июля журналист уехал на реабилитацию и обследование за границу. Корреспондент Радио Свобода Карл Шрек поговорил с друзьями и соратниками российского оппозиционера Владимира Кара-Мурзы-младшего, врачами и экспертами, чтобы понять, действительно ли его недавняя болезнь могла быть следствием умышленного отравления.

Около полудня 26 мая 2015 года российский политический активист, координатор возглавляемого Михаилом Ходорковским движения "Открытая Россия" Владимир Кара-Мурза-младший вышел из своей квартиры в центре Москвы. Предстоял обычный рабочий день: встречи с коллегами, переговоры, обсуждение текущих дел. Он сел в трамвай и поехал в расположенный неподалеку ресторан, где у него была назначена встреча с Николаем Сорокиным, руководителем костромского отделения партии "РПР-Парнас". Один из основателей и лидеров этой партии, Борис Немцов, был убит в центре Москвы тремя месяцами ранее. Кара-Мурза взял бизнес-ланч и стакан морса. По словам Сорокина, Кара-Мурза был "бодр и весел, был очень позитивным".

Кара-Мурза и его визави расстались около часа дня у метро "Парк Культуры" – там у Кара-Мурзы была назначена встреча с политтехнологом Михаилом Ястурбицким. Вдвоем они отправились к расположенному неподалеку зданию агентства РИА "Новости" и телеканала Russia Today – громадному зданию, построенному к Олимпиаде 1980 года как штаб-квартира журналистского корпуса. Там у них была назначена еще одна встреча. Она продолжалась около двух часов, ничего особенного не происходило, Кара-Мурза оставался энергичным и бодрым, никто из троих ничего не ел и не пил. В какой-то момент ни с того ни с сего Кара-Мурза начал сильно потеть, сердцебиение участилось, один за другим последовали приступы тошноты.

"За какие-то десять-пятнадцать минут из совершенно здорового человека я превратился в человека, которому очень плохо", – заявил он в недавнем интервью Радио Свобода.

Кара-Мурза облокотился на стол, за которым они сидели, положил голову на руки и начал терять сознание, вспоминает Ястурбицкий. "Я вывел его в коридор, чтобы уложить на стоявший там диванчик. Но до диванчика мы так и не дошли: его начало рвать".

Ястурбицкий подставил плечо своему стремительно слабеющему другу и повел его в туалет, чтобы тот привел себя в порядок, однако рвота не прекращалась. Кара-Мурза попросил Ястурбицкого вызвать скорую – она приехала лишь через полчаса. "Он был весь какой-то обмякший и говорил очень медленно. Двигать руками и ногами он фактически уже не мог. Глаза то и дело закрывались, и нам приходилось постоянно с ним разговаривать, чтобы он не потерял сознание", – рассказывает Ястурбицкий. "Я решил, что у него просто пищевое отравление, – добавил он. – Всякое бывает".

Скорая доставила Кара-Мурзу в городскую больницу №23, где ему поставили диагноз "сердечная недостаточность". Поздно вечером пациента перевели в одну из лучших сердечных клиник Москвы, где врачи стали готовить его к операции. Об этом свидетельствуют документы, с которыми ознакомился корреспондент Радио Свобода, и рассказы людей, находившихся в тот момент рядом с ним. Однако утром хирург встретил прибывших в больницу родственников сообщением о том, что операцию отменили, говорит адвокат Владимира Кара-Мурзы Вадим Прохоров: "Он сказал, что никаких проблем с сердцем у Володи нет и что речь идет о каком-то сильном отравлении".

У членов семьи, друзей и коллег Кара-Мурзы диагноз сразу же вызвал подозрения: не специально ли его отравили? В свои 33 года Кара-Мурза был уже опытным оппозиционным деятелем. Сын известного российского журналиста Владимира Кара-Мурзы-старшего (ведущего программы "Грани Времени" русской службы Радио Свобода), Кара-Мурза-младший в 2003 году безуспешно баллотировался на выборах в Госдуму от двух либеральных партий, СПС и "Яблока", в Чертановском районе Москвы. Кроме того, он был одной из ключевых фигур, связывавших российскую оппозицию с официальными лицами в Вашингтоне, где он проработал журналистом почти десять лет. После освобождения Михаила Ходорковского Кара-Мурза стал активно участвовать в его проектах, которые бывший бизнесмен и самый известный политзаключенный России координирует из-за рубежа.

За три месяца до того, как Кара-Мурза попал в больницу, в ста метрах от Кремля был застрелен Борис Немцов – некогда вице-премьер российского правительства, а на момент убийства один из самых непримиримых противников Владимира Путина. Кара-Мурза поддерживал с ним близкие отношения: Немцов был крестным отцом его дочери. Оба активно лоббировали в Вашингтоне "закон Магнитского", вводивший санкции против российских чиновников, причастных к смерти финансового аудитора Сергея Магнитского в московском СИЗО. В декабре 2012 года президент США Барак Обама подписал этот закон, что вызвало гневную реакцию Кремля. После перезапуска в 2014 году “Открытой России” Ходорковского Кара-Мурза стал ее координатором. Он ездил по всей стране, устраивая семинары и встречи с оппозицией.

Когда выяснилось, что в операции на сердце нет никакой необходимости, Кара-Мурзу перевели из кардиологической клиники в реанимацию Пироговской больницы, одной из лучших в Москве. Там его состояние значительно ухудшилось. В течение следующих 72 часов у него обнаружился отек мозга, и один за другим стали отказывать основные органы – легкие, сердце, почки, печень, кишечник.

По словам Ястурбицкого, врачи говорили, что видят все признаки отравления, однако не могут понять его природы: "Мы не знаем источника этого отравления".

Худшие подозрения

За 16 лет правления Путина несколько его критиков – как в России, так и за рубежом – умерли или серьезно заболели, предположительно, в результате намеренного отравления. Самым известным случаем стала смерть в ноябре 2006 года бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко, который выпил чай с редким радиоактивным изотопом полоний-210 в одном из лондонских суши-баров. Британские власти обвинили в отравлении другого бывшего сотрудника ФСБ, а ныне депутата Госдумы Андрея Лугового, однако тот отвергает все обвинения в свой адрес.

Экс-президент Украины Виктор Ющенко, известный своей прозападной позицией, был отравлен диоксином (в результате его лицо осталось изуродованным) во время президентской кампании 2004 года – его соперником на этих выборах был прокремлевский кандидат Виктор Янукович. Ющенко считает, что его отравление было делом рук российского государства, и обвиняет власти РФ в том, что они активно препятствуют расследованию.

В том же году российская журналистка Анна Политковская серьезно заболела после того, как выпила чашку чая в самолете "Аэрофлота" на пути из Москвы в Беслан, где в тот момент произошел захват заложников в школе. Редактор “Новой газеты” Дмитрий Муратов говорил в те дни, что за отравлением Политковской стоят российские власти, которые хотели на некоторое время сделать ее нетрудоспособной, но не убивать. Через два года она была застрелена в лифте своего дома в Москве.

Еще один журналист “Новой газеты”, Юрий Щекочихин – известный борец с коррупцией и парламентарий либеральных взглядов, умер в июле 2003 года в результате длившейся несколько недель очень тяжелой и крайне загадочной болезни; коллеги уверены, что его отравили. Муратов и один из редакторов “Новой газеты” Сергей Соколов в течение многих лет утверждают, что государство тормозит расследование смерти Щекочихина.

Когда врачи, наблюдавшие Кара-Мурзу, стали подозревать отравление, у них были "самые худшие опасения", говорит адвокат Вадим Прохоров и напоминает: "тремя месяцами ранее был убит Немцов, а за 12 лет до этого – Щекочихин".

Как только Кара-Мурза попал в больницу, Михаил Яструбицкий позвонил его жене Евгении, которая вместе с тремя детьми живет в пригороде Вашингтона, городке Сентервилл, штат Вирджиния. Она была крайне напугана и озадачена, когда узнала, что ее мужу, который попеременно живет то в Москве, то в Сентервилле, диагностировали сердечную недостаточность. "Но я хотя бы как-то могла это переварить", – сказала она в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода.

Евгения говорит, что уже собиралась в Москву, когда ей сообщили новый диагноз – острое отравление "неизвестного происхождения".

"Этот диагноз был гораздо хуже, – вспоминает она. – С ним гораздо сложнее свыкнуться".

Дипломатическое давление

Пока Кара-Мурза находился в критическом состоянии, Евгения начала отчаянно искать помощи влиятельных друзей, коллег и всех, кто поддерживал ее мужа. Она разговаривала с Ходорковским, который в итоге полностью оплатил счета Кара-Мурзы за лечение, а также с Биллом Браудером, британским финансистом американского происхождения, который был главной движущей силой, обеспечившей прохождение "закона Магнитского" в Конгрессе. В 2012 году Кара-Мурза и Браудер вместе выступали в качестве свидетелей в канадском парламенте, убеждая законодателей принять аналогичный закон, устанавливающий санкции против обвиняемых в нарушении прав человека в России.

"Мне было ясно, что если это намеренное отравление, то российские власти не станут ему помогать", – рассказывал Браудер Радио Свобода.

Официальные лица в Конгрессе США, с которыми у Кара-Мурзы были связи, начали обсуждать его судьбу с представителями Государственного департамента и американскими журналистами – в надежде на то, что публичное освещение и дипломатическое давление помогут ускорить его отъезд из России и проведение токсикологической экспертизы за рубежом.

"Поскольку врачи не могут установить источник его отравления, мы не знаем, насколько безопасно ему там оставаться", – заявила супруга Кара-Мурзы-младшего Евгения в интервью “Нью-Йорк Таймс” на следующий день после того, как ее муж почувствовал себя плохо. "Поэтому мы пытаемся привлечь к его состоянию как можно больше внимания".

Евгения попросила о помощи официальных представителей Государственного департамента, несмотря на то что формально Кара-Мурза не обладает правом на получение консульской поддержки со стороны посольства США в Москве: у нее и ее мужа есть вид на жительство в США, но, в отличие от собственных детей, оба они не являются гражданами США. Тем не менее Кара-Мурза еще в детстве уехал жить с матерью в Великобританию. Там он закончил Кембридж и – до возвращения в Россию в 2003 году – успел получить британское гражданство. Это должно было обеспечить поддержку британских дипломатов в российской столице.

Браудер, живущий в Лондоне, связался с британским министерством иностранных дел, которое через несколько дней после того, как Кара-Мурза попал в больницу, публично подтвердило, что оно "оказывает консульскую поддержку британцу с двойным гражданством, внезапно заболевшему в Москве".

За кулисами британский МИД проинформировал российскую администрацию о своей заинтересованности в ситуации с Кара-Мурзой и уполномочил британское посольство в Москве оказать ему в виде исключения консульскую поддержку, имея в виду то обстоятельство, что он являлся российским гражданином, находящимся на российской территории – это следует из документа, оказавшегося в распоряжении Радио Свобода.

Американские дипломаты в Москве объединили усилия с британским посольством, которое взяло дело в свои руки в связи с наличием у Кара-Мурзы второго гражданства. В то же время в Вашингтоне Госдепартамент хранил молчание касательно своей вовлеченности в дело: сообщалось, что в Госдепартаменте "внимательно следят за развитием событий", "помнят о Кара-Мурзе и ждут, что ему будет оказана высококвалифицированная медицинская помощь".

Информация о деле проникла в высшие эшелоны администрации Обамы: за развитием ситуации с Кара-Мурзой следил заместитель госсекретаря Энтони Блинкен. Как стало известно Радио Свобода, сводки о состоянии его здоровья получали также помощник госсекретаря по делам Европы и Евразии Виктория Нуланд и Селеста Уолландер, ответственная за Россию и Среднюю Азию в Совете национальной безопасности при президенте Обаме. Члены руководства Конгресса в то же время выражали озабоченность по поводу ухудшения состояния политического активиста

Сообщение в твиттере влиятельного американского сенатора Бена Кардина: "Озабочен таинственным ухудшением состояния одного из лидеров российской оппозиции Владимира Кара-Мурзы. Слежу за ситуацией":

"Я глубоко озабочен загадочной болезнью Владимира Кара-Мурзы, особенно в связи с недавним убийством Бориса Немцова и несколькими случаями отравления оппонентов Путина, – заявил 28 мая сенатор от штата Нью-Джерси республиканец Крис Смит, председатель американской Хельсинкской группы. – Я решительно призываю российские власти гарантировать безопасность господину Кара-Мурзе и ускорить его перевод в больницу за пределами Российской Федерации для дальнейшей оценки его состояния и лечения".

В тот же день Евгения Кара-Мурза известила по электронной почте Радио Свобода и другие СМИ, что гемодиализ, с помощью которого лечат ее мужа, "не дает нужного эффекта". Она потребовала эвакуировать его "в медицинский центр в Европе или в Израиле, где можно сделать полный токсикологический анализ и определить дальнейший курс лечения".

Несколькими часами позже представитель британского МИДа заявил корреспонденту Радио Свобода, что эвакуация по медицинским показаниям не входит в услуги консульства, и посоветовал "следовать рекомендациям медиков".

29 мая Евгения прилетела в Москву, однако вопрос эвакуации к этому моменту уже не обсуждался. Российские врачи, занимавшиеся лечением Кара-Мурзы, и израильский специалист, нанятый Ходорковским для независимого наблюдения, оценивали шансы на выживание Владимира на уровне 5%, и эвакуация представлялась слишком опасной.

Тайна антидепрессантов

Евгения рассказывает, что когда она прилетела в Москву, врачи сообщили ей предварительный диагноз: отравление циталопрамом – популярным антидепрессантом, который Кара-Мурза принимал в течение нескольких лет. Именно этот диагноз, моментально подхваченный телеканалом LifeNews, задал тон всему дальнейшему освещению событий в российской прессе: Кара-Мурза, мол, сам себя отравил антидепрессантами – скорее всего, случайно.

Эта теория показалась Евгении странной. По ее словам, у Кара-Мурзы никогда не было никаких проблем с циталопрамом – антидепрессантом, который считается одним из самых безопасных препаратов этого типа. Более того, он всегда придерживался назначенной дозы.

Врачи, по словам Евгении, подозревали, что у Кара-Мурзы могла быть какая-то не выявленная вовремя проблема с почками, из-за которой лекарство не выводилось из организма. Кроме того, они настаивали, что циталопрам мог взаимодействовать с препаратом против аллергии, который принимал Кара-Мурза, – назальным спреем "Флоназе".

Радио Свобода опросило нескольких специалистов-токсикологов, и все они утверждают, что действующее вещество этого препарата, флутиказон пропинат, с циталопрамом во взаимодействие не вступает. Ранитидин гидрохлорид, действующее вещество распространенного противоязвенного препарата "Зантак", который принимал Кара-Мурза, тоже не взаимодействует с циталопрамом.

Израильский врач Эран Сегаль, которого Ходорковский пригласил наблюдать Кара-Мурзу сразу после его госпитализации, тоже усомнился в том, что циталопрам имеет хоть какое-то отношение к состоянию больного. "Картина очень необычная для передозировки, какой бы она ни была – намеренной или случайной, – сказал Сегаль в интервью Би-би-си в июне прошлого года. – Это могла быть острая инфекция или какой-то другой токсин, которого мы не знаем. Но никаких данных о причине у нас нет".

Евгения потребовала у врачей более тщательного исследования возможного источника отравления, но они, по ее словам, настаивали, что "причина не имеет никакого значения для хода лечения, лечение для всех типов интоксикации одно и то же". В ответ она попросила докторов отправить образцы крови, мочи, волос и ногтей Кара-Мурзы на независимую токсикологическую экспертизу, но врачи, по ее словам, были "почему-то очень против, а почему – не говорили".

"Тут они начали рассуждать про спрей. Меня все эти объяснения не удовлетворили, и я потребовала дополнительной экспертизы. Я им сказала, что если они сами не хотят ее проводить, я проведу ее в другом месте, потому что их объяснения меня не удовлетворяют, – рассказывает Евгения. – После долгих препирательств мы получили образцы".

Вопрос по веществу

Алексей Свет, главный врач Пироговской клиники, отверг обвинения в том, что его сотрудники не приложили должных усилий к тому, чтобы выявить причину болезни Кара-Мурзы. "Если они так говорят, пусть это останется на их совести, – заявил он в интервью Радио Свобода. – В процессе лечения вся токсикология была проверена".

Когда пробы были получены, начался поиск лаборатории, российской или зарубежной, которая могла бы провести их тщательное и независимое исследование.

Вскоре Билл Браудер сообщил Радио Свобода, что связался с британским МИДом, где поначалу согласились помочь переправить пробы за границу в ту же лабораторию, которая тестировала кровь Александра Литвиненко.

Британский МИД тем не менее в итоге заявил, что это не представляется возможным, сославшись на положения Венской конвенции о дипломатических сношениях, которая устанавливает, что такие посылки "могут содержать только дипломатические документы или предметы, предназначенные для официального употребления".

В результате, говорит Браудер, британские дипломаты просто дали ему телефоны офисов международных почтовых служб DHL и FedEx в Москве.

Официальный представитель британского МИДа сообщил Радио Свобода, что "к сожалению" Венская конвенция не дает возможности исполнить "просьбу о принятии и перевозке указанных образцов в упаковках для дипломатической почты".

Он добавил, что в тот момент над этим делом работала специализированная группа в Лондоне и в посольстве Великобритании в Москве: "Сотрудники посольства посетили больницу, в которой находится Кара-Мурза, и поддерживают связь с его семьей, – сказал официальный представитель. – Мы обеспечили поддержку, в том числе передали контактную информацию о компаниях, занимающихся медицинским обслуживанием".

Евгения Кара-Мурза рассказывает, что через считаные часы после взятия проб удалось найти человека, который согласился в срочном порядке перевезти их во Францию для исследования в лаборатории Паскаля Кинтца. Известный криминалист и токсиколог, лаборатория которого расположена в городе Оберхаузберген, Кинтц в прошлом исследовал пробы, взятые при эксгумации тела Юрия Щекочихина и вывезенные за границу редакцией “Новой газеты”.

Анализ образцов крови, волос, мочи и ногтей в лаборатории Кинтца не привел к однозначному заключению о том, чем мог быть отравлен Владимир Кара-Мурза-младший. Уровень циталопрама оказался нормальным, если считать, что пациент принимал его в тот день, когда пробы крови были взяты. Но поскольку взяты они были на третий день после того, как Кара-Мурза заболел, и принимая во внимание, что он не принимал циталопрам после того, как у него появились симптомы отравления, Кинтц предположил, что в момент первого приступа лекарство могло содержаться в крови в концентрациях, значительно превосходящих рекомендованную дозу.

Если бы речь шла о здоровом человеке, это могло бы означать, что лекарство было принято в количестве, достаточном для отравления. Однако циталопрам выводится из крови печенью и почками; у Кара-Мурзы оба эти органа отказали сразу же после госпитализации. Лаборатория Кинтца отметила в своем отчете от 15 июня (предоставленном в распоряжение Радио Свобода), что их подсчеты "действительны только для ситуации отсутствия проблем с метаболизмом (отказ печени) и выводом вещества из организма (отказ почек)".

Брюс Голдбергер, глава кафедры токсикологии факультета патологии, иммунологии и лабораторной медицины в Медицинском колледже Университета Флориды, согласен с этим выводом:

"Если [у Кара-Мурзы] отказала печень или почки, подсчеты [лаборатории Кинтца] не работают, – говорит Голдбергер. – В случае отказа органов его тело перестало бы справляться с выводом вещества, что через несколько дней могло привести к повышению уровня содержания вещества в крови. Здесь нужно быть предельно осторожным с выводами".

Токсиколог из Пенсильвании Майкл Уайткус полагает, что в случае с Кара-Мурзой "отказ функции почек, вероятно, способствовал повышению уровня циталопрама в крови". "Все, что мы видим, имеет, вероятно, вторичный характер по отношению к тому, что представлял из себя первоначальный токсин", – утверждает Уайткус.

Если бы Кара-Мурза принял слишком много циталопрама, симптомы появились бы в течение 30–60 минут, добавляет Голдбергер. Но Кара-Мурза уверяет, что никогда не принимал больше назначенной дозы и не брал лекарства с собой, когда утром вышел из дома. Более того, он уже два часа находился на совещании до того, как почувствовал себя плохо.

Голдбергер и Уайткус еще раз подтвердили то, о чем уже говорил Сегаль, израильский врач, наблюдавший Кара-Мурзу в Москве: такие симптомы не могли быть вызваны отравлением циталопрамом.

"Когда речь идет об отказе основных органов, приходится думать о каком-то ядовитом веществе, действующем на организм в целом, а вовсе не о циталопраме", – говорит Голдбергер.

Уайткус добавляет: "Мне такая гипотеза разумной не кажется".

Главный врач Пироговской больницы Алексей Свет, настаивая на первоначальном диагнозе, отравлении циталопрамом, сослался на заключение лаборатории Кинца: "Пришли результаты, и они абсолютно идентичны нашим. То есть это вопрос не ко мне. Я понимаю, конечно: людям обидно, что ничего героического здесь нет. Может, так оно и лучше". "Поверьте, все куда более прозаично, никакого отношения к кровавому режиму это не имеет", – добавляет Свет.

Он цитирует "Алису в Стране чудес": "Если разом осушить пузырек с пометкой "Яд!", рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание" и добавляет, что роковую роль в случае Кара-Мурзы сыграли "определенные напитки".

"В целом эта история объясняется сочетанием некоторых медикаментов с определенного типа напитками, употреблявшимися бесконтрольно", – заявил Свет. Пояснить свое заявление он отказался, сославшись на врачебную тайну.

Голдбергер, токсиколог из университета Флориды, пояснил в электронной переписке с корреспондентом Радио Свобода, что "сильное алкогольное опьянение" в сочетании с циталопрамом может вызывать такие симптомы и в конечном итоге отказ основных органов. "Циталопрам – препарат безопасный, даже в сочетании с алкоголем, если речь не идет о передозировке – алкоголя или препарата".

"Тем не менее я не убежден, что причиной отравления стало именно сочетание алкоголя и циталопрама. Алкоголь и сам по себе – в больших количествах – мог привести к таким последствиям", – добавил Голдбергер.

Сам Владимир Кара-Мурза рассказал Радио Свобода, что в тот день, когда ему стало плохо, он пил только воду и морс. "Может, я говорю очевидные вещи, но приходится напоминать, что дело было днем и я сидел на рабочей встрече", – сказал он.

В медицинских заключениях, российских и зарубежных, с которыми ознакомилось Радио Свобода, присутствие алкоголя в организме Кара-Мурзы не упоминается. Евгения утверждает, что версию алкогольного отравления врачи "даже не рассматривали" и что ни в одном из медицинских заключений не говорится о наличии алкоголя в крови.

"Чудесное" выздоровление

Родные и близкие Кара-Мурзы беспокоились из-за того, что врачи не могут определить характер яда, однако не сомневались в том, что лечение было очень высококачественным.

31 мая, через день после того, как в лаборатории Кинтца начали исследовать биологические пробы Кара-Мурзы, Евгения приехала в больницу. Израильский доктор Сегаль сообщил ей, что состояние мужа "чудесным образом" улучшилось.

Уже через несколько дней Кара-Мурза пришел в сознание и стал узнавать родных. Его состояние стабильно улучшалось, при этом он говорит, что не помнит, как лежал в реанимации. Последнее, что он помнит до того, как впал в кому, – как его готовили к операции на сердце. Первое, что он помнит после того, как очнулся, – как его переводят в неврологическое отделение через месяц после госпитализации.

Он пролежал в больнице до 5 июля, после чего специализированный медицинский самолет, который оплатил Михаил Ходорковский, перевез его в Вашингтон поближе к семье. Он провел три недели в больнице недалеко от американской столицы, где, как он говорит, "по сути заново учился ходить".

В интервью Радио Свобода Кара-Мурза заявил, что испытывает к российским врачам только благодарность, однако не может принять диагноз "отравление циталопрамом".

"Я уже много лет не принимаю никаких новых препаратов, – отмечает он, добавляя, что российские врачи исключили возможность пищевого отравления. – И много лет не менял план приема лекарств".

С момента внезапной болезни, которая едва не закончилась смертью, прошло уже восемь месяцев. Из-за неврологического заболевания у Кара-Мурзы нарушена работа левой стороны тела, однако, по его словам, врачи уверяют, что в течение года он полностью поправится. Пока же он ходит, опираясь правой рукой на трость – левая для этого слишком слаба.

"Умышленное отравление"

11 декабря Владимир Кара-Мурза и его адвокат Вадим Прохоров подали заявление в Следственный комитет о возбуждении уголовного дела по статье "Покушение на убийство".

"У меня нет никаких сомнений в том, что это было умышленное отравление с целью убийства и что оно связано с моей общественной и политической деятельностью, – говорит Кара-Мурза на чистом английском с легким британским акцентом. – Я был здоровым 33-летним молодым человеком. Вдруг за 24 часа у меня один за другим отказывают все внутренние органы, такое беспричинно не случается".

Кара-Мурза говорит, что до болезни не получал никаких угроз, однако на него могли покушаться в связи с его работой в "Открытой России", чтобы "послать сигнал" Ходорковскому.

Ходорковский был осужден за финансовые преступления и провел в заключении десять лет. Он и его сторонники утверждают, что преследование было местью властей за отказ подчиняться политике Кремля. В декабре 2013 года он был помилован Путиным, после чего покинул Россию и занялся оппозиционной деятельностью. В прошлом месяце Следственный комитета заочно предъявил ему обвинения в заказном убийстве мэра Нефтеюганска в 1998 году.

Кара-Мурза уверен, что его отравили в отместку за лоббирование "закона Магнитского", носящего имя российского аудитора, который вскрыл схему государственного рейдерства и умер в следственном изоляторе "Матросская тишина".

За месяц до болезни Кара-Мурза с Михаилом Касьяновым встречались в Вашингтоне с американскими конгрессменами, обсуждая распространение предусмотренных "законом Магнитского" санкций на российских телепропагандистов, создающих, по их мнению, атмосферу ненависти, приведшую в том числе и к убийству Бориса Немцова.

Никто не знает, удастся ли когда-нибудь установить точную причину болезни Владимира Кара-Мурзы-младшего. Анализы, с которыми работали в лаборатории Кинца, были взяты уже после очистки крови и гемодиализа. Образцы волос обещают большее, но и они вряд ли дадут определенный и окончательный ответ.

"Не кровь, так волосы, – говорит пенсильванский токсиколог Уайткус. – Проблема только в том, что надо знать, что искать. Можно проверить этот волос на содержание соединения А, оно там не обнаружится, и дальше уже ничего не сделаешь: образцов больше нет. Здесь нужно думать на опережение, нужно заранее понять, что ищешь. В общем-то, иголку в стоге сена".

"Но в любом случае я убежден, что это не циталопрам", – добавляет он.

Тем временем в России

Заведет ли Следственный комитет уголовное дело по отравлению Кара-Мурзы, неясно, но судя по пренебрежительным комментариям пресс-секретаря СК Владимира Маркина, скорее всего, нет.

12 января в интервью Радио Свобода Маркин назвал вопросы журналиста провокационными и упрекнул его в том, что тот "беспокоится" из-за единственного случая отравления, когда "люди, бывает, травятся дешевой едой и напитками", привезенными с Запада.

"Отравиться и умереть можно даже от виски, – заявил Маркин. – Почему же вы так переживаете по поводу отравления одного человека, который при этом выжил?"

"Да и кто такой Кара-Мурза, – добавляет Маркин, – когда каждый день по разным причинам в Англии, Америке, Европе умирают тысячи людей? Почему вас не беспокоит то, что немецкая полиция не пытается остановить насилие в отношении женщин?"

Однако, как сообщил адвокат Вадим Прохоров, 15 января следователи из московского Следственного комитета попросили Кара-Мурзу о встрече, чтобы обсудить его заявление о заведении уголовного дела. Прохоров также добавил, что ему позвонили следователи из районного отдела в Хамовниках, и это обозначает, что за дело взялись несерьезно: "Тот факт, что они отдали это дело на самый низкий уровень, показывает, они не очень в нем заинтересованы".

Кара-Мурза заявил, что рад продвижению расследования и намерен встретиться со следователями, когда приедет в Москву, чтобы "дать им всю нужную информацию".

Он добавляет, что "дело не является приоритетным, потому что его перевели в районное отделение и потребовался целый месяц, чтобы начать проверки".

Кара-Мурза отмечает, что дела в отношении противников Путина расследуются старшими следователями – это свидетельствует о том, что "политически мотивированные дела против Кремля представляют для Следственного комитета куда больший интерес, чем покушение на убийство оппозиционного политика".

Даже если власти все же откажут в открытии уголовного дела, Кара-Мурза верит, что когда-нибудь все же обнаружатся улики, подтверждающие, что отравление было покушением на его жизнь. "Может, когда-нибудь, когда откроют архивы или сменится режим и люди начнут говорить".

Он планирует продолжить работу в "Открытой России" и вскоре снова поедет на родину, в том числе чтобы готовиться к намеченным на сентябрь парламентским выборам. Они могут стать своего рода "проверкой на прочность" путинского режима, и оппозиционеры считают, что готовы бросить ему вызов.

"Абсолютно все, с кем я говорил после отравления, советовали мне не возвращаться в Россию и оставить эту работу, – рассказывает Кара-Мурза. – Но для меня это вопрос принципа. Это моя страна, и я считаю, что поступаю правильно. Я не собираюсь никуда убегать. Я не буду прятаться".

Когда я спросил Евгению, как она относится к планам мужа продолжить работу в России, она ответила не сразу.

"Трудно сказать. У нас трое детей, он мужчина моей жизни. Но, с другой стороны, он остается человеком, за которого я вышла замуж много лет назад – тогда он был точно таким же, – говорит она. – В этом отношении ничего не изменилось. Мы всегда знали о рисках, а после убийства Бориса [Немцова] в феврале эти риски стали осязаемыми… Но Володя искренне верит в то, что он делает".