В ночь с 25 на 26 марта 2014 года из подземного гаража в элитном доме на Можайском шоссе пропали две машины – BMW X5 и BMW X6. Хозяева с утра позвонили в полицию, сотрудники ОВД Можайского района в тот же день нашли X6 – на ней стоял маячок охранной системы, вторая машина бесследно пропала, искать ее не стали.

Согласно материалам дела, угонщиков Х6 задержали чуть не с поличным в их собственном дворе в поселке Краснознаменский Щелковского района Московской области. Подобные дела обычно расследуются в течение двух-трех месяцев, но случай с BMW получился особенным: следствие шло целый год, а в руках у жены одного из обвиняемых оказались доказательства подлога материалов – телефон следователя Следственного отдела (СО) Можайского района лейтенанта юстиции Анастасии Баряевой с перепиской с коллегами и руководством в приложениях WhatsApp и Viber. Корреспондент Радио Свобода изучил фабрику фальсификации доказательств.

Натянутость обвинений была очевидна следователю Баряевой с самого начала. Уже 3 апреля, через неделю после задержания подозреваемых, она пишет своей подруге (орфография и пунктуация авторов сохранены на протяжении всей статьи):

"И вообще это дело по бэхе жесть какое стремное, доказухи 0, алиби есть, свидетелей нет, короче полная жопа и я уже начинаю думать что и правдп они ее не п***ли, а прост п*****ую купили. А я их с кашкариной задерживала и Маша мне потом говорит – вот это кашкарина намутила, *****, их отпустят тк вину не докажем" <майор юстиции Елена Кашкарина, бывший начальник следственного отдела ОВД Можайского района. – Прим. ред.>.

"Да лучше пусть отпустят, – справедливо замечает подруга. – Чем невиновных посадят".

"Так да!!! Но это ж тип х***о Я вообще изначально их даже арестовывать не хотела а кашкарина тип ни***, похер, выходи с ходатайством. И *** обвинение по 158 <158 статья УК РФ – кража. – Прим. ред.>, вот это тоже такой ****… при этом кашкарина так хитро эопу свою прикрыла. У нас была сог – я, она, давид <СОГ – следственно-оперативная группа. – Прим. ред.>. 91 выписывали я и она <91 статья УК РФ, регламентирующая основания, по которым можно задержать подозреваемого. – Прим. ред.>. Потом я взяла выходной после суток, она одна там была с ними, обвинение не предъявила а типа согласовала ход-во на арест, а **** с недоказанным обвинением сучара меня отправила! Но она не учла тот факт, что если будут вопросы-то у меня стаж полгода и вообще я должна работать с наставником которого у меня нет", – Баряева жалуется, что ее руководитель, начальник СО Кашкарина, не стала предъявлять подозреваемым обвинение, оставив это ей, переложив на нее и всю ответственность.

В первые дни дело выглядело безнадежным. Около 16.00 26 марта 34-летний Филипп Романов и 42-летний Сергей Буланов вышли из подъезда дома, в котором Романов снимал квартиру со своей женой Инессой Бирюковой и ее 16-летней дочерью. К ним подбежали полицейские и объявили им о задержании, показав припаркованную во дворе BMW Х6. Первоначальные показания старших лейтенантов Станислава Белова и Александра Тутушкина сходятся с версией Буланова и Романова: задержали их возле машины. И Белов, и Тутушкин рассказали, что увидели, как Романов с Булановым проходили мимо автомобиля и Романов открыл похищенную машину кнопкой на электронном ключе. Однако эта версия плохо ложилась в канву поимки с поличным, и оперативники вдруг меняют показания, заявляя, что задержанные все же сели в машину: Романов на водительское сиденье, Буланов на пассажирское. Инесса Бирюкова нашла жителя поселка, подтвердившего, что Романова и Буланова задержали именно на улице, но суд в его показаниях усомнился, поверив сотрудникам полиции. Коллизия с показаниями оперативников оставалась актуальной до конца расследования: 31 марта 2015 года Анастасия Баряева спрашивает врио начальника СО ОВД капитана юстиции Нелли Тростянскую (сегодня – заместитель начальника СО).

"Нель, я дико извиняюсь, <…> я в об***оне показания тутушкина пишу последние, где он пишет правильный адрес и говорит что они в машине, да?"

"Да, – отвечает Тростянская. – В обвинительном указываем только правильные показания, но листы ставим всех допросов".

Еще одна неувязка в показаниях оперов – ключ, которым якобы открыл машину Романов. По словам Тутушкина, при приближении полицейских Романов выбросил ключ, тот ударился о камень и сломался, однако дальше оперуполномоченный снова начинает путаться. То он говорит, что положил ключ в карман и не подходил с ним к машине, то вдруг вспоминает, что все же завел машину, не садясь в нее, а когда адвокаты представляют руководство по эксплуатации, в котором написано, что BMW Х6 невозможно завести, не нажав на педаль тормоза, вспоминает, что сел и нажал на педаль тормоза, или нет, не садился, но на педаль тормоза нажал и машину завел. Потом Тутушкин якобы оставил ключ в машине и увез Буланова в ОВД "Можайское" на его "мерседесе", а когда приехал туда, Х6 уже стояла там – кто доставил ее в ОВД, в деле не указывается. Вот только два штатных ключа от BMW находились у владельца – Олега Петрунина, и он сдал их в ОВД по требованию следователя. Ключ, найденный Тутушкиным, не работал – экспертиза показала, что им невозможно ни открыть, ни завести машину, но эксперт написал, что в принципе такой ключ предназначен для открывания автомобилей – за это и уцепился суд, снова слепо поверивший оперативникам.

Потерпевший Петрунин тоже играет странную роль. Согласно материалам, он одновременно находился на месте происшествия (приехал туда на 10 минут, осмотрел машину и уехал на другом автомобиле) и писал заявление в ОВД. Суд пояснил, что сообщение о преступлении могло поступить и по телефону, на вопросы Радио Свобода Олег Петрунин отвечать отказался. Следователь подбивает показания потерпевшего и оперативников и 2 февраля 2015 года снова консультируется с руководством:

"Нель, я в допросе терпилы укажу, что ключей у него не было, когда он приехал в Щелково, тк тутушкин говорит в очке, что он нашим непригодным ключом его завел <Терпила – потерпевший; очко – очная ставка с обвиняемыми. – Прим. ред.> И пишу что он прибыл в щелково на 10 мин, посмотрел визуально что машина не повреждена и уехал. Я его щас сразу уведомлю об окончании сд <следственных действий. – Прим. ред.>.

Адвокаты просили признать недопустимым доказательством один из основных документов – акт осмотра места происшествия (ОМП), то есть двора, в котором нашли автомобиль. В нарушение закона задержанным не дали с ним ознакомиться, более того, по их словам, держали их на расстоянии от машины, а их подписи попросту подделали. Независимая экспертиза, проведенная родственниками задержанных, подтвердила подлог, что заставило поволноваться следователя Баряеву при проведении своей экспертизы:

"Нель, щас еду и думаю, если эксп будет на стороне фила, то не будут ли мои действия расцениваться как незаконное содержание под стражей?" – спрашивает она Тростянскую 16 февраля 2015 года.

"Нет!!!!! По этому поводу не переживай", – отвечает Тростянская.

"Ок".

"Я тебя в обиду по этому делу не дам".

С экспертом удалось договориться: в выводах значится, что подписи "вероятно" выполнены не Романовым и Булановым, однако дать заключение "в категорической форме не представляется возможным".

"Подпись их?" – спрашивает следователь эксперта.

"Нет, вероятное отрицание, по крайней мере, так с образцами пошло", – отвечает эксперт, как бы намекая, что больше сделать не может.

"Ясно. Спасибо", – пишет Баряева, а уже на следующий день получает сообщение от руководства:

"Настя, я забрала заключение, нормальное, нам подойдет такое)))".

Арест на миллион

По словам Филиппа Романова и Сергея Буланова, оперативники тут же стали требовать с них деньги – миллион рублей, угрожая, что в противном случае их отпечатки окажутся в машине. Они якобы даже подталкивали мужчин к автомобилю, но те сопротивлялись и стояли в стороне. Миллион все же решили собрать: Филипп Романов был дважды судим по той же 158-й статье и, даже будучи уверенным в своем алиби, понимал, что представляет легкую поживу для следствия. Он позвонил жене Инессе, та заложила принадлежащий ей Nissan Patrol и приехала поздно вечером к Можайскому ОВД, обнаружив там других друзей Филиппа, тоже с деньгами: оказывается, за время нахождения в ОВД ставки увеличились и сотрудники правоохранительных органов требовали уже три миллиона рублей. За деньгами так никто и не вышел. Со слов Филиппа, в отделение приехал некий "начальник полиции" и сумма взятки увеличилась до пяти миллионов, которые собрать было уже невозможно. Дело пустили в ход. Следователь Баряева в личной беседе с Инессой Бирюковой подтвердила информацию о вымогательстве, в апреле 2015 года между дамами произошел такой диалог (запись разговора есть в распоряжении редакции):

– Зачем они вообще повезли их в Москву, если они хотели договориться на месте в Щелково? – спрашивает следователь Инессу.

– Не знаю, может, чтоб показать, что все так серьезно и запущенно?

– Просто мне кажется, они сами лоханулись, если они, как мне известно, например, они просили один лям – там еще… Потом им, видать, показалось мало, они поехали, и там уже три оказалось. Просто они лоханулись, просто они захотели большего что-то и вот за большее и получаете теперь. <…>

– Мне конкретно говорили лям привезти, и вот приехал человек и он тоже привез лям, – говорит Инесса.

– А потом сказали три.

– Это кто сказал?

– Начальница моя… Ей сказал начальник полиции, который был там, который, скорее всего, и говорил расценки.

Должность начальника полиции, зам. начальника ОВД по Можайскому району исполняет Дмитрий Смирнов, его фамилия упоминается и в переписке в группе следователей в телефоне Баряевой:

"Это бмв до суда еще не дошло, а то я боюсь еще и оперов всех со смирновым вызывать будут, что бабки просили!" – пишет она 5 марта 2015 года.

"Я знаю, что Смирнов хорошо общался с Кашкариной, – спрашивает в том же чате Нелли Тростянская. – Имел ли он какое-то влияние на ее решения по делам, арестам и т.д.???"

"Как ты думаешь в ситуации с бмв?)))) Мне кажется тут очевидно", – отвечает Баряева.

В декабре 2014 года Инесса Бирюкова пишет заявление в УСБ МВД РФ по факту вымогательства взятки. Перепуганная следователь Баряева подходит к Инессе, и женщины начинают общаться, надеясь выудить друг у друга информацию. Инесса часто подвозит следователя в СИЗО, а 3 апреля забирает ее из ресторана "Папа Карло", где сотрудники ОВД праздновали День работника следственных органов. Пьяная Баряева теряет телефон в машине Инессы, который лишь спустя пару дней находят работники автомойки. В нем помимо стандартных для молодой женщины селфи на пляже и в ванной, разговоров о любви, похмелье и о будущем отпуске оказалась и рабочая переписка.

По заявлению о вымогательстве тем временем проводится служебная проверка, оперативников вызывают на допрос в Следственный комитет и даже проверяют на полиграфе, который показывает, что оперуполномоченные Тутушкин и Белов, возможно, лгут в ответ на вопросы о деньгах. Впрочем, результаты проверки на полиграфе не могут служить основанием для уголовного дела, так что в его возбуждении было дважды отказано.

Спасительный окурок

Одна из основных экспертиз, которые проводятся при угонах и авариях, – анализ микрочастиц с одежды, что остаются на сиденьях автомобилей. Приехавший в Краснознаменский эксперт снял с сидений X6 образцы, но ведь, если верить подозреваемым, в машину они не садились – опять неувязка с сюжетом "романа", как называет дело Анастасия Баряева в личной переписке. Следователь решает проблему просто: подшивает к делу запрос на имя начальника Главного управления уголовного розыска РФ по г. Москве Голованова с просьбой изъять одежду подозреваемых для исследования, а потом собственный рапорт руководству, согласно которому Голованов одежду не предоставил. Все это было блефом: на запрос Филиппа Романова тот же генерал-майор полиции Голованов ответил, что никакого поручения от следователя Баряевой ему не поступало. Нелли Тростянская, впрочем, одобрила этот план:

"Нель. А по микрочастицам я хочу тип поручение муровским изъять одежду, потом рапорт, что они не изъяли, а потом, что мне с этими конвертами с микрочастицами делать? Непризнание вещдоками и хранить в камере хранения вщ?" – пишет Баряева 15 марта 2015 года (при этом поручение в деле датировано 3 апреля 2014-го).

"Ответ должен быть, что не сохранилась та одежда. Не признавать. Можно в деле оставить. Если небольшой конверт".

Основным доказательством в подобного рода преступлениях служат отпечатки пальцев, тем более что отпечатки дважды судимого Романова занесены в базу АДИС ПАПИЛОН – электронную систему хранения дактилокарт. Сразу после задержания подозреваемых отвезли в ОМВД "Крылатское", где есть доступ к системе, однако собранные в BMW отпечатки положительных результатов не дали. Проведенная 27 марта 2014 года дактилоскопическая экспертиза показала, что в машине не было отпечатков ни Романова, ни Буланова. Один из пальцев Романова плохо обкатали и потому потребовалась дополнительная экспертиза, проведенная 30 мая. Снова ничего. Наконец в декабре следствие назначает третью дополнительную экспертизу, которая находит соответствие части ладони Романова с представленной следователем дактокартой. Вот только дактокарта, которую Баряева отдала эксперту, не только отличается от дактокарт Романова, но и вообще им не подписана, неправильно оформлена, к тому же на ней стоит не имеющая отношения к делу фамилия – Рогачев. Уломать эксперта, очевидно, было непросто:

"Ты договорилась по экспертизе?" – спрашивает 14 января 2015 года Баряеву ее коллега, следователь Юлия Калмычек.

"Да *** договорилась, ждала мацькова 1,5 часа!!! А потом еще эксперт выделываться стала!!! Но норм, все сделает <Виктор Мацьков, начальник Экспертно-криминалистического центра УВД по ЗАО г. Москвы. – Прим. ред.>.

В суде эксперт ЭКЦ Екатерина Саукина заметно нервничала. Она пояснила, что для трех экспертиз использовались разные дактокарты, сверять их не входило в ее задачи. Когда адвокаты настояли на том, чтобы она посмотрела использованные материалы, Саукина подтвердила, что "по общим и частным признакам" это разные карты, то есть могут принадлежать разным людям, но для точного ответа необходима экспертиза. Этот момент почему-то не вошел в протокол судебного заседания. Во время третьей экспертизы Саукина вообще не должна была проверять ладони Романова – только плохо обкатанный палец, а когда выводы экспертиз противоречат друг другу, эксперт обязан объяснить, почему так получилось, – ничего этого сделано не было. По закону эксперт не может общаться со следователем, на суде Саукина согласилась и с этим, а когда адвокаты продемонстрировали, что номер ее мобильного был сохранен в телефоне Баряевой и они созванивались в январе 2015 года, согласилась, что да, контакт был, но по другому делу.

Вообще единственным весомым доказательством обвинения помимо слов оперативников долгое время были окурки, со слов полицейских, обнаруженные в пепельнице автомобиля. Экспертиза показала, что они принадлежат Филиппу Романову. Он готов был с этим согласиться, вот только по его словам, окурки эти оперативники собрали с земли – осмотр длился почти пять часов, все это время Романов и Буланов стояли на улице и курили. На фотографиях в деле видно, что в пепельнице нет пепла, только окурки, размазанные по стенкам. Задержанные при осмотре места происшествия не присутствовали, других свидетелей нет, так что даже по этому пункту все снова упирается в слова полицейских.

Железный биллинг

Из переписки в группе следователей становится ясно: и Баряева, и Тростянская знали, что сажают невиновных. 1 марта 2015 года в ОВД "Можайский" снова возникает ситуация, когда оперативники давят на следователя, чтобы тот задержал невиновного, следователи матерятся, то и дело вспоминая историю с BMW:

"Мы не будем больше закрывать невиновных!" – пишет Нелли Тростянская

"Я думаю бмв достаточно", – отвечает Анастасия Баряева.

"Бмв – больше чем достаточно!!! – пишет Тростянская. – А Нарсия?!" – вспоминает она другое дело, по которому по 158-й статье вместе с настоящим вором посадили двоих случайных людей.

"А, точняк!!!" – соглашается Баряева.

Дело в том, что и у Романова, и у Буланова железное алиби: биллинги их телефонов показывают, что ни в ночь угона, ни за неделю до него они не приближались к дому на Можайском шоссе, в котором проживал Олег Петрунин, а ночь на 26 марта они провели вместе. Филипп Романов работал в компании, которая покупает продукты питания и перепродает их в рестораны и торговые точки. Работа Романова заключалась в поиске клиентов, впрочем, он иногда находил и поставщиков. Работодатель же Буланова владел двумя продуктовыми магазинами. Вечером 25 марта Романов встретился со своим знакомым, потом около часа ночи заехал домой, забрал документы, за ним заехал Буланов, и на машине Буланова они отправились дальше – к магазину "Дикси" в городе Щелково, потом к торговому центру XL на Ярославском шоссе, где должна была состояться встреча с потенциальным поставщиком, в работе с которым был заинтересован и Буланов. Однако поставщик опаздывал, они прождали его около двух часов и договорились о встрече на заправке у города Щелково. Около семи утра Романов был дома. Все это время оба они активно говорили по мобильным, все упомянутые ими люди подтвердили их показания, как и то, что Романов часто работал ночью: развозить продукты и назначать встречи было удобнее, когда на дорогах нет пробок. Биллинги телефонов Романова и Буланова подтверждают, что всю ночь 26 марта они находились за пределами МКАД, а камеры системы АИСП "Поток" зафиксировали "мерседес" Буланова на пересечении Ярославского шоссе и МКАД в районе 4 утра – в тот момент, когда они ехали на встречу. Те же камеры зафиксировали и перемещение обоих похищенных BMW – с Можайского шоссе по Третьему транспортному кольцу они попали на Ярославское шоссе и направились в область, проехав в том же районе пересечения с МКАД за 18 минут до "мерседеса" Буланова. Следствие сделало из этого вывод, что Романов сидел за рулем угнанной машины, а Буланов сопровождал его на своем "мерседесе" – почему-то с разницей в 18 минут. Показания свидетелей, встречавшихся с осужденными, суд во внимание принял, но в приговоре указал, что ни один из них не провел с Романовым и Булановым все время, когда могла быть совершена кража – а время это предельно растянуто: с 23.00 25 марта до 16.00 26 марта, хотя потерпевший Петрунин обнаружил пропажу авто уже в 8 утра.

В возбуждении отказано

​Дело было передано в Кунцевский районный суд Москвы судье Елене Абрамовой в начале апреля 2015 года. Процесс шел быстро. Молодая, симпатичная судья с птичьим лицом отличницы юрфака старалась выйти на приговор до отпуска, гнала заседания, улыбалась тонкими строгими губками, методично отклоняя ходатайства защиты, а после заседаний выпархивала из мантии, под которой оказывалось фривольное летнее платье. 6 июля 2015 года она приговорила Романова к восьми годам колонии строгого режима, а Буланова к семи годам колонии общего режима, практически слово в слово переписав в приговоре обвинительное заключение. 29 октября 2015 года апелляционная коллегия Московского городского суда оставила в силе приговор Романову и смягчила на полтора года срок Буланову – в связи с тем, что у того не было судимостей.

Алексей Беспалов, один из адвокатов Филиппа Романова, пояснил, что вина осужденных в хищении автомобиля абсолютно не доказана, хотя нельзя отрицать, что могло оказаться верным первоначальное предположение следователя Баряевой о том, что Буланов и Романов могли находиться в процессе приобретения украденного автомобиля. Впрочем, следствие эту версию расследовать не стало (при этом максимальное наказание за покупку заведомо похищенного автомобиля составляет 5 лет лишения свободы).

Инесса Бирюкова решила бороться до конца, ведь в руках у нее были, казалось бы, неоспоримые доказательства невиновности мужа. Судья Абрамова распечатки из телефона Баряевой к делу приобщить отказалась: доказательства, мол, добыты ненадлежащим путем. Через две недели после обнаружения телефона, 17 апреля 2015 года, Бирюкова написала жалобу в УСБ МВД России, оттуда ее перенаправили в УСБ по г. Москве, где дело затихло. Инесса обратилась и в СК РФ, но ее жалобу передали в СК по г. Москве, те спустили в СК по ЗАО, а оттуда она попала в Кунцевский межрайонный следственный отдел, то есть, по сути, к руководству Тростянской и Баряевой. Все материалы были предоставлены и в ФСБ, где ими сначала заинтересовались, но потом проинформировали, что органы ФСБ такими вопросами не занимаются и все материалы переданы в СК. После того как Бирюкова написала письма всем 450 депутатам Государственной думы, а те начали направлять депутатские запросы в УСБ России, в СК и в прокуратуру, дело сдвинулось с мертвой точки – УСБ начало проверку, которая подтвердила принадлежность телефона следователю Баряевой, а также и факты нарушения служебной дисциплины. Результаты проверки были отправлены в Главное следственное управление (ГСУ), которое снова спустило их в Кунцево, а на запрос Бирюковой ответило, что нарушений УПК в действиях Баряевой нет. Инесса Бирюкова буквально забрасывала письмами все возможные органы, требуя провести проверку и не спускать ее жалобы тем, на кого она жалуется, – ее попросту игнорировали. Все это время никто даже не попросил сдать телефон Баряевой – СК, УСБ, ФСБ довольствовались распечатками. Только в сентябре 2015 года Кунцевский СК попросил Бирюкову сдать телефон, причем следователь по особо важным делам Заур Исаев намекал ей, что она сама может быть привлечена к суду по той же 158-й статье – за кражу этого самого телефона. Это не испугало Инессу Бирюкову, заявление свое она отзывать не стала, но и последствий не возымело никаких: 5 февраля 2016 года Кунцевский межрайонный следственный отдел подтвердил Бирюковой, что 25 декабря в возбуждении дела против следователя Баряевой (а также и против оперуполномоченных Тутушкина и Белова) было отказано, причем, по логике следственных органов, доказательством невиновности полицейских служит обвинительный приговор по Романову и Буланову. Круг замкнулся: Инесса надеется освободить мужа и его коллегу, имея в руках подтверждение фальсификации дела, однако ей объясняют, что если суд решил, что материалы достоверные, значит, они не могут быть сфабрикованными.

И Анастасия Баряева, и Нелли Тростянская по-прежнему работают в ОВД "Можайский". По непроверенной информации, Баряеву обошли с повышением – она не получила погоны старшего лейтенанта юстиции. Со званием обидно, конечно, но вот Филипп Романов и Сергей Буланов продолжают сидеть.​