Корреспондент Радио Свобода в республике Коми встретился и поговорил с адвокатом Александром Попковым, который защищает интересы осужденного по "делу крымских террористов" гражданина Украины Геннадия Афанасьева.

Геннадий Афанасьев – фигурант уголовного дела в отношении украинского режиссера Олега Сенцова, осужденного на 20 лет лишения свободы по обвинению в организации террористической организации в Крыму. Дело в отношении Афанасьева рассматривали в особом порядке, поскольку он дал признательные показания и свидетельствовал против других фигурантов дела. Однако на процессе по делу Сенцова и антифашиста Александра Кольченко он отказался от первоначальных показаний, заявив о пытках при допросе (о том, как его пытали в Крыму сотрудники ФСБ, подробно рассказывал и сам Сенцов). Афанасьев сообщил, что оговорил Сенцова и что террористической организации с их участием в Крыму не существовало. Отбывать наказание Афанасьева отправили в колонию строгого режима №25 в Сыктывкаре. Правозащитный центр "Мемориал" признал Афанасьева, Сенцова и Кольченко политическими заключенными.

Неделю назад, 8 февраля, Афанасьева, осужденного на семь лет лишения свободы, перевели из исправительной колонии в ЕПКТ ("единое помещение камерного типа") ужесточив ему таким образом условия отбывания наказания. Перевод в такую камеру считается одним из самых строгих наказаний для нарушителей режима исправительного учреждения. В ней могут содержаться заключенные из разных колоний с разными условиями содержания. Теперь Афанасьев может получить только одну передачу за полгода. Также за 6 месяцев ему могут предоставить лишь одно краткосрочное свидание (и то лишь если это разрешит тюремное начальство). Поводом для ужесточения условий содержания украинца стало обнаружение у него во время обыска в колонии сим-карты. При этом сам Афанасьев утверждает, что сим-карту ему из мести подбросили сами сотрудники исправительного учреждения.

По словам адвоката Геннадия Афанасьева Александра Попкова, несмотря на то что его подзащитный срочно нуждается в лечении, суд 12 февраля отложил слушания по вопросу о возможности перевода заключенного в Краснодарский край до 9 марта:

​– ​Накануне вы встретились с Геннадием Афанасьевым в исправительной колонии №31 в городе Микунь республики Коми. Что это за колония? Какие там условия?

– Там интересная колония. Это женская колония. Но посреди женской колонии находится корпус ЕПКТ, где есть камеры для особо злостных нарушителей из колоний общего и строгого режима. Обычно туда отправляют особо провинившихся – террористов, убийц, насильников. Расположена колония на отшибе города Микунь, на пустынной местности.

– Как вас там встретили сотрудники?

– Нормально. По допуску никаких вопросов у меня не было. Сначала они предложили мне сходить в штаб, который находится в городе, подписать заявление, но потом сказали, что можно обойтись без этого. Допустили внутрь. Но после этого у нас возник конфликт, потому что они очень хотели досмотреть все мои документы. Это было неприятно. Я пытался объяснить, что они нарушают Конституцию, федеральный закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", уголовно-процессуальный кодекс, уголовно-исполнительный кодекс. Они настаивали на том, что у них инструкция, поэтому я должен показать все документы. Якобы я могу передать письма-"малявы" и прочую информацию. Довольно долго мы препирались. В итоге они меня допустили без досмотра, но они фактически сидели у нас на голове. Один товарищ сидел за стеклом и внимательно следил, что мы делаем, слушал. Там камера работала, по соседству еще один сотрудник сидел. Они следили, чтобы мы ничего лишнего не сказали, не передавал ли я ему что-то.

– Он какое-то время провел в тюремной больнице. Как его здоровье сейчас?

– Внешне он выглядит нормально. Он не изменился ни по комплекции, ни по внешнему виду. Он достаточно уверенно себя чувствует. Но у него большие проблемы со здоровьем. Это заражение крови. Из-за этого у него на коже воспаления, прыщи, фурункулы. У него сильные боли. Воспаления надо лечить, а их толком не лечат. Вроде бы ему должны были колоть какие-то антибиотики, но этого не происходит.

– Когда инфекция попала в кровь – до колонии или после?

– Как он предполагает, это заболевание появилось, когда его этапировали. Он долго ехал, не было никаких условий принять душ, было холодно, было грязно, белье не выдавали. В декабре он уже говорил мне, что эта болезнь началась. Его направили в больницу, и мы надеялись, что его вылечат. Но этого не произошло. Он на лечении пробыл пять дней, с ним ничего не делали и отправили его обратно.

– Сейчас ему лекарства дают?

– Чтобы вылечить заражение, должен быть курс. Насколько я знаю, ему должны проколоть антибиотики, чтобы разом убить заразу. Ему назначили эти антибиотики в ИК-25, но дали их один раз, а потом через неделю дали еще таблетку. Понятно, что это не лечение, а непонятно что.

– Он в ЕПКТ не пал духом?

– Его гнобят очень сильно. Против него направлена вся мощь репрессивной машины. Наверное, это больше всего его беспокоит. Одно на другое накладывается: проблемы со здоровьем, с руководством, которое ему объявляет без причины взыскания.

​– За что он получил взыскания?

– Первое взыскание – за лезвие. Когда он только приехал с этапа, только привезли его в колонию. Он находился на карантине, это закрытая зона, куда нет доступа. Там полностью меняют заключенному одежду, обыскивают. Когда он был на карантине, к нему на седьмой или восьмой день подошел заместитель начальника колонии, засунул пальцы в карман на робе и вытащил оттуда половинку лезвия, которое находилось между двух пальцев. Это узкий горизонтальный кармашек, куда надо вставлять бирку, чтобы она была видна. За это ему предъявили первое взыскание. Еще было взыскание за то, что он в ночное время молился. Якобы, нельзя этого было делать. Затем он делал сам себе перевязку, из-за того, что никто не делал ему перевязку. И он шел из умывальника без робы, без рубашки. Якобы из-за того, что у него не было на груди таблички, ему объявили еще одно взыскание. Еще одно взыскание, о котором нам известно, – это сим-карта.

– Как ее нашли у Афанасьева?

– У него нашли в куртке, опять же в кармашке. Был большой обыск у всех. Их выгнали на улицу, а потом по одному заводили в помещение. Когда он заходил внутрь, то из кармашка куртки вытащили сим-карту. Куртка находилась в ночное время в каптерке. Доступа у него туда ночью нет, но он есть у завхозов, руководителей. Положить туда могли с участием тех, кто работает на руководство. Геннадий настаивает, что сим-карта не его, никакого отношения он к ней не имеет. Он написал заявление в Следственный комитет и прокуратуру о том, чтобы расследовали это дело, выяснили, чья это сим-карта, какие звонки по ней осуществлялись. Он хочет оградить себя от этих подозрений и найти виновных, если это каким-то образом связано с сотрудниками ФСИН.

– У него есть возможность каким-то образом взаимодействовать с внешним миром?

– Практически нет. Телефонные звонки недопустимы. У него одно краткосрочное свидание раз в полгода на усмотрение руководства колонии. Соответственно, мы пониманием, какое будет усмотрение. Он может получать письма, но все они находятся под контролем колонии. И, как сказал Гена, с середины декабря он не получает писем. Они куда-то пропадают, хотя нам известно, что люди их отправляют, – говорит адвокат Александр Попков.

На судебном заседании 12 февраля защита Афанасьева заявила еще одно ходатайство об изменении исковых требований. По мнению адвоката, этапирование Афанасьева в Сыктывкар нарушило статью 3 Европейской конвенции по правам человека, так как сам перевод создал невыносимые условия для заключенного.

Ранее Попков также попросил представителей ФСИН предоставить документы о заполняемости колоний в Ростовской, Воронежской областях и Краснодарском крае, чтобы выяснить, возможно ли перевести Афанасьева ближе к Крыму. К 12 февраля такая информация поступила только из Краснодарского края. Региональное руководство ФСИН заверило, что сможет принять Афанасьева. Однако судья решил перенести заседание на 9 марта, чтобы дождаться других бумаг, и предупредил, что те руководители ФСИН, которые не предоставят информацию, будут оштрафованы.