Пока украинские военные и сепаратисты продолжают взаимные обвинения в нарушении перемирия, в зоне конфликта работает "почта мира". Письма с добрыми пожеланиями пишут харьковчане жителям Луганска, жители Горловки – бойцам батальона "Айдар", российские оппозиционеры – сепаратистам самопровозглашенных ЛНР и ДНР. А доставляет их общественный активист Варвара Даревская, некогда работавшая курьером и учительницей математики в школе для детдомовских сирот, а теперь ставшая, по сути, почтальоном мира. О ней был снят документальный фильм "Варя", который был запрещен к прокату в России, да и на Украине он вызвал неоднозначную реакцию. Варвара Даревская стала также одним из номинантов на премию Фонда Бориса Немцова – за отвагу в отстаивании демократических ценностей.

По словам Варвары Даревской, до начала военного конфликта на юго-востоке Украины она не занималась никакой общественной деятельностью, не бывала даже на митингах за честные выборы на Болотной площади и проспекте академика Сахарова. Но когда в 2014 году началась война, Варвара стала собирать деньги на медикаменты для украинской армии, а затем передавала лекарства волонтерам в Киеве и Харькове. Спустя некоторое время она сама отправилась на неподконтрольные Киеву территории. По словам Варвары Даревской, обстрелы и тяжелая гуманитарная обстановка – не единственные беды Донбасса. Идея организовать переписку мирных жителей с военными с обеих сторон, а также с россиянами и украинцами, проживающими вне зоны конфликта, возникла из осознания того, что юго-восток Украины находится в ситуации информационной блокады.

– Все началось полтора года назад. Я задала риторический вопрос на своей странице в "Фейсбуке": а не съездить ли мне в Донбасс? И мне начали отвечать совершенно незнакомые мне люди: да, очень нужно, приезжайте, мы вас ждем, все безопасно, встретим. Я очень удивилась. Спрашиваю: а что вам привезти? Может быть, что-то надо? Они говорят: ничего не надо привозить, просто сами приезжайте. Дело в том, что из Донбасса тогда информация не доходила вообще. В Россию она шла в очень искаженном виде, а в Украину вообще информация не попадала. Со стороны Киева казалось, что за линией фронта начинается какой-то сплошной Мордор, и живых людей совершенно не было видно. Жители Донбасса хотели пробить эту информационную стену и показать, что они тоже существуют.

И тогда у меня возникла идея привезти им какие-нибудь письма от украинцев, чтобы они знали, что о них помнят, им сочувствуют, считают своими, несмотря на то что они находятся в зоне конфликта. Договорились с Харьковом, что они передадут открыточки. Вроде как они согласились, написали, передали, а когда села в поезд и получила этот пакет с открытками, то обнаружила, что это открытки и рисунки, которые дети отправляют украинским солдатам. В общем, передали мне совсем не то. Эти открытки в итоге попали по адресу, ведь я не могла их выкинуть. Я потом я спросила у харьковчан, что же такое случилось, почему они передали не то? А они сказали, что не нашли в себе сил написать добрые письма на территории, неподконтрольные Киеву.

–​ Потом им удалось как-то преодолеть это противоречивое чувство?

– Не всем. До сих пор есть проблемы с этим.

​–​ Я правильно понимаю, что сейчас в рамках этого проекта письма пишут не только жители центральной Украины в зону конфликта, но и жители Донбасса украинским военным, а военные пишут сепаратистам?

– Да, сейчас там все всем пишут. Эта война настолько противоестественна. Если сверху ее не могут остановить, я думаю, что, может быть, снизу как-то можно договориться друг с другом, перестать друг друга ненавидеть и стрелять друг в друга. Мне кажется, что эти письма – это способ увидеть, что по ту сторону баррикад сидят не какие-то звери, а люди.

–​ А часто ли удается убедить людей написать что-то без обвинений, просто добрые пожелания?

– Пишут, конечно. Мое условие – написать доброе письмо. А дальше, например, в России я говорю оппозиции нашей: напишите письма в Донбасс. Первый уровень сложности – мирным жителям, которые за Украину, второй уровень сложности – вообще мирным жителям, независимо от того, какие у них политические воззрения, третий уровень сложности – ополченцам. На каком уровне вы готовы написать доброе письмо, на таком и пишите.

–​ Большинство, наверное, дальше первого уровня не идут?

– Кто как. Некоторым, наоборот, интересно сразу написать ополченцам.

–​ Насколько я знаю, у вас в Москве есть знакомые сторонники создания Новороссии, которых вам удалось вывести на новый уровень дискуссии о конфликте на востоке Украины. Вы даже сходили вместе на Марш мира.

– Все началось с общения в "Фейсбуке". Потом был Марш мира. И я говорю этому интернет-знакомому стороннику Новороссии: ты же за мир? Хочешь на Марш мира? Думал, думал, потом решил пойти. Спрашивает: с флагом Новороссии можно? В принципе, я не против, чтобы с флагом Новороссии идти на Марш мира, но решила, что там не поймут. Говорю: давай лучше не надо. У меня было с собой два флага – один российский, другой украинский. Я говорю: понесешь флаг? Он говорит: смотря какой. Российский понесешь? Российский понесу. И вот мы с ним шли рядом, эти два флага рядом были. Ему очень понравилось. Он увидел тысячи людей, которые тоже хотели мира, со светлыми лицами, с горящими глазами. Ему люди очень понравились.

–​ Можно сказать, что после этого мероприятия у него как-то изменилось отношение к тому, что сейчас официальная пропаганда называет "пятой колонной"?

– Да, наверное, к людям отношение изменилось. Вообще он сторонник того, чтобы Россия действительно зашла в Донбасс и заняла территорию, но ему очень не нравится, как она это делает – тихо, тайком. Он считает, что Россия должна была зайти гордо и отвечать за то, что она там творит. Он и сейчас так считает.

–​ Я так понимаю, что вы не только письма возили в зону конфликта, но, по-моему, вы еще с лекарствами тоже помогали обеим сторонам?

– Нет, не обеим сторонам, конечно. Когда началась война, мы стали возить медикаменты для украинской армии. А потом, когда я стала ездить в Донбасс, переключились на мирных жителей. Когда я первый раз поехала, мне хотелось посмотреть на гуманитарную ситуацию, оценить ее. И я увидела, что многие просто зиму не переживут. И мы нашли там местных волонтеров, которые составили списки одиноких стариков. Из Москвы и других городов стали присылать деньги. И я привозила их туда. Там же банков не было, отдавали деньги волонтерам. А они там покупали продукты и лекарства первой необходимости для местных бабушек.

–​ Как давно вы в последний раз бывали в зоне конфликта?

– Буквально на днях вернулась. Побывала в Луганске, Горловке, Донецке.

–​ На ваш взгляд, изменилось что-то в сознании людей за два года военных действий?

– Те письма, которые я привезла оттуда в этот раз, они все о мире. Они все о том, что хватит решать проблемы военным способом. Мирные жители хотят, чтобы прекратили эту войну и политики начали разговаривать.

–​ Много ли таких людей, которые поддерживают политические лозунги сепаратистов, хотят присоединения к России или независимости?

– У меня, конечно, нерепрезентативная выборка, но в Горловке таких людей много. Впрочем, разные места в Донбассе – это просто как разные миры. Они по-разному устроены. Их сравнивать трудно, например, Луганск, Горловку и Донецк. Это три разных мира. В Луганске, например, в связи с тем, что Плотницкий так и не смог обеспечить нормальные государственные функции, многие уже готовы вернуться обратно в Украину, даже те, которые были за ЛНР. Они могут быть обижены, они боятся, что когда зайдет украинская армия, будет резня (и совершенно справедливо этого опасаются), думают, как бы аккуратненько в эту Украину зайти, чтобы все остались целы. А вот Горловка готова выживать сама по себе и вполне бодра.

–​ Я читала, что вы общались с бойцами батальона "Айдар". И после этого общения они чуть ли не клятвенно вас уверяли, что по Горловке они больше не будут стрелять. Так ли это?

– Ну не совсем так. Это был один человек, командир. Мне кажется, он и без меня бы не стрелял. Но он действительно меня успокаивал и уверял, что стрелять не будут.

–​ А как вы оцениваете конфликт в целом? Вы считаете, что за какой-то из сторон больше моральной правоты? Или вы стараетесь абстрагироваться от каких-либо оценок?

– Нет, я с самого начала этого конфликта считаю себя на стороне Украины. Я это нигде не скрываю – ни в Донецке, ни в Луганске, ни даже тогда, когда общаюсь с сепаратистами. Но я против бесчеловечных методов войны с любой стороны.

–​ Я полагаю, что и на той, и на другой стороне, помимо людей, которые воюют за идею, есть немалое число профессиональных военных, наемников, которые воюют за деньги, а не за какие-то ценности. Вам с такими людьми приходилось когда-нибудь сталкиваться?

– Пожалуй, нет. Но это не значит, что их там нет. Так получилось, что у меня в Луганске круг общения – это в основном те, кто за Украину. Российских наемников я только видела, но не разговаривала с ними. Местным, кто пошел воевать за деньги, мои письма передавали.

–​ До военного конфликта на востоке Украины вы занимались какой-то общественной активностью?

– Нет, до этого ничего не было. Просто в случае с Украиной, мне почему-то показалось, что я что-то могу.

–​ Про вас был снят документальный фильм. Правда, что он вызвал очень неоднозначную реакцию и вообще был запрещен к прокату в России?

– Ну, с Россией-то все понятно. Интересно, что и на Украине он тоже вызвал очень неоднозначную реакцию. Они обиделись. Фильм снят с юмором. Все герои в нем сняты в сатирическом виде, в том числе и я. И они говорят: мы что, все такие, что ли?! Все хотят выглядеть красиво, а в фильме все выглядят довольно смешно.

–​ На ваш взгляд, насколько допустим юмор в дискуссии о военных конфликтах?

– Юмор спасает ситуацию. И фильм мне нравится, хотя я тоже в нем выгляжу по-идиотски.

По словам Варвары Даревской, некоторые письма мира удалось напечатать в украинских газетах, а также в российской "Новой газете". А большую часть из них можно прочитать на ее страничке в "Фейсбуке". В переписке участвуют жители Киева, Харькова, Луганска, Донецка, Горловки, Москвы, Ростова-на-Дону, Екатеринбурга и многих других городов по обе стороны границы.