В четверг, 2 июня, страны ОПЕК соберутся в Вене на очередную министерскую конференцию. В таком составе они не встречались ровно полгода, предыдущая состоялась в начале декабря. С тех пор цены на нефть, сначала рухнув в январе более чем на треть, затем выросли на 80%. Только в течение мая цена европейской нефти Brent, к которой привязана экспортная цена и российской Urals, повысилась на 9%. Столь устойчивого роста цен в течение одного месяца на этом рынке не видели с 2011 года, отмечает агентство Bloomberg. И только за последнюю неделю мая цена Brent дважды превысила в ходе торгов 50 долларов за баррель, вернувшись таким образом к уровням начала октября прошлого года. Однако и на этом фоне появляется все больше экспертных прогнозов, предполагающих, скорее, очередное падение нефтяных цен, чем устойчивое продолжение их нынешнего роста.

Полгода назад страны ОПЕК де-факто отказались даже от той квоты собственной добычи, которую они ранее сами себе периодически устанавливали и которую сами же постоянно превышали. Курс, выбранный главным участником этой организации – Саудовской Аравией (31% общей добычи нефти ОПЕК) еще в середине 2014 года, получил дальнейшее развитие: цена – вторична (поскольку себестоимость добычи мала), а главное – доля на рынке. Теперь эффект этого курса становится все очевиднее: как отмечает британская Financial Times, в странах, не входящих в ОПЕК, в 2016 году ожидается крупнейший более чем за десятилетие спад объемов добычи. И речь прежде всего идет о сланцевой нефти в США, стремительный рост добычи которой в последние годы и стал одной из главных причин отказа ОПЕК от прежнего курса: периодическое сокращение объемов добычи нефти, когда цены падают, и наоборот.

Тем не менее, архитектор ее новой политики – министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии Али аль-Наими, занимавший этот пост более 20 лет, месяц назад был отставлен. На его место, которое по традиции занимает человек, не принадлежащий к королевской семье, был назначен руководитель национальной компании Saudi Aramco, крупнейшей в нефтяной индустрии мира по объемам добычи, Халид аль-Фалих.

В целом же за период с ноября 2014 года, когда они согласились на новый курс, на котором настояла Саудовская Аравия, уже две трети тогдашних министров нефти стран ОПЕК лишились своих постов. И на очередной встрече внимание будет сосредоточено на заявлениях нового саудовского министра. Впрочем, еще в январе, выступая на Всемирном экономическом форуме в Давосе, Халид аль-Фалих заявил, что “Саудовская Аравия не станет в одиночку балансировать рынок нефти”.

То есть любые меры по добровольному ограничению роста добычи должны быть поддержаны и другими нефтедобывающими странами. Подразумевается в первую очередь Иран (11% общей добычи ОПЕК), давний геополитический оппонент Саудовской Аравии. А он, со своей стороны, намерен сначала во что бы то ни стало нарастить собственную добычу до тех уровней, которые отмечались перед началом введения международных санкций в отношении Ирана десять лет назад. В принципе она уже вплотную к ним приблизилась. Однако никто не берется прогнозировать, какими могут быть следующие действия Ирана?

Противостояние двух из трех ведущих по объемам добычи участников ОПЕК и стало, по сути, причиной провала переговоров группы нефтедобывающих стран мира, включая Россию, в середине апреля. И пока нет никаких поводов предполагать, что их позиции как-то изменились.

При этом, правда, они совпали в том, что касается кандидатуры нового генерального секретаря ОПЕК. Срок полномочий нынешнего ее руководителя – Абдаллы аль-Бадри, представителя Ливии – истекает в июле. И Саудовская Аравия, и Иран не возражают, чтобы этот пост занял Мухаммед Баркиндо, в недавнем прошлом – руководитель национальной нефтяной компании Нигерии. Однако решения в ОПЕК принимаются консенсусом, а входящие в нее страны Азии и Латинской Америки поддерживают собственных кандидатов.

Накануне очередной конференции ОПЕК цены на нефть, словно отражая некие ожидания рынка относительно ее итогов, немного снизились. К концу дня в среду баррель Brent стоит примерно 49 долларов, но и это – 6-месячные максимумы. Да, сыграли роль некие текущие факторы – такие как лесные пожары в Канаде или вооруженные столкновения в Нигерии и Ливии. Но даже при этом столь заметный рост нефтяных цен в последние недели стал, скорее, неожиданным – даже для экспертов. Мы говорим с аналитиком нефтегазовой индустрии, партнером консалтингового агентства RusEnergy Михаилом Крутихиным.

​Рост цен в мае оказался самым продолжительным в течение одного месяца за последние шесть лет. На этом фоне вы как-то скорректировали собственные прогнозы еще 2-3 месячной давности относительно динамики цен в ближайшие месяцы? Или, наоборот, не видите для этого оснований?

- На мой взгляд, ориентироваться на краткосрочные движения цен под воздействием таких факторов как военные действия в какой-то стране или лесные пожары вряд ли целесообразно. Прогнозы, которые я делал в конце 2014 года на 2015-2016 годы, пока оправдываются: единый прогноз на этот срок по цене нефти сорта Brent - 45 долларов за баррель. Мы видим, что в прошлом году примерно так и было. Да и до конца нынешнего года, как мне представляется, серьезных, фундаментальных факторов, способных изменить этот среднегодовой прогноз, пока не просматривается.

​Чисто биржевой фактор – количество контрактов, предполагающих снижение цен на нефть, к концу мая достигло почти годового минимума. По идее, это отражает текущие ожидания рынка в целом – относительно ближайшей динамики цен…

- Биржевые контракты по цене нефти являются показателем, а не фактором, который эту цену формирует. Цена формируется балансом спроса и предложения, а на бирже такие финансовые инструменты как фьючерсы или другие деривативы (ценные бумаги, производные от других финансовых инструментов – РС) отражают и ожидания рынка, и текущее его состояние. Но я, честно говоря, какого-то радикального сокращения количества контрактов не заметил. Скорее, наоборот. Мое общение с рынком и наблюдения за тем, что на нем происходит, все-таки говорят о том, что игроки ожидают некоторого снижения цен. Даже несмотря на их повышение в последние недели. И это, на мой взгляд, вполне справедливо. Скажем, средняя цена российской экспортной нефти в первом квартале года составила около 32 долларов за баррель. Теперь же средняя цена за весь период с начала года повысилась примерно до 35 долларов. Не исключено, что под воздействием каких-то временных факторов она подрастет еще, но дальше неизбежно снижение, поскольку мы видим, что текущие спрос и предложение все-таки указывают на “давление” на цены именно сверху вниз.

​Сегодня появляется все больше прогнозов о том, что, мол, равновесие на рынке (то есть баланс спроса на нефть и ее предложения) уже очень скоро восстановится. А некоторые прогнозы предполагают даже, что оно, якобы, уже восстановилось - потому, мол, цены и растут. Но какие заметные признаки могут указывать на все еще избыточное предложение нефти на рынке, или так называемый “навес” ее предложения над спросом?

- Это – “затоваренность” рынка, проявляющаяся в гигантских очередях нефтяных танкеров на разгрузку. Потребители просто не в силах быстро и технологично их принять. Далее. Перспектива того, что при малейшем превышении средней ценой уровня в 50 долларов в эксплуатации вновь окажется большее количество скважин и месторождений сланцевой нефти в США. Так что, да, действуют некие краткосрочные факторы, но в долгосрочном плане мне по-прежнему видится “навес” предложения нефти над спросом на нее.

Ведь все добывающие страны сейчас работают по максимуму на рынок. И планы у всех, начиная с Саудовской Аравии и даже у России, - на расширение добычи нефти. Про Иран и про Ирак я уже не говорю. В этом же направлении действуют и Кувейт, и другие страны.

Тогда как в потреблении нефти, наоборот, серьезных тенденций к росту не проявляется. Здесь стоит вспомнить некоторые прогнозы аналитиков по Китаю о том, что в течение 2016-2017 годов экономический рост этой страны не будет превышать 7%. А с 2018 года он может резко замедлиться, что отразится соответствующим образом и на объемах потребления энергоносителей. Так что в целом мы не ждем большого прироста общемирового потребления нефти. Тогда как рост ее предложения на рынке, наоборот, уже проявился.

​Да, говоря о динамике общемирового спроса на нефть, аналитики чаще всего смотрят на Китай. После финансового кризиса 2008-2009 годов именно Китай и обеспечил почти весь прирост этого спроса, а значит – и рост цен на нефть. Но теперь темпы роста китайской экономики сильно замедлились, и аналитики все чаще говорят об Индии, Индонезии или Таиланде... Имея в виду резко возросшее потребление бензина в этих многонаселенных странах, пока нефть – дешевая. И что стоит ей вновь заметно подорожать, как спрос в этих странах тут же сократится. По вашим представлениям, в какой мере этот новый фактор – по своей значимости для мирового рынка нефти – уже сопоставим с “фактором Китая”? Если, конечно, вообще…

- Думаю, надо ориентироваться в первую очередь на Китай. В таких странах как Таиланд или Индия сам рост парка автомобилей отнюдь не означает еще резкого повышения спроса на бензин. Ведь речь идет главным образом о каких-то крошечных повозках, потребляющих минимум топлива, или о скутерах и мотоциклах. Серьезного роста количества автомобилей со стандартным потреблением бензина в этих странах не отмечается. Скорее, это можно наблюдать в Китае, да и то, я думаю, это будет временный рост.

​Для нефтяной отрасли России пока прогнозируется постепенное сокращение объемов добычи. Однако при каких ценах на нефть она вновь могла бы расти?

- Сложный вопрос, и дело здесь - не только в цене нефти. Мы видим сейчас, что российские нефтяные компании усиленно стараются нарастить добычу, но - на тех месторождениях и промыслах, которые давным-давно освоены, и потому компании фактически ориентируются только на собственные операционные расходы по добыче. Но если иметь в виду еще и стоимость транспортировки нефти, и административные издержки, и два главных налога (налог на добычу полезных ископаемых и экспортная вывозная пошлина на сырую нефть), то получается, что некая “точка отсечения” экспортной нефти для России сейчас - в районе 26-27 долларов за баррель в среднем по стране.

А если вдруг она упадет еще ниже?

- Если - ниже, то компании столкнутся со значительными проблемами. А некоторые, у которых расходы по добыче нефти выше, уже их испытывают. Поэтому и стараются экспортировать сейчас ту нефть, которая еще дает какую-то прибыль. Более того, здесь важно подчеркнуть, что многие российские компании занимаются, на мой взгляд, просто варварской эксплуатацией уже действующих месторождений. То есть извлекают сейчас то, что легко “течет” из недр, не обращая внимания на остатки. Значит – немало нефти так и останется в земле. Снимут таким образом "сливки", быстренько эту нефть продадут, тогда как методы необходимого "стимулирования" добычи сейчас остаются в загоне. И есть опасение, что подобная эксплуатация месторождений приведет к довольно быстрому сокращению общей добычи в стране. Может быть, начиная уже со следующего года...

​Это мы говорим о “нижней” планке цен на нефть для российских компаний. А какова же тогда “верхняя”, за которой они вновь начали бы осваивать новые месторождения?

- Чтобы осваивать новые запасы нефти, необходимы серьезные инвестиции со сроками окупаемости в 7-10-15 лет. А к этому нефтяные компании сегодня не готовы. И чтобы они решились на такие долгосрочные вложения, по нашим подсчетам, необходима цена нефти где-то в районе 70, а может быть и 80 долларов за баррель. До этого нефтяные компании вряд ли решатся вкладывать деньги в освоение новых месторождений.

​В России время от времени предпринимаются попытки создать собственные ‘’эталонные” сорта нефти – или вместо традиционной URALS или в дополнение к ней. Речь идет о так называемом сорте-маркере. Помнится, еще года три назад много говорили о сорте “легкой” нефти ESPO или ВСТО (из месторождений Восточной Сибири – по нефтепроводу к Тихому океану). А буквально две недели назад государственная компания “Транснефть” предложила отделить от экспортных потоков Urals более “тяжелую” нефть с повышенным содержанием серы…

- Чтобы стать сортом-маркером, российской нефти не хватает очень многого. Скажем, в восточном направлении идет нефть более или менее стабильного состава и качества (под маркой ВСТО), и там на нее уже ориентируется. Не хватает только одного - объемов, необходимых для того, чтобы она могла закрепиться на этом рынке как сорт-маркер для остальных цен.

Но львиная доля всего нефтяного экспорта России ориентирована на европейские рынки…

- На традиционных направлениях российского нефтяного экспорта, то есть на запад, это пока невозможно по разным причинам. Во-первых, единого сорта нефти Urals, как такового, просто не существует. Это нефть, которая идет и через Балтику, и по нефтепроводу "Дружба", и из бассейна Черного моря на юг Европы. То есть речь идет фактически о разной по составу нефти. Во-вторых, мы видим, что сам состав нефтяной смеси Urals ухудшается. И клиенты российских компаний уже начинают жаловаться на то, что повышается содержание серы, увеличивается плотность этой нефти, то есть по своему качеству она становится все хуже. А потому и разрыв по цене с европейским сортом Brent только увеличивается.

​Так тем более, вроде, есть резон выделить более “тяжелую” нефть в некий отдельный поток – для какой-то определенной группы, например, европейских НПЗ…

- Сделать эту нефть отдельно экспортируемой от какой-то тяжелой нефти сейчас невозможно. Насколько я помню, подобные предложения компании "Транснефть" звучат уже с 1993 года. Предпринимались даже попытки сформировать так называемый “банк качества” нефти. Что имелось в виду? Экспортировать по-прежнему смесь разных сортов, но поставщикам “тяжелой” нефти пришлось бы доплачивать за такую “честь”, тогда как поставщики “легкой”, более дорогой нефти получали бы некую компенсацию за то, что ее смешивают с другими сортами.

Но здесь есть гигантская проблема. Она заключается в том, что “тяжелая” нефть идет в основном из Татарстана и Башкортостана - республик со значительным мусульманским населением. И если лишить бюджеты этих республик дополнительных доходов от продажи нефти, могут возникнуть уже серьезные внутриполитические проблемы. А они обязательно возникнут, поскольку, если продавать их нефть не в составе общей смеси Urals, а отдельно, то доходы этих республик от нефтяного экспорта могут снизиться, возможно, процентов на 25-30…

​Другие из давно обсуждаемых планов в России – создание собственной нефтяной биржи, на которой и определялась бы экспортная цена ее нефти. Собственно, такая биржа уже создана в Санкт-Петербурге, и она работает… Но почему-то очередные разговоры об этих планах стихли, когда нефть еще стоила более $100 за баррель, то есть 2-3 года назад. А при ценах в $40-50 долларов о них тем более никто не вспоминает…

- Я думаю все-таки, что это больше - пропагандистская шумиха. Во-первых, сам состав нефти Urals нестабилен. И непонятно, какой же именно нефтью будут торговать на этой бирже, определяя ее экспортную цену? Во-вторых, у стран-потребителей всегда есть альтернативные источники получения нефти. Если бы их не было, тогда еще имело бы смысл ехать в Россию и торговаться с российскими компаниями относительно цены. А в условиях, когда любая страна-импортер может запросто вызвать на свой терминал танкер, доставляющий откуда-то из Ирана, Саудовской Аравии или из других стран нефть, цена которой определяется на международных торговых площадках, нет никакой необходимости определять эту цену в Санкт-Петербурге. Поэтому, на мой взгляд, это такое же пропагандистское пустозвонство, давайте уж прямо говорить, как попытки создать собственное российское рейтинговое агентство - по определению уровня кредитоспособности национальных предприятий и компаний. Мол, на иностранные рейтинги, условно говоря, нам наплевать, мы вот собственное агентство создадим и будем говорить, что такая-то наша компания - самая лучшая, а вы не правы, считая ее “плохой”. То же самое и по нефти. Мне представляется, что это – явления одного порядка.

​В России – резкий спад продаж новых автомобилей. В Европе – наоборот, бурный их рост. По идее, в таких условиях российские нефтяные компании должны быть заинтересованы в экспорте нефтепродуктов в Европу, коль скоро внутренний спрос на них стагнирует или сокращается. Однако общий объем экспорта нефтепродуктов из России в 2015 году вырос всего на 4%...

- Здесь опять-таки - явление многостороннее. Во-первых, российские компании в целом прекратили проекты по модернизации своих нефтеперерабатывающих предприятий, поскольку пришлось резко экономить средства в нынешних условиях. И, например, планы по расширения выпуска в России высокоэкологичных видов топлива фактически свернуты.

Во-вторых, на рынках Европы сейчас очень сильная конкуренция с нефтепродуктами, которые поступают из Соединенных Штатов. Ведь, в отличие от сырой нефти, в США никогда не было эмбарго на экспорт дизельного топлива, бензина и прочих нефтепродуктов в ту же Европу. И сейчас они поставляются из США с очень значительной скидкой по сравнению с тем, что было еще полтора года назад. Конкурировать же с ними российскому топливу довольно трудно. Мы можем конкурировать по поставкам, например, прямогонного бензина, так называемой "нафты", или мазута. Но ввиду особенностей российской налоговой системы прибыльность такого экспорта сейчас довольно резко снизилась. И привлекательным для российских компаний он уже не выглядит.

​Название “нафта” можно увидеть на очень многих бензоколонках Европы. И потребитель всегда знает: если у него автомобиль с дизельным двигателем, то ему – именно сюда. Кстати, дизельных легковых автомобилей в нынешних европейских продажах в целом – больше половины. Но в нашем случае идет ли речь именно о дизельном топливе?

- Нет, нет, нет… Это именно - как сырье. Дизтопливо - это уже готовый продукт, которым можно заправлять автомобиль с дизельным двигателем. А нафта - это еще сырье, которое идет в нефтехимию или на дальнейшую переработку на НПЗ.

​В странах Западной Европы доля налогов в розничной цене автомобильного топлива достигает 75-80%, а, скажем, в Великобритании – и более 80%. На вырученные средства государства, в частности, и ремонтируют автомобильные дороги в своих странах… А в России - как менялась доля налогов в розничной цене автомобильного топлива за последние 5-10 лет? Ведь даже при резком падении цен на нефть оно отнюдь не дешевело, как в той же Европе. Хотя и здесь, конечно, снижение этих цен было кратно меньшим: скажем, нефть подешевела с 2014 года почти в три раза, тогда как европейские цены на бензин или дизельное топливо снижались лишь примерно на четверть…

- Если верить заявлениям российского президента, а он каждый год их делает на "прямых линиях" общения с населением, то руководство России всемерно, ежегодно борется с высокими ценами на бензин и на дизтопливо. Но если мы посмотрим на ценники бензозаправочных станций, то увидим, что цена фактически не снижется на фоне падения цены нефти. И, как ни странно, доля, которую государство в целом забирает в виде налогов - налога на добычу полезных ископаемых, акциза на моторное топливо, налога на прибыль компаний, остается на протяжении последних 15 лет неизменной и составляет примерно 60%. То есть плюс-минус 1% она еще может колебаться, но в целом именно столько из этой розничной цены государство берет себе.