Мирная жизнь – дешевка. Или, чуть иначе, мир – это совсем недорого. Парадокс, но это из источников милитаризма – или, по крайней мере, беллицизма, ощущения, что без войны.

Дешево да гнило. Мирная жизнь – это жизнь на зыбучем песке, на болоте, в постоянной неуверенности, в трусливом труде игнорирования глубинных проблем.

Это взгляд не милитаризма, это взгляд нормального человека, взгляд здравого смысла. Вот почему безрезультатна пацифистская пропаганда, которая тычет в нос: один авианосец стоит столько, что можно повысить зарплату всем учителям на треть. От повышения зарплаты учителям мира в мире не прибавится. Мировые войны произошли в той части мира, где были и школы, и учителя с недурными зарплатами, и просвещение… А в итоге, как хвастался один немецкий милитарист, битву при Садовой выиграл прусский учитель.

В мире, где нет мира, и учитель всего лишь труженик тыла, доводящий пушечное мясо до идеального состояния.

Граница между пошлостью и мудростью – это и граница между Екклесиастом, Буддой, Христом, Раши и наивной верой в то, что война – главный враг мира. Ни один из "великих учителей человечества" не был пацифистом (а Моисей и Соломон, если считать Екклесиаста Соломоном, так даже и угробили кучу народа). Верх мудрости – это наблюдение "враги человеку домашние его".

Мирно живут не там, где деньги перекинули из военного бюджета в социалку. Мирно (во всяком случае, более мирно, чем в среднем) живут там, где уничтожено само понятие "домашних".

Человек не скотина, он не подлежит одомашниванию. Дом как защита от непогоды – великолепное изобретение, но дом как средство одомашнивания – изобретение адское.

Многие бы согласились на худой мир, на мир-дешевку. Но дешевый мир – это война в зачатке. Непонимание этого сделало бесплодным все движение хиппи, вполне мещанское по наивной вере в то, что достаточно не тратить деньги на порог – и добродетель станет тебе по средствам. На сэкономленные деньги можно купить лишь посредственную добродетель. Потому и не нашел отклика призыв любить, а не воевать, что все видели: под любовью подразумевается что-то очень мелкое, подростковое, не умеющее еще работать, а лишь тратящее деньги, выданные родителями на обед.

Мир – не результат экономии, мир – результат свободы и творчества. Поэтому у мира один настоящий, глубинный враг – безопасность, спокойствие, стабильность. Понятно, что безопасности, спокойствия и стабильности не может быть в принципе, вселенная не так устроена. Иллюзия же спокойствия порождается прежде всего (если исключить наркотики) растворением человека в окружающей среде либо включением человека в какой-нибудь кристалл. Впрочем, это все метафоры, а на деле обе драмы совершаются одновременно.

Домашние любезно окутывают человека ватным уютом, не давая ему стать собой, размягчая, превращая в аморфную жижу, и они же жестко включают этого самого человека в структуру семьи. Общий знаменатель один: изоляционизм. Дом всегда противостоит другому дому. У каждого Монтекки свой Капулетти. В нашем доме безопасно потому, что мы не ходим в тот дом. Каждый возделывает свой сад – в результате вся жизнь проходит в тюрьме, выстроенной своими усилиями, за высоченной стеной страха и недоверия. А внутри сплошные фиалки и фиаски.

Если деньги потратить не на войну, а на "свой сад", то будет такая война, что никакой другой не надо. История войн движется именно в этом направлении – от коротких стычек между немногочисленными бандами к окопным войнам, к войнам гибридным, в которых уже нет деления на фронт и тыл, на военных и штатских, к войне как постоянному состоянию мира.

Ни один, самый маленький человеческий конфликт не может быть по-настоящему разрешен в тех рамках, в которых живут конфликтующие. Всякий конфликт возникает локально и наращивает локальность, всякое разрешение конфликта наращивает глобальность.

Брат и сестра ссорятся друг с другом? Притушить конфликт можно и нужно уже сейчас, но глобально он будет разрешен только, когда они вырастут, когда и если "брат" и "сестра" станут лишь малой частью их взрослой – свободной и творческой – жизни. Если они останутся инфантилами с кругозором пятиклассника, то и помрут в ссоре.

Ровно то же самое относится ко всем сегодняшним конфликтам и войнам. Любые их решения, основанные на разводе участников по разные стороны ринга, являются временными. Это отложенные на будущее решения. На первый взгляд, все чудесно: две страны, в каждой не тратятся на войну, расцветает в каждой своя национальная культура… Но в будущем – жахнет со страшной силой, прежде всего, потому что эти две страны не единственные на планете, соседи позавидуют, а к тому же и внутри каждый страны будет зреть восстание против "национальной культуры". Скучные они, тупиковые и малокультурные до ужаса.

Единственный выход – наращивать свободу в отношениях с внешними соседями (потенциальные "внешние враги", агрессоры, иммигранты, оккупанты) и наращивать свободу в отношениях с соседями внутри – свободу экономическую, политическую, творческую. Этого национальная культура вынести не в состоянии, ведь это означает смерть национального. На его место придут люди, просто люди, каждый из которых носитель нескольких культур сразу плюс еще одна своя, личная. Да и не одна у личности культура – в отличие от нации. У личности много культур, на каждое время года и дня, на каждое занятие, с каждым другим человеком – своя. Вот он – источник мира. Не национальное и не глобальное, а личное.

Это плохая новость, потому что, оказывается, совершенно недостаточно всеобщего разоружения или даже всеобщего процветания и обогащения, чтобы наступил мир. Но это и хорошая новость, потому что не нужно ждать даже самого маленького разоружения или процветания, чтобы сделать шаг к миру. Всего лишь шаг, и никто не гарантирует, что за этот шаг не прибьют и не убьют, но зато ты – не прибьешь и не убьешь, а ведь мир измеряется не тем, сколько людей не убили тебя – психологически или физически, а тем, скольких людей не убил ты.

Яков Кротов – историк и священник, автор и ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции