Праотцу Иакову был сон, про который все библеисты в один голос сказали, что его фабула была навеяна созерцанием старцем Авраамом торжественных процессий месопотамских и эламских жрецов – Ангелы восходили в небо по лестнице и нисходили по ней. Я полагаю, что это еще и художественная притча о необходимости постоянного изменения интеллектуального горизонта (масштаба) осмысления бытия.

Словосочетание "национальное государство" стало сейчас шибболетом для ширящегося фронта отечественных сторонников "настоящей демократии". Только семантическое ударение в этой формуле перетекает от "национального" к "государственному" и обратно. Просто очень нравится сие выражение как идея. Тридцать лет тому назад такой привлекательностью и одновременно паролем (это я перевел ранее вставленное еврейское слово) для верных была "демократия". Еще на десятилетие раньше, с изгнания Солженицына и до воцарения Горбачева – "монархия". А еще на предыдущей итерации передовой интеллигенции – "гласность".

И вот опять я читаю, что "настоящая демократия" возможна лишь в "национальном государстве" – в противопоставлении космополитическому бюрократическому монстру Европейского союза. Мой опечаленный взгляд кружит по глобусу, выхватывая США и Канаду, Бразилию и Испанию, Бельгию и Индию, Великобританию и хваленый этническими националистами Израиль, где одни только евреи и то ухитрились создать многорасовый этнос. Получается, что государства-цивилизации Северной Америки и Индия демократиями не могут быть даже теоретически? И что СССР 1990–91 годов был дальше от стандартов демократии, чем нынешняя, куда более этнически консолидированная Российская Федерация?

Кстати, о России. Несмотря на ежеминутно раздающиеся причитания об угрозе ее распада, странами, распад которых по административно-этническим границам – неизбывная политическая актуальность, являются именно Великобритания, Бельгия и Испания. Но на демократию в этих "ненациональных" странах никто не жалуется. И в совершенно мозаичной с точки зрения этносов и религий Индии демократия куда стабильней, чем в куда более консолидированном этнически и религиозно Пакистане, власть в котором почти всегда была у армии и спецслужб и последний из бесконечной череды военный переворот случился совсем недавно.

Итак, поднявшись на такую ступень интеллектуальной "лестницы Иакова", с которой видны лишь макрообъекты – локальные цивилизации, мы обнаруживаем, что в странах-цивилизациях, включая "перестраивающийся" Иран, демократия совсем не редкость, она куда стабильней, чем во множестве "национальных государств". В "лоскутной", как смели выражаться в Петербурге, двуединой Дунайской монархии либеральной демократии было куда больше, чем не только в этнических балканских государствах-новоделах, но и в Германской империи, с ее "надстройкой" из региональных субмонархов и реально правящей прусской "силовой олигархией".

Собственно, ритуально оплевываемый ныне ЕС отделяет от классической "консолидированной демократии" только то, что уже объединившиеся по идеологическим (а не этногосударственным) принципам фракции Европарламента пока не могут непосредственно формировать общеевропейское правительство и Страсбургский суд, утверждать бюджет. После такой реформы мир увидит единую (даже без Британии и, может быть, парочки центральноевропейских вассалов "газпромленда") четырехсотмиллионную демократию.

Нация сейчас понимается как "единица социальной солидарности": помощь и защита в ее границах – священная обязанность, а вне этих границ – только благотворительность. Но для нынешних "северных партий" буквально утонувшей век назад в национализме Италии трансферты на юг (включая Рим) – это такая же обременительная роскошь, как германская помощь "греческим бездельникам". Базой солидарности может быть локальная цивилизация, этнонациональная традиция или исторически-культурный блок типа Ливии, Египта, Сирии (Моава), Ирака (Месопотамии).

В поисках стабильной демократии нам придется сузить масштаб еще решительнее. Для перикловых Афин представления об органической природе полисной демократии сочетались с таким же прочным представлением о невозможности демократии в аристократической Спарте и олигархическом Коринфе. Доводы о том, что стабильная демократия возможна лишь в этнокультурно-консолидированной Элладо-Македонии-Ионии, у мыслителей IV века до н. э. вызвали бы глубокое непонимание. Они были твердо убеждены, что такое национальное панэллинское государство возможно лишь в форме аристократической монархии.

Перебросив свой взгляд на 17 веков вперед, но стоя на той же мысленной ступеньке, соответствующей масштабу стран-блоков, мы увидим, что на Апеннинах различные версии (уже партийных) демократий считались возможными лишь в рамках суверенных городов – Венеции, Флоренции, Милана, Пизы, Вероны. Для обретения же независимости национально-консолидированной Италией и ее защиты от австрийских и французских притязаний Никколо Макиавелли считал единственным выходом панапеннинскую диктатуру папы римского.

Вся история человечества – процесс укрупнения и слияния протогосударственных и государственных единиц. Там, где он протекал слишком интенсивно и "механически", империи разваливались, что всячески приветствовалось еврейскими пророками. Развал, однако, тормозился на уровне уже упоминаемых "исторических блоков", из которых постепенно вырастали "национальные государства", европейские и ближневосточные. Такое вот путешествие вверх и вниз по лестнице государственного масштабирования.

Ментально современная Россия в целом находится на уровне "середины" интеграционной лестницы – "русского национального государства". Это прямое следствие провала обоих цивилизационных проектов – петербургской империи и СССР, а также панславизма, а также ощущения невозможности глубокой интеграции тюрко-мусульманских ареалов. Самоценность "малых родин" высокомерно третируется как "местечковость". А уровень общецивилизационной идентичности воспринимается как тоталитарно-имперский и национально-нигилистский кошмар. Поэтому "национальное государство" воспринимается как с трудом обретенная культурно-историческая норма, в котором только и может обретаться "нормативное" государство, для одних – правовое демократическое, а для других – "стабильное". И отвергается любое приглашение совершить прогулку по лестнице Иакова.

Евгений Ихлов – ответственный секретарь экспертного совета общественного движения "За права человека"