14 декабря в 18:30 в Москве в Библиотеке иностранной литературы им. Рудомино сотрудник Радио Свобода Иван Толстой прочтет доклад об истории первой русской публикации романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» на Западе. Краткий синопсис доклада любезно предоставлен автором специально для нашего сайта.

Весной 1958 года, когда Альбер Камю выдвинул Бориса Пастернака на Нобелевскую премию, выяснилось, что по условиям Шведской Академии, произведение автора должно быть издано на языке оригинала. Тем самым, существовавшего к тому времени издания Фельтринелли на итальянском было недостаточно. А поскольку выход «Доктора Живаго» в Советском Союзе по цензурным причинам был невозможен, то друзья Пастернака во главе с графиней Жаклин де Пруайяр взялись организовать русское издание на Западе.

Борис Пастернак переслал своим европейским друзьям несколько экземпляров рукописи для ознакомления, но среди этих экземпляров только один, принадлежавший де Пруайяр, был полностью вычитан и выверен автором. Даже самый первый — фельтринеллиевский — не был готов для русского издания.

Однако к 1958 году вокруг романа поднялся такой политический шум, что тихий и академический «Мутон» в Гааге, первоначально согласившийся напечатать книгу, пошел на попятный, боясь распугать своих авторов и покупателей в мире славистики.

Чувствуя поднимающийся вокруг книги политический скандал, «Доктор Живаго» по-русски решили выпускать американцы, и крупный функционер ЦРУ в Европе композитор Николай Набоков, руководитель Конгресса за Свободу Культуры, обратился к Жаклин де Пруайяр с просьбой предоставить правильный текст романа. Но поняв, какая организация собирается оплатить издание, госпожа де Пруайяр категорически отказалась выпускать из рук свой, легко опознаваемый экземпляр: она опасалась, что ее имя навсегда будет ассоциироваться с ЦРУ.

И тогда для заметания следов потребовалась другая рукопись — с ошибками. Так началась личная драма Жаклин де Пруайяр: она, доверенное лицо Пастернака, которой было поручено следить за правильностью русского издания, сама, добровольно делала шаг в сторону, пропуская к типографскому станку никем не проверенную рукопись — ради сохранения своей репутации.

Ценой была Нобелевская премия.

Найти плохую копию романа оказалось делом непростым. Вокруг этой операции ЦРУ сложилась легенда (пока не подтвержденная документально), что американские агенты в кооперации со своими британскими коллегами попросту похитили на два часа чемодан с рукописью «Живаго» у одного из авиапассажиров внутриевропейского рейса.

Как бы то ни было, ЦРУ обзавелось фотокопией неправленого текста. С этой минуты американской разведке нужны были не специалисты по Пастернаку, а люди, умеющие держать язык за зубами. Чтобы гарантировать успех и сбить со следа советских шпионов, ЦРУ повело одновременно две линии — европейскую и американскую. Нужно было подыскивать особые шрифты, избегать определенной бумаги, отнимать у наборщиков полностью законченную работу и везти листы в другие типографии, заказывать тираж одним, а оплачивать другим исполнителям…

Вся эта детективная история закончилась неожиданным — как по волшебству — выходом книги по-русски и присуждением Нобелевской премии. Только имя этого «волшебника» в течение полувека произносить не отваживались, и детали истории узнать было негде.

Предлагаемая книга лишает историю «Доктора Живаго» невинности и разворачивает читателя лицом к реалиям жизни.

Но есть у нашего повествования и другая мораль. В то время как Кремль боролся со своими врагами ядом, пулями и похищениями неугодных, ЦРУ не менее эффективно потрясало основы советской идеологии изданием запрещенных книг. Русская классика против тоталитарного строя — как крестное знамение против коварного чёрта. Это ли не драма холодной войны.