Алексей Дьячков, поэт. Окончил Тульский политехнический институт. Руководит небольшой строительной компанией. Стихи публиковались в журналах «Волга», «Новая юность», «Арион» и в интернет-изданиях. Живет в Туле.
Стихи
* * *
Присел на пустой подоконник с газеткой,
Цигаркой стучу о стекло,
Гляжу, как ворона гребет против ветра,
Как ветер относит ее.
Я жду, когда облако сдвинется с места
И медленно к лесу пойдет.
Серебряный след оставляя, на крестик
Предтечи ползет самолет.
Я знать не хочу, что пора расставаться.
Я с Мишей Крыловым пойду
На снежную горку на санках кататься.
Мы ночью вернемся в снегу.
Притихнем, друг с другом усядемся рядом,
Пусть свечи на елке горят,
Пусть взрослые, в сторону нашу не глядя,
О нас за столом говорят.
Я лягу, укутаюсь в плед настоящий,
Взаправду закрою глаза,
Соседский замолкнет когда телеящик,
И улица стихнет когда.
Старый город
Ты улыбалась неудачной шутке,
А я, на город глядя, замечал:
Нет ничего прекрасней штукатурки
И розового в пятнах кирпича.
Мы слушали орган в соборе местном
И с музыкою шли на волнолом.
В отеле вырывалась занавеска
В распахнутое на море окно.
Читала вслух, затягивалась жадно,
На свет глядела в свой калейдоскоп.
Дрожал огонь китайской зажигалки,
И синий дым тянулся высоко.
На утро снег валил, цвела мимоза.
Отбытие, как фильм наоборот.
Акустика и кустики мороза
Спускались вслед за нами в переход.
Открытка другу
Вечер синий, завораживать огонь.
Я прикуривать, просвечивать ладонь.
Ставни звякают, накрапывает дождь.
Я подвыпивший, но ты меня поймешь.
Пиротехники готовят свой салют.
Листья дворники лопатами гребут.
Август кончился, а осень началась.
Будешь в городе, спроси, который час.
Вот, соскучился. Тоскливо, макарёк.
Заходи скорей ко мне на уголек.
В сигаретный дым усядемся вдвоем
И орфические гимны попоем…
Лаванда
Куст жимолости тает, куст колючий
Крыжовника нули свои троит.
Хозяин дома, в одиночку пьющий,
Выходит на терраску покурить.
Лежит трава. Куст жимолости тает.
На горизонте газик поднял пыль.
Водитель, Яаком Йолой и Ротару
Завороженный, обо всем забыл.
Печальный райский сад из детской книжки.
Масштаб здесь достигается за счет
Соседского угрюмого мальчишки,
К рубашке пристегнувшего значок.
Серебровка
За депо зарница поднялась,
Обнажились серые подпалины.
На конфорке озера, как газ,
Осень полыхает синим пламенем.
Шепчет ясень старый, как шумер.
Встанем у дороги на обочине.
Расскажу я, как камыш шумел,
И деревья гнулись – сонной дочери.
Сполз платок и не видать лица.
Дотрясет коробочка без нежностей
Дачников до крытого дворца
Спорта с голубыми конькобежцами.
Встанем мы с ребенком у дверей,
Все у нас не плохо получается.
Отражусь я кепкою моей
В плоской белой кнопке выключателя.
Внук
В коридоре тесно после стирки,
Разомлело теплое белье.
Витамин виниловой пластинки
Балует сознание мое.
Выйдет дед на улицу под звуки
Марта - ярко-синего вблизи –
Посшибать метелкою сосульки,
У крыльца лопатой поскрести.
Постучит в окошко рукавицей,
Чтобы я открыл входную дверь.
Покряхтит, пельменем притворится,
Пронесет до комнаты капель.
Тяжело-то как – не знаю, лучше
Как сказать – под грузом этих лет.
Весточку издалека получишь,
Сразу не возьмешься за ответ.
* * *
Как можно медленней. Тепло, легко, печально.
Лес в колесе. И рельса из земли.
Везде звезда сквозь ветви мне мигает,
И поезд чайной ложечкой звенит.
Когда во двор к нам забредает лето,
Гудит ночной состав издалека,
Мальчишка во вьетнамских полукедах
Синеет с сигареткой у ларька.
Соседский кот облизывает лапу,
Туманит свои синие зрачки.
Магнитофон зажевывает Аббу.
И рыбка на сковороде скворчит.
Солдат нестойкий светится в наливке
Печально розов, отрешенно желт,
Увиденный с балкона инвалидом –
Поэтом – стеклодувом – алкашом.
