Джонатан Кац, профессор университета штата Нью-Йорк в Буффало, организатор авангардных художественных экспозиций, выступает за государственную поддержку искусства. С ним беседовал Евгений Аронов.
- Почему вы считаете, что Америка не сможет оставаться ведущим мировым производителем художественных ценностей, если будет полагаться исключительно на рынок?
- Кто платит, тот и заказывает музыку, и пока богатые остаются главным источником финансирования искусства, выставки будут неизбежно отражать их политические установки и художественные вкусы или, по крайней мере, не противоречить им. В свою очередь, поскольку взгляды имущественных классов всегда были преимущественно консервативными, то и искусство, которое они оплачивают, будет таковым. А это лишь очень узкий срез того многообразия, которое существует в художественном мире.
- Вы говорите о музейных выставках, но рынок искусства куда более широк. Это и аукционы, и галереи, и частные коллекционеры.
- Важно, кто по большому счету диктует моду в искусстве. В Соединенных Штатах, где, в отличие от Европы, государство играет микроскопическую роль в финансировании производства культурных ценностей, законодателями моды выступают кураторы ведущих музеев и узкий круг их крупных финансовых доноров. Дело обстоит не так, будто демократичный и многообразный рынок определяет победителей, чьи работы затем экспонируют музеи. Как раз напротив: музеи и спонсоры с их политическими пристрастиями определяют успех, который затем закрепляет рынок с его аукционами и коллекционерами.
- Разве ведущие музеи в Америке не государственные?
- Вопреки распространенному мнению, они преимущественно частные, то есть, львиную долю своего финансирования они получают из частных источников. Это касается даже Национальной галереи в Вашингтоне, которая вопреки своему названию, лишь аффилирована с государством, но существует главным образом на пожертвования частных лиц.
- И вы утверждаете, что эти рыночные структуры под названием музеи экспонируют ограниченный набор того, что существует в мире искусства, и потому нуждаются в дополнительных институтах, которые в состоянии создать только государство?
- Тут важно различать две вещи. Если речь идет об авангардизме формальном, касающемся новых изобразительных средств, то их музеи, как правило, готовы пропагандировать. А вот авангардизм содержательный, отрицающий, скажем, превосходство капитализма над прочими экономическими системами или утверждающий ценности сексуальных меньшинств, это уже совсем иной коленкор. Не то, что художников–геев затирают, вовсе нет, но если художник в своем творчестве подчеркнуто позиционирует себя как гей, то его шансы на успех по этой самой причине весьма проблематичны.
- А вы хотите, чтобы этих шансов у него было больше, и считаете, что помочь ему в этом может государство, но не рынок?
- В этом заключается парадокс: казалось бы, рынок более гибок и демократичен, чем государство и способен лучше отобразить взгляды меньшинства, однако на деле, как свидетельствует мой опыт, все обстоит наоборот. Государственный аппарат спонсировал мои выставки искусства геев, а частный сектор боялся к ним прикасаться, дабы не отвратить своих консервативных доноров и попечителей.
- Какие формы государственной поддержки искусства вы считаете оптимальными?
- Я бы выделил две формы. Первое: резкое увеличение количества грантов, присуждаемых на конкурсной основе такими государственными организациями, как Национальный Фонд содействия искусству или Национальный фонд содействия гуманитарным наукам, чьи дотации художникам на сегодняшний день скандально мизерные. Работы получателей этих грантов будут демонстрироваться в ведущих музеях по всей стране. Второе, по аналогии с Францией: прямое размещение федеральным правительством заказов на создание произведений искусства, предназначенных для региональных музеев.
- И вы не боитесь таким образом бюрократизировать и политизировать процесс художественного творчества?
- Нет, не боюсь, поскольку он и так политизирован: у частных спонсоров есть свои вполне определенные политические предпочтения. Разница лишь в том, что если частный спонсор вправе с легкостью отмахнуться от моих призывов предоставить платформу тому или иному нетрадиционному художнику, то чиновник этого сделать не может. Ему как лицу официальному, в отличие от лица частного, не безразлично то обстоятельства, что все группы налогоплательщиков имеют право на представительство и поддержку государства. Конечно, меня тревожит возможность того, что консерваторы, победив на выборах, укомплектуют учреждения, финансирующие искусство, своими людьми. Поэтому я предлагаю схему назначений, где-то напоминающую ту, что существует в судебной системе. Или в университетах, где преподаватели, прошедшие испытательный срок, получают постоянный контракт, защищающий их от произвола администрации. Равным образом в государственные органы на длительный срок, допустим, лет восемь, назначаются эксперты из научного мира, музеев и частных организаций, галерей и аукционных домов. Это будут люди с разными подходами и взглядами. Условиями контракта они на все время своей работы ограждаются от политического давления извне. И они будут решать, руководствуясь своими критериями, каких художников, какие выставки и какие заказы должно спонсировать федеральное правительство.
- Создается впечатление, что вы не видите в рыночном подходе к искусству никаких достоинств…
- Это не так, рынок на низовом уровне вполне демократичен. Он дает шанс на успех самым разным художникам. Но рынок подобен пирамиде в том смысле, что чем выше вы поднимаетесь, тем более он становится усеченным и антидемократическим. Государству, по моему убеждению, следует корректировать именно этот изъян рынка и способствовать тому, чтобы новаторские стили и идеи, зарождающиеся в любительских изокружках и творческих организациях расовых, национальных и сексуальных меньшинств, доходили со временем до самых престижных площадок в мире искусства, где на сегодня эти новшества, к сожалению, не отражены.
- Почему вы считаете, что Америка не сможет оставаться ведущим мировым производителем художественных ценностей, если будет полагаться исключительно на рынок?
- Кто платит, тот и заказывает музыку, и пока богатые остаются главным источником финансирования искусства, выставки будут неизбежно отражать их политические установки и художественные вкусы или, по крайней мере, не противоречить им. В свою очередь, поскольку взгляды имущественных классов всегда были преимущественно консервативными, то и искусство, которое они оплачивают, будет таковым. А это лишь очень узкий срез того многообразия, которое существует в художественном мире.
- Вы говорите о музейных выставках, но рынок искусства куда более широк. Это и аукционы, и галереи, и частные коллекционеры.
- Важно, кто по большому счету диктует моду в искусстве. В Соединенных Штатах, где, в отличие от Европы, государство играет микроскопическую роль в финансировании производства культурных ценностей, законодателями моды выступают кураторы ведущих музеев и узкий круг их крупных финансовых доноров. Дело обстоит не так, будто демократичный и многообразный рынок определяет победителей, чьи работы затем экспонируют музеи. Как раз напротив: музеи и спонсоры с их политическими пристрастиями определяют успех, который затем закрепляет рынок с его аукционами и коллекционерами.
- Разве ведущие музеи в Америке не государственные?
- Вопреки распространенному мнению, они преимущественно частные, то есть, львиную долю своего финансирования они получают из частных источников. Это касается даже Национальной галереи в Вашингтоне, которая вопреки своему названию, лишь аффилирована с государством, но существует главным образом на пожертвования частных лиц.
- И вы утверждаете, что эти рыночные структуры под названием музеи экспонируют ограниченный набор того, что существует в мире искусства, и потому нуждаются в дополнительных институтах, которые в состоянии создать только государство?
- Тут важно различать две вещи. Если речь идет об авангардизме формальном, касающемся новых изобразительных средств, то их музеи, как правило, готовы пропагандировать. А вот авангардизм содержательный, отрицающий, скажем, превосходство капитализма над прочими экономическими системами или утверждающий ценности сексуальных меньшинств, это уже совсем иной коленкор. Не то, что художников–геев затирают, вовсе нет, но если художник в своем творчестве подчеркнуто позиционирует себя как гей, то его шансы на успех по этой самой причине весьма проблематичны.
- А вы хотите, чтобы этих шансов у него было больше, и считаете, что помочь ему в этом может государство, но не рынок?
- В этом заключается парадокс: казалось бы, рынок более гибок и демократичен, чем государство и способен лучше отобразить взгляды меньшинства, однако на деле, как свидетельствует мой опыт, все обстоит наоборот. Государственный аппарат спонсировал мои выставки искусства геев, а частный сектор боялся к ним прикасаться, дабы не отвратить своих консервативных доноров и попечителей.
- Какие формы государственной поддержки искусства вы считаете оптимальными?
- Я бы выделил две формы. Первое: резкое увеличение количества грантов, присуждаемых на конкурсной основе такими государственными организациями, как Национальный Фонд содействия искусству или Национальный фонд содействия гуманитарным наукам, чьи дотации художникам на сегодняшний день скандально мизерные. Работы получателей этих грантов будут демонстрироваться в ведущих музеях по всей стране. Второе, по аналогии с Францией: прямое размещение федеральным правительством заказов на создание произведений искусства, предназначенных для региональных музеев.
- И вы не боитесь таким образом бюрократизировать и политизировать процесс художественного творчества?
- Нет, не боюсь, поскольку он и так политизирован: у частных спонсоров есть свои вполне определенные политические предпочтения. Разница лишь в том, что если частный спонсор вправе с легкостью отмахнуться от моих призывов предоставить платформу тому или иному нетрадиционному художнику, то чиновник этого сделать не может. Ему как лицу официальному, в отличие от лица частного, не безразлично то обстоятельства, что все группы налогоплательщиков имеют право на представительство и поддержку государства. Конечно, меня тревожит возможность того, что консерваторы, победив на выборах, укомплектуют учреждения, финансирующие искусство, своими людьми. Поэтому я предлагаю схему назначений, где-то напоминающую ту, что существует в судебной системе. Или в университетах, где преподаватели, прошедшие испытательный срок, получают постоянный контракт, защищающий их от произвола администрации. Равным образом в государственные органы на длительный срок, допустим, лет восемь, назначаются эксперты из научного мира, музеев и частных организаций, галерей и аукционных домов. Это будут люди с разными подходами и взглядами. Условиями контракта они на все время своей работы ограждаются от политического давления извне. И они будут решать, руководствуясь своими критериями, каких художников, какие выставки и какие заказы должно спонсировать федеральное правительство.
- Создается впечатление, что вы не видите в рыночном подходе к искусству никаких достоинств…
- Это не так, рынок на низовом уровне вполне демократичен. Он дает шанс на успех самым разным художникам. Но рынок подобен пирамиде в том смысле, что чем выше вы поднимаетесь, тем более он становится усеченным и антидемократическим. Государству, по моему убеждению, следует корректировать именно этот изъян рынка и способствовать тому, чтобы новаторские стили и идеи, зарождающиеся в любительских изокружках и творческих организациях расовых, национальных и сексуальных меньшинств, доходили со временем до самых престижных площадок в мире искусства, где на сегодня эти новшества, к сожалению, не отражены.