Тургеневская библиотека в Париже

В передаче участвуют: Элен Каплан - Генеральный секретарь Административного совета Русской публичной (Тургеневской) библиотеки в Париже Сергей Юрьевич Иванов - член Административного совета Тургеневской библиотеки Благодарность Михаилу Субботину, США

В 1875 году по инициативе политических эмигрантов в Париже была открыта "русская читальня для неимущих студентов". Большую роль в ее создании сыграл писатель Иван Тургенев, живший в то время во Франции. Тургеневская библиотека в университетском Латинском квартале существует уже более ста лет. Она бедствовала, меняла адреса, во время гитлеровской оккупации Парижа была почти полностью разорена, но возродилась после войны. "Эта библиотека - настоящий клад, - писал известный романист Марк Алданов. - В ней иногда находишь издания, которых не было в лучших библиотеках России. Создано это дело на гроши в самом буквальном смысле слова. На гроши оно и ведется благодаря самоотверженному труду нескольких людей".

Елена Ольшанская: "...В зимний день, в середине января 1875 года, Герман Александрович, пешком с левого берега, из сердца Латинского квартала, дошагал до улицы Pigaille, бодро по ней поднялся и свернул налево в улицу Douai, где в номере пятидесятом проживал тот, кто единственно способен был помочь соотечественникам в новом трудном начинании. Они были знакомы, хотя не могло быть серьезным знакомство между старым состоятельным барином, знаменитым писателем Тургеневым, и тридцатилетним писателем Лопатиным, правда - человеком образованным и дворянского рода. Но Лопатин шел не в гости, а по общественному делу, как и поныне ходят интеллигентные пролетарии просить высоких персон о влиятельном участии и просвещенной помощи", - так в 1935 году начал свой очерк, посвященный 60-летию парижской Тургеневской библиотеки писатель-эмигрант Михаил Осоргин.

Элен Каплан - Генеральный секретарь Административного совета Русской публичной (Тургеневской) библиотеки в Париже:

Тургеневская библиотека была создана по инициативе группы русских эмигрантов и, главным образом, Германа Лопатина, который хотел создать в Париже очаг русской культуры, где русские эмигранты могли бы собираться, и не только эмигранты, а вообще русская молодежь. Он думал, что лучше всего было бы обратиться, рассказать все Тургеневу, который был главным представителем России за границей. Он к нему и пошел. Тургенев очень хорошо принял эту идею, сразу же организовал концерт, в котором выступала госпожа Виардо. На первом концерте присутствовал тогдашний посол русский в Париже. Но это был единственный случай, когда русское правительство официально каким-то образом поддержало библиотеку. После этого библиотека продолжала свое существование с очень скудными средствами. Тургенев ее немножко поддерживал, но он скоро умер. В его честь библиотека была названа Тургеневской. Помещения менялись, но всегда в одном и том же квартале в Париже, в пятом. Заведовали библиотекой разные группы людей, принадлежавшие к разным политическим течениям. Вначале это были главным образом народовольцы, потом эсеры, социал-демократы. Но библиотека никогда не принадлежала какой-либо партии. Со времени ее создания существует общественная организация, которая заведует этой публичной русской библиотекой.

Елена Ольшанская: "... До революции библиотека была учреждением исключительно "левобережным"... В русском консульстве ее считали зловредным учреждением революционеров..., - писали сотрудники, работавшие в Тургеневке с начала ХХ века. Их воспоминания были опубликованы в сборнике, посвященном столетию библиотеки. - Главный источник средств - плата абонентов за чтение книг. Лица, не имеющие возможности вносить плату, освобождаются от нее Правлением на три месяца. Читальня бесплатная... Когда прибыли во Францию русские войска,... мы обратились к американцам с просьбой содействия, чтобы обслуживать солдат книгами, уплачивая за право чтения и за стоимость почтовых посылок, на что те охотно согласились..." Речь идет о солдатах Русского экспедиционного корпуса, посланных во время 1 Мировой войны воевать на стороне французов. Многие из них стали читателями Тургеневской библиотеки. За небольшой залог (3 франка) они получали книги по почте и читали их палатках, госпиталях, на поле боя. Солдаты также переписывались с библиотекарями, письма эти хранятся ныне в одном из военных музеев Франции. После большевистского переворота в Европу из России хлынули беженцы. Далеко не все уехали добровольно. Отец Элен Каплан (или Елены Венедиктовны Мякотиной - Каплан) не был эмигрантом, он был принудительно выслан составе так называемого "философского парохода", то есть, большой группы интеллигенции, которую под угрозой расстрела заставили покинуть страну.

Элен Каплан: Мой отец был историком и политическим деятелем, он был одним из основателей Народной социалистической партии и членом редакции "Русского богатства". Его звали Венедикт Александрович Мякотин. Он советскую власть не признал. Он был выслан в 1922 году вместе с другими представителям русской общественности. Было выслано несколько философов, были историки и писатели, как, например, Михаил Андреевич Осоргин. Им всем предъявили анкету, где спрашивали: какое ваше отношение к советской власти? Отец сказал: "Отрицательное". Но, например, Осоргин сказал, что он на нее смотрит с удивлением. Это была маленькая разница. Потому что Осоргин тоже ее не признавал. Но он сохранил советский паспорт - до того, как ему сказали, что надо или возвращаться на родину, или он его потеряет, и тогда он его потерял.

Елена Ольшанская: Все высланные были предварительно арестованы. В архивах Лубянки сохранился следующий документ:

"19 августа 1922 г

Подписка. Дана сия мною гр[ажданином] Мякотиным Венедиктом Александровичем С[екретному] о[тделу] ГПУ в том, что обязуюсь: 1) выехать за границу согласно решения коллегии ГПУ за свой счет; 2) в течении 7 дней после освобождения ликвидировать все свои личные и служебные дела и получить необходимые для выезда за границу документы; 3) по истечении 7 дней явиться к начальнику 4-го отд[еления] С[екретного] о[тдела] ГПУ. Мне объявлено, что неявка в указанный срок будет рассматриваться как побег из-под стражи со всеми вытекающими последствиями, в [чем я] и подписуюсь. " ... Михаил Осоргин, автор романов "Сивцев Вражек", "Свидетель истории", автобиографического повествования "Времена" и других, как и профессор Мякотин, умер в эмиграции.

Елена Мякотина-Каплан: Осоргин был моложе отца. Он жил в Москве, а мой отец жил в Петербурге. Но они уехали вместе, в одном и том же поезде. Я всегда в детстве слышала разговоры о поезде, а не о пароходе. Мой отец вместе с Пешехоновым, который тоже был народный социалист, был выслан. Родители попали сперва в Берлин, а потом в Прагу, где родилась я. Оттуда уехали в Болгарию. Мой отец преподавал в Софийском университете. А после войны я приехала во Францию. Так что в России я никогда не жила. Почему я так свободно говорю по-русски? Мои родители умерли, когда я еще была маленькой девочкой, но у меня была сестра, с которой я говорила по-русски. И вообще я всегда старалась думать по-русски, потому что это хорошо сохраняет язык.

Елена Ольшанская: Сергей Юрьевич Иванов - член Административного совета Тургеневской библиотеки

Сергей Иванов: Я родился в Париже, я - внук русских эмигрантов. Они выехали из России после гражданской войны. Мои деды были участниками белого движения, офицерами. Мать родилась во Франции, отец в Сербии, а я родился в Париже. Я - эмигрант в третьем поколении. Мои родители верили, что Россия станет свободной страной, что она возродится духовно, и надо готовиться к этому. Они нас, детей, воспитывали как русских и православных. Дома мы говорили только по-русски. Было несколько культурных очагов вокруг церквей, были русские приходские школы. Мы туда ходили по четвергам, поскольку раньше дети во Франции не ходили в школу в четверг (теперь - по средам), и мы шли в русскую школу, учились читать, писать, изучали русскую историю, русскую литературу, Закон Божий. Естественно, у нас дома была большая библиотека, и я сам потом много покупал русских книг. Я всегда интересовался русской культурой, историей революции. У меня прадед был начальником Морского Генерального штаба в Петербурге при Временном правительстве. Его арестовали. Мне было интересно узнать, как его арестовали. Бабушка рассказывала, что явился матрос Дыбенко. Я сюда, в библиотеку, как раз впервые пришел искать воспоминания Дыбенко. Нашел историю советского флота, и там все это рассказывалось подробно. И даже я нашел приказы, которые мой прадед написал. Его звали Алексей Павлович Капнист, он был потомком писателя и поэта Василия Васильевича Капниста.

Элен Каплан: Библиотека была в моей жизни, можно сказать, почти что с самого начала. Я была хорошо знакома с Татьяной Алексеевной Осоргиной. Так что я сюда часто приходила. Потом, когда я начала заведовать отделом Восточной Европы в другой библиотеке, то у нас появились профессиональные связи. Библиотека, в которой я работала, например, материально помогла издать несколько книг, составленных в Тургеневской библиотеке Татьяной Алексеевной и ее сотрудниками. Она умерла, когда ей было 93 года, и она все-таки еще продолжала заниматься этой библиотекой. Но уже в последние годы я ей немножко помогала. Она была генеральным секретарем этой библиотеки. Когда она скончалась, то я стала тоже генеральным секретарем.

Елена Ольшанская: Мадам Каплан много лет возглавляла отдел Восточной Европы в Библиотеке по истории ХХ века (D.D.I.C) в университетском пригороде Парижа - Нантере. Выйдя на пенсию, она приняла эстафету от Татьяны Алексеевны Осоргиной, а та наследовала традицию от Людмилы Владимировны Шейнис-Чеховой, которая впервые пришла в Тургеневскую библиотеку в 1900 году в качестве добровольной помощницы. В 20-30 -е годы, по ее воспоминаниям, читателей было особенно много. " В день приходило в среднем более 60 человек. Иногда хвост стоявших перед конторкой, где выдавались книги, кончался на улице... Молодой человек спрашивает Белкина "Историю села Горюхина". Ему дают Пушкина ...С трудом разъяснили ему, что записки Белкина писал Пушкин. Молодой человек ушел с недовольным видом"...

Элен Каплан: Французское государство не давало никаких субсидий до 1937 года. А в конце 30-х годов библиотека очень разрослась, в ней находились сто тысяч книг. Французская общественность уже давно знала о ее присутствии в Париже, и в этом смысле повлияла на французское правительство. Мэрия города Парижа предоставила Тургеневской библиотеке очень хорошее помещение в одном из зданий, которые ей принадлежали, недалеко от Собора Парижской Богоматери. Но, к сожалению, это продолжалось недолго. В 1940 году, когда немецкая армия вошла в Париж, то почти сразу пришли чиновники с немецкой стороны, они хотели купить эту библиотеку. Правление ее, конечно, отказалось продавать. Через две недели они опять вернулись, описали библиотеку и увезли. Очень много лет точно было неизвестно, куда она попала. Какую-то часть библиотеки нашла в Польше советская армия в конце войны. А теперь американский историк Патриция Гримстед написала большую работу - больше, чем статью, там двести страниц, она работала в русских архивах, в немецких, украинских, французских. Теперь, благодаря ей, хорошо известно, что часть Тургеневской библиотеки осталась в Доме офицеров в городе Лягенце. Потом этот Дом офицеров закрыли, часть была уничтожена, часть осталась в Польше. Но главная часть была с самого начала увезена в Москву и распределена между разными библиотеками. Иногда видели книги на полках библиотек, иногда они вдруг появлялась в лавках букинистических в Москве или Петербурге - какая-нибудь книга с печатью Тургеневской библиотеки, но это было все-таки редко. А официально об этом было объявлено десять лет тому назад.

Елена Ольшанская: В интернете на сайте Президентской библиотеки Республики Беларусь среди особо ценных коллекций заявлено около 500 экземпляров книг из Тургеневской библиотеки в Париже . Информация о Сахалинской областной библиотеке: там " хранятся книги, носящие штамп Русской Тургеневской библиотеки в Париже: произведения А.С.Пушкина, Л.Н.Толстого, И.С.Тургенева, У.Шекспира, Ф.Шиллера из серии "Библиотека великих писателей", которая была выпущена еще в прошлом столетии в издательствах М.О.Вольфа, А.С.Суворина, Брокгауза - Эфрона". Отдельные собрания "Тургеневки" известны в библиотеке Воронежского университета и во многих других местах... Часть фондов, хоть и медленно, но возвращается законным владельцам.

Элен Каплан: Тургеневская библиотека в Париже возродилась сразу же после войны. Была создана Ассоциация Русской общественной библиотеки, и было собрано большое количество книг. Потому что в то время было много русских эмигрантов, у которых были большие библиотеки, все давали часть их Тургеневской библиотеке. Так что она очень быстро была собрана опять, главным образом, благодаря работе Татьяны Алексеевны Осоргиной-Бакуниной, вдовы тогда уже писателя Михаила Осоргина. А французское правительство дало это помещение, в котором мы находимся сегодня, оно было специально построено для библиотеки. Потому что, когда строили этот дом, отвели целый этаж для библиотеки. В ней сейчас приблизительно 50 000 книг, конечно, уже места мало. В прошлом году одна из наших читательниц, между прочим, француженка, не знающая русского языка, но очень уважающая русскую литературу, предоставила нам помещение в большом ателье, где находятся ее скульптуры. Она там устроила много полок, на которых мы можем складывать книги, которые нам не нужны каждый день. Конечно, это хорошо, но не очень удобно. А для нас теперь помещение очень важно, потому что нам вернули часть старых книг. Библиотека общественной литературы в Москве, бывшая Библиотека марксизма-ленинизма нам вернула фонд, который хранился у нее. Это очень ценные книги - часть тех книг, которые находились в Доме русских офицеров в Польше. И когда этот дом закрыли, то некоторые книги были сохранены в польской Академии наук. И польская Академия наук в свое время их передала Библиотеке общественной литературы в Москве, и теперь они вернулись.

Елена Ольшанская: Помещение в центре города, в доме № 11 на Rue de Valence предоставило библиотеке французское правительство, а оплату коммунальных расходов взяла на себя мэрия Парижа.

Элен Каплан: Мэрия города Парижа взяла на себя ежегодную помощь библиотеке. Эта помощь "решается" каждый год. Библиотека всегда жила в неопределенном положении. Я должна сказать, что мы к этому как-то привыкли, мы живем с верой в то, что чудо русской культуры будет продолжаться. Я повторяю, что эта библиотека больше ста лет просуществовала без официального контакта со своей почвой, без помощи политической или экономической. У нас, например, нет денег на покупку книг. Но книг у нас очень много, особенно теперь, потому что нам очень помогает теперь уже Россия. У нас хорошие отношения со многими библиотеками, которые нам посылают регулярно книги, как, например, Национальная библиотека в Петербурге. У нас очень хорошие отношения с Тургеневской библиотекой в Москве и с другими. Мэрия города Москвы нам присылала два раза очень крупные подарки, по пятьсот книг каждый раз. И это тоже для нас была большая помощь.

Сергей Иванов: Я учился в университете на факультете экономических наук, и у нас был такой курс перевода экономических терминов. Моим преподавателем была Елена Венедиктовна. Мы так с ней и познакомились. Она привлекала меня к этому делу, я вошел в Административный совет библиотеки. Мы собираемся и раз в год решаем важные вопросы, которые касаются жизни библиотеки. Во-первых, бюджет, с которым очень тяжело. Мы стараемся найти какие-то решения, помочь. У нас ведь не было связей с родиной. Из уважения к родителям, которые нас заставляли говорить по-русски, мы знаем язык. Они нам говорили: вы когда-нибудь вернетесь в Россию. Мы сомневались, что вернемся. Помню, когда я в первый раз поехал в Советский Союз, я всем говорил "Россия", а люди говорили "Союз". Мои родители всегда говорили - Россия. Мой отец говорил, что у нас есть родственники, но никогда нельзя им писать, чтобы их не компрометировать, чтобы они бы спокойно жили. Мой отец, к сожалению, скончался до перестройки, и он никогда не видел России. А мама еще жива, слава Богу, и она ездила и ездит по России. Она - потомок историка Татищева. Ее постоянно приглашают. Она была на юбилее города Екатеринбурга, в Перми была, в Тольятти. Я слышал, что есть много богатых русских, которые в России помогают культурным учреждениям. Мы бы хотели таких найти, которые могли бы, может быть, и нам помочь. Сейчас у нас одна из проблем - компьютеризация, информатизация. Нужны деньги на покупку программы и для того, чтобы платить людям, которые будут вводить данные. Очень много русских людей богатых, мы знаем, что они сюда приезжают. Но, я боюсь, что они не особенно интересуются культурой, или, может быть, больше интересуются французской культурой.

Элен Каплан: Состав читателей разнообразен, потому что к нам приходят, конечно, русские. Раньше были эмигранты, старые и новые, потому что было несколько волн эмиграции. Теперь много русских просто живущих здесь. Но к нам приходят не только русские, приходят и французы, вообще приходят все, кто интересуется чем-нибудь русским. Это могут быть ученые, но могут быть и артисты. Например, режиссеры, которые ставят какие-нибудь постановки с чем-нибудь русским. Очень много иностранцев, которые приезжают в Париж специально для того, что работать в Тургеневской библиотеке над проблемами русской эмиграции. В этом отношении, что касается изданий эмиграции, я думаю, Тургеневская библиотека самая богатая, во всяком случае, в Париже. Теперь очень многие работают над этим. Составлена хроника жизни русской эмиграции во Франции, она представляет уже десять томов: от 1920 до сегодняшнего дня. Между прочим, один из главных ее составителей - Татьяна Львовна Гладкова, наш главный библиотекарь здесь. Библиотека издала довольно много книг. Например, был издан индекс статей, вышедших в русских журналах за границей. Это статьи, опубликованные в зарубежных журналах с 1920 года до конца века. Это только по зарубежным изданиям. Дополнения, я надеюсь, выйдут в Москве. Кроме того, библиотека издала указатель по "Социалистическому вестнику". "Социалистический вестник" - это один из главных журналов, который выходил с 1920 до 1964 года. Или, например, книжка о самой библиотеке, в которой описана история Тургеневской библиотеки.

Елена Ольшанская: "...Два правописания на одной полке. Детище Тургенева, ставшее живой историей; нигилисты превратились в белогвардейцев... Бородачей стало мало - больше бритые, но сидят у стола в тех же позах, читают с теми же настроениями, и так же ждут ответа и спасения от книжек и газет. Ждут упорно, хотя со дня благородного жеста Ивана Сергеевича до сего дня протекло уже ровно 60 лет", - писал Михаил Осоргин 25 ноября 1935 года в газете "Последние Новости", - И еще просидят и прождут столько же, если только какой-нибудь предприимчивый и практичный хозяин... не пустит с молотка исторический памятник, ... (тогда)... почешут затылки в глубоком раздумии: да как же это так случилось?".